Не уверен - не умирай! Записки нейрохирурга - Павел Рудич Страница 10

– П. К.! Я совсем забыл! Надо что-то еще и с Клепиковым решить!

– А что с ним решать? К операции он готов. Планировал тебя на эту операцию поставить. Пора и тебе оперировать такие опухоли!

– Да я-то готов… Только тут вот какое дело. На Клепикова МВД добро не дает. По их данным, через год после операции Клепиков убьет с особой жестокостью свою сожительницу и ее малолетнюю дочь. Звонил капитан Несвященко и удивлялся. Говорит: «Что это вы такое с Клепиковым планируете сделать своей операцией? До нее он везде положительно характеризовался». Намекал, короче…

Тут проснулся дремавший все это время виртуоз-хирург Переверзев и сказал:

– У меня есть мальчик Федя. Шесть лет. Опухоль мозжечка… Чудесный ребенок! После пяти операций и химии с лучами – поправится. Закончит школу с золотой медалью, мединститут – с красным дипломом и станет нейрохирургом.

– Что ты сказал?! Это же абсолютно неоперабельный случай! Кто его на «Оракуле» смотрел? Накупили сверхумной техники, а посадили на нее круглых идиотов! «Нейрохирургом»! Они скоро участковых педиатров велят оперировать и будущих бомжей! Сколько раз уже писал докладные главному врачу! Надо же «Оракул» поставить в приемном покое, чтобы всякий неизлечимый люд к нам не лез! А то госпитализируем, обследуем, нервы и деньги потратим, а лечить – нельзя!

– А главный что говорит?

– Говорит, что сканер второго «Оракул-03» больнице не потянуть по деньгам. И еще говорит, что если запустить его в приемном покое, то больницу можно будет закрывать: восемьдесят процентов больных уйдет в бесперспективные.

Привезла «скорая» молодого человека с острой задержкой мочи. Занятый в отделении уролог, не осмотрев больного, велел молоденькой медсестре вывести больному мочу катетером. А у больного, во время ее манипуляций, наступила эрекция члена, оргазм и эякуляция.

Изумленная сестричка вещала в восторге на весь приемный покой:

– Струей спермы катетер на полметра выбросило!

Парень же отряхнулся, поблагодарил и исчез в ночи. Дежурный уролог орал потом по телефону на диспетчера «скорой»:

– Этого извращенца вся медицинская общественность Черноземья наизусть знает! И адрес, и имя-отчество! Где вы нашли доктора, который был не в курсе? Напишите там у себя на видном месте: «Больного Кренева с задержкой мочи – в больницы не возить!»

Умер хороший мой знакомый – врач-реаниматолог Виктор. И умер, казалось бы, очень удачно: прямо на рабочем месте, в реанимации. Выслушивал сердце больного, потом, не вынимая из ушей фонендоскоп, повернулся к сестре, как будто что-то хотел сказать, но не сказал, а захрипел и рухнул на пол.

Тут же заинтубировали его, подключили к ИВЛ. Сразу – закрытый массаж сердца, лекарства в вену, в сердце, дефибрилляция. И все это по кругу, еще и еще раз, и многое другое многократно в течение двух с лишним часов: никто не мог сказать: «Умер». Периодически на экране монитора регистрировались сердечные сокращения, но тут же – исчезали.

Пришел главный врач, помялся, походил и сказал тихо:

– Что поделаешь… Не до трупных же пятен реанимировать. Отметьте время смерти.

Потом начались всяческие бюрократические непонятки. Кем считать умершего? Пациентом? Но он не проведен через приемный покой, и нет истории болезни. Есть ли такое понятие, как «смерть на рабочем месте по ненасильственным причинам»? Надо ли кого-то наказывать? Как же без этого, без «наказать»? Всегда легче на душе, если можно показать на кого-то пальцем и сказать: «Ату его! Это он во всем виноват!»

А если историю болезни не заводить, то на кого списать все использованные при реанимации сильнодействующие препараты? Как и в качестве кого направить тело в морг? Понятно, что в качестве трупа, но как объяснить, откуда он у нас взялся? Да и не станет его Рувимыч вскрывать! Хорошими друзьями были наш патологоанатом и покойный.

Стали думать и рядить, шелестя бумагами, а главный мне и говорит:

– Сейчас Альберт (завреанимацией) поедет к нему домой, жене сообщить. Ты езжай с ним. Все-таки он у вас в операционной и с вашими больными в реанимации больше других работал.

Приезжаем. Две комнаты в общаге. Не смежные, а через коридор. Трое детей. Жена сидит в послеродовом отпуске с младенцем. В комнатах – беспорядок, ящики какие-то, узлы.

– Козлы вы с главным! – говорю я Альберту тихо. – Столько лет человек горбатил на больницу, а жил в общаге! И жена его тоже ведь у тебя работает анестезисткой!

– Тут дело еще хуже, – отвечает Альберт. – Они квартиру по ипотеке купили. Видишь, к переезду готовились… Кто теперь эту ипотеку выплачивать будет?

Вошли, присели. Так и так, говорим мы его испуганной жене, стало Виктору плохо прямо в реанимации. Возможно, инфаркт. Сейчас он тяжелый. На ИВЛ. Если хотите, говорим, можем вас отвезти к нему. Всякое может быть, даже самое плохое – очень уж инфаркт обширный.

Тут запищал младенец на руках у вдовы. Она стала энергично, как градусник, трясти его у груди, одновременно говоря нам:

– Куда же я с ним поеду! А этих (кивнула на притихших отпрысков трех и пяти лет) куда дену? Какой инфаркт? Никогда не жаловался! Током его, наверное, ударило! Да, Альберт Михайлович? Я-то знаю, как там у нас с предохранителями и задними панелями у ИВЛ!

Альберт говорит:

– Саша, ты бы дала адреса родных. Может быть, надо заверенные телеграммы дать, чтобы кто-то приехал. Так мы дадим!

Тут Саша стала рыдать. Заревели и юные отпрыски в своем углу, и только младенец на Сашиных руках сохранял спокойствие сытого Будды. Хорошо, что Альберт догадался взять с собой старшую сестру реанимации. Та что-то зашептала, заходила вокруг Саши. Стали собираться, одевать детей…

Мы вышли на улицу. Альберт закурил и стал материться через сигарету, зло щурясь и сплевывая:

– Сюда бы этих писак! «Врачи взяточники!», «Медицинская коррупция!», «Халатность в белых халатах!». Много Витька взяток набрал!? Жил как бомж! Куда теперь Сашка с тремя детишками?

А министр наш, счетовод х@ев, всё пугает и пугает! Уйду и детям накажу: «В медицину – ни ногой!»

Вышла вдова Саша, ведя за руки «взрослых» детей. Старшая сестра реанимации несла на руках младенца.

* * *

Потом были похороны. Грязь, дождь. Из родственников была только старенькая мать Саши. У Виктора живых родных уже не осталось. На поминках мы с Альбертом напились. Совершенно неясно, как выплатить ипотеку? И кто будет давать наркоз нейрохирургическим больным?

Есть у нас пожилой ЛОР-врач. Знакомясь, звоня по телефону, он представляется так: