Если ты найдешь это письмо? Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям - Ханна Бренчер

* * *

«История Ханны Бренчер откроет вам важную истину: помогая другим, мы делаем мир лучше – а заодно делаем лучше самих себя».

Имена и личные характеристики персонажей этой книги изменены, за исключением некоторых, чтобы защитить виноватых и невинных. Хотя все, что описано в этой книге, произошло на самом деле, отдельные события объединены или переставлены местами, чтобы сохранить целостность повествования. Я очень старалась связать все истории воедино с помощью исследований, разговоров, свидетельств и дневников. Возможно, есть вещи, которые я поняла неправильно, но, если память меня не подводит, все изложено верно.

Ничто в твоей рассказчице не внушает доверия, кроме ее сердца.

Я должна сказать это сразу, пока мы не двинулись дальше. Пока ты не стиснул кулаки и не застегнул пряжки на своих громких кованых сапогах, чтобы протоп-топ-топать обратно к книжному магазину и прореветь в ухо продавцу: «Ты-ы-ы-ы! Пр-р-р-о-о-одал! Мне-е-е! Кни-и-и-гу! С ненаде-о-о-ожной! Расска-а-азчицей! Р-р-р-р-р!!!» А вот и нет! Я тебе с самого начала сказала, что я – рассказчица ненадежная.

Я непредсказуема. Я мысленно складываю стихи, катя свою тележку по «Таргету» [1]. Я проживаю жизнь в облаках. И я тебя непременно разочарую, потому что я – человек. А именно так и поступают люди. Чаще, чем нам хотелось бы.

Все свое детство я сочиняла в уме истории, и похоже, что эта привычка последовала за мной и во взрослую жизнь. Моя мама, наверное, по-прежнему хватается за голову при мысли о том, что люди это читают. Она гадает, не взбредет ли мне в голову снова рассказать байку о том, как она отправила моего новорожденного брата вниз по реке в корзинке. Эту историю я поведала одноклассникам, когда училась во втором классе. На самом деле ее героем, конечно, был Моисей, а не мой брат.

Но сердце у меня – чистое золото. И мы не собьемся с пути, пока вести нас будет мое сердце.

Я буду добросовестной, обращаясь к тебе. Такой, какой я еще не была, когда в результате подписки на журнал Girls’ Life у меня образовалось сразу семнадцать подруг по переписке. Я ни разу и не ответила ни одной из них, а ведь они писали мне. Они присылали мне глянцевые фотографии, и я приносила их в школу, чтобы похвастать ими как своими «сестрами», но так и не удосужилась написать ответ. Мне казалось, что в моей жизни хватает времени только получать послания и гладить себя по головке за то, что я собрала целую галерею красивых подружек из Канзаса и Кентукки, точно они были не живыми людьми, а коллекционными открытками.

Но в этот раз все будет иначе. Я собираюсь сесть за стол и написать тебе «от начала до конца», как если бы вся моя задумка была любовным письмом, которое ты, надеюсь, найдешь. И я молюсь, чтобы в нем оказались именно те слова, которых ты давно ждал. Неважно, в чем твои проблемы – в одиночестве ли, в ощущении своей никчемности или в создании контакта с неконтактным миром. Эта история – для тебя. Она написана для любого, кто боится выключать по вечерам телефон или говорить «прощай» поутру. Для победителей и побежденных, а еще для мечтателей. Для тех, у кого желтые розы на столешницах и напитки с высоким содержанием кофеина в руках. Для тех, кто до сих пор тоскует по Уитни Хьюстон или мучается по ночам, пытаясь найти причину, по которой он здесь оказался. Эта книга – для любого, кто когда-либо считал, что он не способен принести никакой пользы другим людям. Для любого, кто старается вписаться в мир, который не всегда принимает нас с распростертыми объятиями.

По правде говоря, я не представляла, что мы с тобой познакомимся вот так. Я и вообразить не могла, что другие люди будут находить и пересказывать пути и повороты этой истории своим друзьям. Я лишь фантазировала, как однажды, бурно жестикулируя, буду рассказывать маленьким детишкам с точно такими же солнечно-рыжими локонами, как и у меня: «В один прекрасный день в городе Нью-Йорке ваша мама начала писать любовные письма незнакомым людям. Она оставляла их везде, где появлялась. Ей это так понравилось, что она решила не бросать это занятие. Другие последовали ее примеру, и им это тоже так понравилось, что они решили никогда не останавливаться».

Я думала, что это будет всего лишь история, которая покажет моим детям, как много могут сделать человеческие руки. В мире, который всегда слишком громко разглагольствует о том, что «имеет значение», мне хотелось рассказать им свою истину. Истину о том, что они будут иметь значение и когда солнце в зените, и когда оно на закате. И когда на их плечах солнечные ожоги – и когда они вырастают из своей обуви. Или когда теряется их багаж. Или когда они возвращаются домой из Парижа с разбитым сердцем, а рядом с ними – на одного человека меньше, чем при отъезде. Я хотела, чтобы эта история убедила их, что они имеют значение всегда и что главное не в том, чтобы знать, а в том, чтобы просто принимать это знание.

Да, это должна была быть история, которую они смогли бы носить с собой, когда больше не смогут обнимать меня… Но теперь есть ты. Ты где-то подобрал меня. Ты каким-то образом меня нашел. Я обязана верить, что на это есть причина.

Связанная с тобой теснее, чем большинство,

Твоя Х. Б.

Тот день, когда я перебиралась в Нью-Йорк, остался в моей памяти куда более романтичным, чем был на самом деле. Моя мама рассказала бы тебе, читатель, что в то утро воздух был сух и всю дорогу до железнодорожной станции мы не разговаривали. Я же склонна все преувеличивать – и уверять, что видела щебечущих птичек и почтовые ящики. Они прощально трепетали нам вслед красными флажками, пока мы катили к вокзалу по городку Нью-Хейвен, что в штате Коннектикут. Мама рассказала бы, что я оставила дома разбросанные по комнате заколки для волос. А я сказала бы, что взяла с собой все, что мне было нужно в тот день, – мечты, втиснутые в чемодан рядом с кардиганами, и желания, уложенные вдоль резиновых сапожек.

Это всегда было моим недостатком, за который меня вечно распекает мама. Я все романтизирую. Я впихиваю душевные терзания туда, где их не должно быть. Я слишком глубоко все воспринимаю, держусь за все гораздо дольше, чем следовало бы. Жизнь всегда была для меня одной большой книгой стихов. Я думаю, что любой человек – это живое стихотворение, весь целиком, от полного надежд сердца до неприятных привычек. Наша жизнь просто слишком хлопотлива, чтобы останавливаться и подолгу задумываться о чем-то одном.