Последняя любовь Екатерины Великой - Наталья Павлищева Страница 10

Конечно, Потемкину донесли в тот же день, все же секретари государыни были его ставленниками. Но князю разбираться с фаворитом оказалось некогда, он спешил обратно на юг. Перед отъездом он серьезно поговорил с Ланским, поставив протеже несколько условий. Во-первых, быть преданным государыне и ему лично. Никаких амурных дел ни с кем! При малейшем изменении в отношении с ее стороны (такого лучше не допускать!) тут же сообщить князю, честно назвав причину… Потемкин доходчиво объяснил, что второго Корсакова не потерпит, если Ланской вздумает повторить его «подвиги», то будет просто уничтожен!

По ходу разговора князь еще раз убедился, что такого соперника ему опасаться не стоит: сколько бы Екатерина ни заставляла Ланского присутствовать на докладах, политиком тот не станет. Потемкин решил, что у нового фаворита маловато и умишка, и знаний. Зато не избалован, влюблен по уши и государыню боготворит. Это успокаивало, можно спокойно уезжать на юг и заниматься делами в Малороссии, что князь и сделал. Екатерина отпускала дорогого Гришу тоже спокойно, у нее был рядом человек, который отогревал и душой и телом.

Конечно, Ланской не столь развит, как тот же Потемкин, но это можно образовать. Григория Александровича тоже она воспитала. Да и сама себя в немалой степени. Теперь Екатерине было чем заняться, она взялась за обучение любовника. К этому государыню подтолкнуло не только недопонимание Александра во время утренних докладов, но и проявившийся у него интерес к учению.

Императрица и за ней двор перебрались в ее любимое Царское Село, где доклады бывали не так часты, свободного времени и прогулок больше. Екатерина отдыхала душой и телом. Огромная государственная машина, набрав ход, до осени работала без ее ежедневного пригляда, лишь под наблюдением со стороны. По ночам в спальне ее горячо ласкал молодой любовник, днем не сводивший влюбленных глаз, радовали здоровьем и разумностью внуки, особенно старший, Александр, и все было хорошо…

Высоченные книжные шкафы библиотеки полны фолиантов. Иногда Ланской стоял, задрав голову и пытаясь разобрать золотую вязь на корешках книг. Нет, он, конечно, не такой дурень, как Митрофанушка в пьесе господина Фонвизина, но с государыней не сравнится и близко. Столько прочитать…

Александр быстро убедился, что Екатерина действительно все это прочла, причем не бегло, лишь бы познакомиться, а вдумчиво. И книги стояли серьезные, здесь почти не было французских романов, зато Ланской разобрал имена Ломоносова, Плутарха, Монтеня, Тацита… Он помнил о переписке государыни с умными людьми Европы, как она сама называла.

Сам он был все же не слишком грамотен. Однажды, отправляя письмо Потемкину, Екатерина и Ланскому предложила черкнуть несколько строк своему начальнику и благодетелю. Смущенный Александр взялся за перо. Вышло вот что:

«Любезный дядюшка. Не можете представить себе, как мне без вас скушна, приезжайте, дядюшка, наискарее».

Государыня проверять написанное не стала, она и сама частенько допускала ошибки, объясняя хромающую орфографию тем, что ее не доучили. Екатерину не слишком беспокоила эта хромота, русские тексты, если нужно, выверяли секретари, а переписка с иностранцами велась по-французски, грамматикой которого она владела блестяще.

А вот Потемкин в ответе, присланном лично Ланскому, переписал фразу, исправив ошибки, и приписал:

«Учись, Сашка, негоже русскому по-русски с помарками писать!»

А для учебы советовал побольше читать не только французские романы, но и бумаги, что сочиняет для государыни Безбородко:

«Вот у кого слогу поучиться можно! Александр Андреевич ошибок не делает. Я бы сам учился, да все недосуг и поздно уже. А ты молод, потому учись!»

Ланской густо покраснел, увидев исправления своего наставника, он и сам понимал, что, даже став генерал-майором, ума не прибавил, надо образовываться. Да и государыне небось с дурнем, который разговор поддержать не умеет, быстро надоест. Он понимал, что нужны книги, но где их взять? Просто достать из шкафа не поднималась рука, а просить разрешения не поворачивался язык. Помогла Перекусихина. Заметив интерес Ланского к книжным полкам, она усмехнулась:

– А знаете, Александр Дмитриевич, как один из бывших «в случае» у государыни книги себе выбирал? Когда государыня-матушка подарила ему особняк, что прежде Васильчикову принадлежал, он решил обустроить в том особняке библиотеку по примеру многих. Только вот в книгах ничего не смыслил. – Перекусихина рассказывала, не упоминая имени бывшего фаворита, но Ланской легко понял, о ком идет речь, – о Корсакове, вознесенном на Олимп в одночасье и в одночасье же с него свергнутом. – Позвал к себе книготорговца Свешникова и велел привезти книг как можно больше, да чтоб непременно фолианты объемные были. Свешников его спрашивает, мол, списочек бы, каких авторов предпочитаете… А тому все едино, едва буквы в слова складывать горазд, отвечает, что все равно каких, лишь бы как у государыни и стояли по размеру – большие на нижних полках, а поменьше на верхних. И смех и грех! Государыня-то свои от корки до корки прочитать изволила да вдуматься в каждую, а тому все равно, лишь бы как у нее.

Ланской густо покраснел. Признаваться, что тоже в учении не горазд, не хотелось. Перекусихина все поняла и без слов, она уже обратила внимание, что молодой человек с любопытством разглядывал книги, но не решался ни одну взять в руки.

– А вы, Александр Дмитриевич, читать любите?

Пришлось честно сознаваться:

– Не особо приходилось. У батюшки за переездами большой библиотеки не было, а в казарме где ж?

– А интерес есть?

Ланской кивнул.

– Я вам книги давать стану, не совсем те, что государыня читает, в тех я и сама мало смыслю, но такие, чтоб несколько вас развить, дам. Если честно, я и сама грамоте не слишком обучена, конечно, рядом с государыней всего узнаешь вдоволь, но вот чтобы сидеть над книгами, такого упорства нет. Это мне позволительно, но не вам. Хотите рядом надолго задержаться, так извольте соответствовать.

– Благодарю, Мария Саввишна. Мне то же и Григорий Александрович говорил, что государыня дурней не очень жалует.

С тех пор Перекусихина то и дело подсовывала Ланскому книги. Не слишком занятый, потому что сначала Екатерина не спешила выставлять его рядом с собой на разных приемах, он глотал одну книгу за другой. Но постепенно понял некоторую односторонность советов камер-юнгферы в чтении и отправился к книготорговцу сам.

Государыня и двор уже жили в Царском Селе, а потому пришлось надолго отлучиться, чтобы съездить в Петербург. Но так проще. Где искать книги в Царском? Через час все знать будут… Зато в городе воля вольная, лавок немало, не сразу и понял, в какую обратиться. Потом вспомнил, что приятель еще с детских времен Арсений, который в Петербурге подвизался переписчиком, говорил о новом книготорговце Зотове, что в Гостином Дворе, мол, хорош. Туда и отправился.

Зотов не сразу понял, кто перед ним, и на просьбу посоветовать, что почитать, слащаво улыбаясь, принялся выкладывать на стол откуда-то из-под полы весьма скабрезные издания. Ланской покраснел до корней волос, передернул плечами: