Терпкий аромат полыни - Риз Боуэн Страница 10

— Отличный праздник. Денег не жалели.

— Я их единственный ребенок, и ничего более похожего на введение в свет им устроить не удастся.

— То есть теперь вы как можно скорее должны найти себе богатенького мужа?

— Мой отец только что сказал мне совсем обратное. Велел не влюбляться до конца войны, потому что будущее неопределенно.

— И вы послушаетесь? Запретесь в башне из слоновой кости?

— Вряд ли. Дело в том, что я уже потеряла от нее ключ.

Они долго смотрели друг на друга, а после он зажал костыль под мышкой, взял ее рукой за подбородок и поцеловал. Точнее, просто прикоснулся губами к ее губам. Потом он привлек ее к себе и стал целовать долго и жадно. Когда они оторвались друг друга, с трудом переводя дыхание, Эмили обернулась и заметила, что ее мать стоит неподалеку.

— Наверное, мне нужно вернуться к гостям, — сказала она дрожащим голосом.

Последние гости отбыли в два часа утра. Эмили рухнула на кушетку.

— У меня сейчас ноги отвалятся, — смеясь, сказала она Клариссе.

— У меня тоже, но ведь это того стоило? Отличный вечер! И Рональд обещал мне писать.

— Рональд?

— Лейтенант Хатчинс, я тебе о нем говорила. Мы увидимся, когда оба вернемся домой. Разве это не чудесно?

— Я так за тебя рада! — Эмили посмотрела на подругу, которая больше не казалась бледной и усталой.

— А как твой австралиец?

— Он меня поцеловал. Это было восхитительно!

— Эмили, — в комнате появилась миссис Брайс, — бедной Клариссе пора ложиться. Ей нужно немного отдохнуть перед возвращением во Францию. Марш отсюда, юная леди!

— Я поднимусь и помогу тебе раздеться, — сказала Эмили.

Мать удержала ее.

— Одну минуту. Мне нужно тебе кое-что сказать. — Лицо у нее было каменным. — Как тебе пришло в голову пригласить этих неотесанных австралийцев? О чем ты думала, дитя мое? И почему ты не спросила разрешения?

— Один из этих австралийцев — мой друг, мама. Он попросил, чтобы я позвала и его земляков. Я согласна, что они немного… неуправляемые.

— Они нам не ровня, Эмили. Это абсолютно недопустимо. Я видела тебя с этим юношей. Не думай, что я не заметила.

— Мама, это как раз совсем другое дело. Его родителям принадлежит огромное поместье в Австралии. Больше двадцати тысяч акров.

— Я полагаю, что у ковбоев в Америке тоже много земли, но это не делает их приличными людьми, достойными внимания. Они невоспитанные невежи, Эмили. Так что выброси все эти мысли из головы. Мы с отцом запрещаем тебе с ним видеться.

Эмили открыла рот, собираясь возразить, что теперь, когда ей исполнилось двадцать один, она может делать все, что захочет, но передумала. Для большого скандала момент не подходил. Не говоря больше ни слова, она вышла из комнаты.

Кларисса уехала утром, оставив подруге сведения о том, с кем можно связаться, когда она будет готова поступить на курсы сестер милосердия. После ее отъезда Эмили села к столу, но так и не смогла написать письмо. Если она уедет в Лондон учиться, то больше не увидит Робби. После вчерашнего заявления матери ускользнуть из дома и повидаться с ним будет непросто. Она знала, что с той станется потребовать у сестры-хозяйки немедленно перевести Робби в другой госпиталь.

И тут ей пришла в голову восхитительная идея. Куда бы его ни перевели, она же сможет стать сиделкой в том же самом месте. Ей не обязательно ехать на фронт, как Клариссе. Разумеется, сиделки нужны и дома. Она улыбнулась собственной храбрости.

Ее подозрения оказались верны. Через несколько дней после праздника миссис Брайс улеглась в постель, сообщив, что совсем вымоталась и душевно, и физически. Эмили немедленно побежала к соседнему дому, чтобы повидать Робби.

Во дворе на солнышке выставили ряд кресел-каталок, и он, сидя в одном из них, сосредоточенно плел коврик из рафии. [8]

— Посмотри-ка, кто идет, Роб. Не забывай о манерах! — воскликнул кто-то.

Робби поднял глаза и, отложив плетение, попытался встать.

— Пустая трата времени, — сказал он, глядя на свою поделку. — Зачем нужен этот коврик?

— Вероятно, чтобы занять вас и не давать грустить, — предположила Эмили.

Он улыбнулся ей, но довольно сдержанно, что она сразу заметила.

— Подождите минуту. Я возьму костыли, и мы прогуляемся.

— А сестра-хозяйка вас отпустит?

— А мне плевать. Я долго здесь не останусь.

— Нет?

Они отошли от остальных и оказались в тени здания.

— Нет. Меня переведут через несколько дней. В военно-морской госпиталь в Плимуте. Они говорят, что там лучшие возможности для реабилитации и я быстрее начну ходить.

— Понятно. А почему военно-морской госпиталь, вы же в авиации?

— Наш род войск пока еще слишком мал, чтобы иметь собственный госпиталь. А Плимут — морской город, и госпиталь там один из лучших.

Эмили попыталась скрыть свое разочарование:

— Наверное, это хорошие новости. Всяко лучше, чем плести коврики.

— Да, — согласился он, — если бы только это в самом деле делалось ради моего блага.

— Вы полагаете, к этому приложила руку моя мать?

Он нахмурился:

— А вы что-то об этом знаете?

— Нет, но я подозреваю, что это ее задумка. После вашего ухода я выслушала длинную лекцию о вашей неблагонадежности. Мне запретили с вами видеться.

Они молча прошли мимо здания и, добравшись до розового сада, сели на деревянную скамейку. Вокруг витал густой аромат роз.

— Она права, — сказал он наконец, — я действительно сомнительная партия. Наверное, это к лучшему, Эмили. Вам не стоит мной увлекаться. У меня нет никаких перспектив. Мои шансы дожить до конца войны невелики, но даже если это случится, я немедленно уеду за десять тысяч миль от вашего дома. Я не могу ожидать, что вы последуете за мной и будете жить той жизнью, к которой я привык. Только не в такой дали от семьи. Это разобьет вашим родителям сердце. — Он помолчал. — Наверное, лучше будет, если я уеду, и мы будем тепло вспоминать друг друга. Сражаясь с врагами, я буду думать о вас. Я никогда вас не забуду.

— Робби, пожалуйста, не говорите так. Разумеется, и я вас не забуду. Вы мне нравитесь, вы же знаете. Я не собираюсь сдаваться без боя. Плимут — это еще не край света. Туда меньше часа езды на поезде. Я буду приезжать и навещать вас. Я говорила, что собираюсь найти работу. Мои родители не смогут возразить. Мне исполнился двадцать один год, и я могу приносить пользу стране. Я думала, что могла бы стать сиделкой в вашем военно-морском госпитале.