Счастье ходит босиком - Лана Барсукова Страница 10

За этими мыслями, кажется, упустила нить разговора.

– Ну ты согласна со мной?

– Наверное.

Как можно не согласиться с Аллой, у которой куда ни кинь – всюду шикардос. И как хорошо, что у нее есть Алла, которая не дает думать о неприятностях в полную силу, разбавляет своими горестями – то ей пакетик с солью не положили, то подсолнечное масло в мензурку не налили.

Между тем на столе, как грибы, густо выросли какие-то плошки с едой. Поскольку Алла была плотно занята разговором, создавался эффект скатерти-самобранки. Но Женя-то знала: это еще одна удивительная способность Аллы – говорить и делать одновременно. Как всегда, застолье получилось познавательным. Каждый листок салата сопровождался комментариями, откуда он родом. Если из магазина, то из какого и почему. Если из собственного огорода, то у какого забора лучше растет. Жареная курочка спровоцировала обсуждение собственного курятника, который запланирован на задворках их земельных владений. Алла была вулканически деятельной домохозяйкой. Хорошо, что Гера догадался купить коттедж с необъятным земельным наделом. Риелтор думал, что земля покупается под теннис или гольф. Наивный! Намечались курятник, пруд с карпами, теплица. Алла и пасеку потянула бы, но медоносов вокруг нет. Она уже узнавала.

* * *

Прошло два года. У Жени все текло по прежнему руслу. Безумный шеф, кошмарный график, скромные доходы. Муж из безработного превратился в полуработающего. Это когда на работу ходит, а денег ему не платят. И взгляд как у побитой собаки.

А вот у Аллы «шикардос» только окреп. Гера отстроил линию делового фронта настолько, что его присутствие на работе стало необязательным. На радостях они купили дом на Кубе и стали жить там вахтенным способом – то Гера, то Алла. Вместе получалось редко, поскольку коттедж на родине требовал внимания. К тому же Алла обзавелась курятником, который стал объектом неустанной заботы и предметом непрекращающихся обсуждений, а нанимать прислугу не хотелось.

– Гера правильно говорит, что чем больше у меня рабочих, тем я богаче, а чем больше слуг, тем беднее, – цитировала Алла мужа.

Женя хотела поправить, что это говорил не Гера, а Давид Рикардо. И было это еще в начале XIX века. Но какая разница? Зачем расстраивать подругу? Да еще накануне ее дня рождения. Не рядового, а юбилейного. 50 лет – настоящий юбилей, а остальное – просто круглые даты.

В качестве подарка Женя придумала снять памятный фильм. Врезать туда поздравления общих знакомых под красивую музыку, втиснуть кадры семейной хроники, детские фотографии Аллы. Как журналист она могла сделать не лубочное видео, а настоящий шедевр. К тому же сэкономила бы на подарке, что немаловажно. Словом, Женя окунулась в творческий процесс под кодовым названием «Вам – шедевр, мне – экономия». Главные роли в фильме, разумеется, должны сыграть Гера и Яна. Наверняка они приедут на день рождения. Но фильм к этому дню должен быть уже готов. То есть весь материал с мужем и дочкой нужно отснять заранее. Проблемка, однако. Один на Кубе, другая в Италии.

Но Женя была журналистом высшего класса. А это значило умение не просто ставить слова друг за другом, а искать нужных людей и договариваться с ними. Так она нашла выход на показ мод в Милане и добилась, чтобы освещать это судьбоносное для России событие отправили именно ее.

С Кубой вышло еще проще. На Острове свободы сидел ее знакомый репортер и ждал, когда умрет Фидель Кастро, чтобы оперативно рапортовать об этом миру. Но Кастро тянул, репортер изнывал от безделья. Женя была с ним в хороших отношениях, объяснила замысел фильма, накидала примерные вопросы. Дала адрес особняка (коттеджа? виллы?), где томился от одиночества Гера.

Через день в скайпе Женя увидела обгоревшую и потолстевшую морду коллеги. На Кубе только местным голодно, а командированным – полный рай.

– Ну как? Сделал? Я – твоя должница. Хочешь снежок для тебя в морозилке сохраню?

– Эй, подруга, тут такое дело… А кем тебе этот мужик приходится?

– Никем. Мужем подруги.

– Так никем или мужем подруги?

– Тебе поболтать захотелось? Ты ходил к нему? Беседовал? Запись на сколько минут?

– Ходил. И беседовал. Но не с ним. Его дома не было. Понимаешь, ты подруге, наверное, не говори… тут такое дело… не один он.

– Двое? – Женя сразу поняла, что стоит за этой цифрой.

– Трое, если быть точным. Вот-вот родит. Шоколадная такая, из местных. Красивая, если честно. Лопочет «Husband», муж то есть.

Женя быстро закруглила разговор. Налила себе коньяку и запила эту новость. Утопила в себе. Никто ничего не узнает. А для фильма она сделает кадры с Герой по скайпу. Качество, конечно, посредственное, но зато прозвучат положенные по сценарию слова: как Гера любит Аллу, как благодарен ей, как скучает в разлуке. Получится слащаво, но вполне традиционно. И все пойдет как прежде. Гера ведь не повезет свою «шоколадку» в Россию. Шоколад вообще в холодильнике хранить неправильно. А Россия – это страна-холодильник с небольшими перерывами на разморозку. Значит, Алла и дальше останется счастлива в своем замужестве. Тем более что у нее больше ничего нет.

Гера вышел на связь точно в назначенное время. Говорить с ним было трудно, и не только по причине открывшихся обстоятельств. Гера обладал на удивление нечеткой дикцией, вызывающей ассоциацию с посиневшими от холода губами. Ситуация становилась совсем критической, когда Гера говорил и улыбался одновременно. А с Женей он всегда общался только так. Она ему нравилась. Вот когда он орал на подчиненных, четкость звуков была как у диктора Центрального телевидения.

Жене в первые годы их знакомства приходилось прислушиваться, напрягаться. А потом плюнула. Смирилась, что понимает меньше половины. Нашла свою игру. Пока интонация утвердительная, можно просто кивать или мычать что-то одобрительное. Если интонация поползла вверх, значит, назревает вопрос. И тут важно сказать нечто предельно обтекаемое, эластичное по смыслу. Еще лучше погрузить ответ в неожиданное чихание или подавиться косточкой. Женя всегда трусливо тянулась к съестному, когда к ней подходил Гера.

– Привет, Герыч! Выглядишь потрясно! При таком климате и социализм не помеха? – начала Женя, предусмотрительно обложившись яблоками.

– Машина времени отдыхает, – отбил подачу Гера. – Хотя с деньгами везде терпимо… – дальше шло неразборчиво.

Гера любил поговорить с Женей на общественно-политические темы, давая понять, что признает в ней интеллектуальную ровню. Любил настолько, что лучился улыбкой, сминающей слова в кашу звуков.

Женя быстро свернула дискуссию, обозначив рамки:

– Герочка, мне бежать скоро. Давай по пунктам. Ну я писала тебе. Обычные для юбилейного фильма истории – как познакомились, смешные случаи, разные милые подробности… Ну что мне тебя учить? Говори сколько хочешь, я потом все красиво порежу, смонтирую. Ты же меня знаешь.

Гера набрал побольше воздуха и уже открыл рот, но тут произошло нечто непредвиденное. И ненужное ни Жене, ни Гере. Совсем ненужное. С громким воем, держа наперевес окровавленный палец, в кадр въехала «шоколадка». Въехала как-то очень грамотно – вместе с длинными ногами и круглым животом. Она играла в ребенка, потерявшего голову и остатки самообладания при виде крови. Морщилась от боли и тыкала окровавленный палец Гере в рот. Что он должен быть сделать? Подуть? Пососать кровь? Зализать рану? Залепить жвачкой?