Бен среди людей - Дорис Лессинг Страница 10

— Я хочу с тобой поговорить, — поскольку Бен сгорбился и сжал кулаки, он добавил: — Нет, не о том, чтобы ты держался подальше от Риты. Я могу помочь тебе достать бумаги.

После этого Джонстон поднялся в комнату Риты, и они впервые оказались там втроем, Джонстон и Рита сидели на кровати рядом, курили, а встревоженный Бен ждал на стуле, гадая, не ловушка ли это, не отвернулась ли от него Рита. Пытался понять.

— Если у тебя будет паспорт, тебе не нужно свидетельство о рождении, — сказал Джонстон.

Бен знал, что паспорт — это то, что люди берут с собой за границу. Вспомнил поездку отца и остальных детей во Францию, он тогда остался с матерью. Ему нельзя было с ними, потому что он не мог себя вести, как все.

Бен сказал, что не хочет никуда ехать, ему нужна только бумага, которую можно взять в офис, где… Он описал место, где люди сидят за стеклом, а перед ними другие в очереди ждут денег. Он долго не мог понять Джонстона. Взамен паспорта, который Джонстон достанет у «друга, который делает паспорта», он, Бен, должен будет отправиться во Францию и отвезти кое-что, что Джонстон хотел передать еще одному своему приятелю, скорее всего — в Ницце или в Марселе.

— А потом я вернусь?

Джонстон не собирался поддерживать в Бене желание возвращаться. Он сказал:

— Можешь остаться там и немного развлечься.

Бен догадался по лицу Риты, что ей это не нравится, хотя она ничего не сказала. Мысль о том, что у него будет вещь, которую он сможет носить в кармане и показывать полицейским или прорабу на стройке, убедила Бена, и он отправился с Джонстоном к аппарату в метро, откуда вылезли пять маленьких фотографий. Джонстон забрал их с собой. Когда Бену дали паспорт, он удивился. Там говорилось, что ему тридцать пять. Он — киноактер, Бен Ловатт. Домашний адрес — где-то в Шотландии. Джонстон собирался хранить паспорт у себя, «в целях безопасности», но Бен захотел показать его старушке. Да, он сказал, что сразу же принесет его.

Стоя у двери миссис Биггс, он понял, что в квартире пусто: Бен чувствовал, что там ни души. Он не стал стучать, а постучал к соседке, и услышал кошачье мяуканье. Пришлось постучать еще раз, и вот, наконец, женщина подошла к двери и, увидев Бена, сказала:

— Миссис Биггс в больнице. Ее кошка у меня. — Бен уже развернулся, собираясь пойти вниз по лестнице, когда она произнесла: — Она хотела, чтобы ты ее навестил, Бен.

Это повергло его в ужас: больше всего он боялся больницы — в этом огромном здании, шумном, полном людей, ему опасно находиться. Он вспомнил, как с матерью ходил по врачам. У каждого из них был такой взгляд. Соседка поняла, что Бен боится. Они с миссис Биггс обсуждали его, понимали, как сложна для него обычная жизнь — например, они знали, что Бен будет спускаться пролет за пролетом по лестнице, потому что лифт его пугает.

Она приветливо сказала:

— Не волнуйся, Бен. Я скажу ей, что ты приходил. — Потом добавила: — Подожди… — Он остался стоять, а женщина вернулась с десятифунтовой бумажкой и вложила ее ему в нагрудный карман: — Береги себя, Бен, — сказала она, как сказала бы старушка.

Бен отправился назад к Рите. Он размышлял о доброте, о том, что некоторые люди его видят — так он это называл, — по-настоящему видят, но их это не отталкивает, как будто они вбирают его в себя, такое ощущение. А Рита? Да, она добрая, сочувствует ему. Но не Джонстон, нет. Он враг. Но все же у Бена в кармане лежит паспорт, там его имя, удостоверение. Он — Бен Ловатт, гражданин Великобритании, раньше это были просто слова, пустой звук, не по-настоящему. Теперь он чувствовал, будто его оберегают.

А в это время Рита спорила с Джонстоном. Она сказала, что ей не нравится, как тот поступает с Беном. Что с ним будет во Франции? Он не может говорить на их языке. Он тут-то еле справляется. Джонстон оборвал спор словами:

— Неужели ты не понимаешь, Рит? Он в любом случае окажется за решеткой. — Он говорил о тюрьме, но Рита услышала кое-что еще — по сути Джонстон уже упоминал об этом в разговорах о Бене: рано или поздно за Бена возьмутся ученые. Рита крикнула Джонстону, что он очень жесток. Она утверждала, что Бен хороший, просто немного не похож на других людей.

Бен вернулся в комнату Риты, прервав их ссору. У обоих в голове осталось слово «решетка», оба представляли себе клетки. Джонстону было все равно, что случится с этим уродом, но Рита плакала. Если Бена посадят в клетку, он будет рычать, орать и реветь, и его изобьют или накачают наркотиками, она-то знала жизнь, знала людей, знала, чего ожидать.

Бен сел, держа паспорт в руке, — он не хотел отдавать его Джонстону, смотрел из-под высоких бровей и понимал, что они ссорились из-за него. Родственники вечно из-за него ругались. Но даже гнев беспокоил его не так, как запахи людей в комнате. Пахло ею, женщиной, против этого Бен ничего не имел, а вот запах, исходящий от Джонстона, вызывал в нем желание драться или бежать. Сильный, опасный запах мужчины — Бен всегда знал, когда Джонстон стоит внизу на тротуаре или на лестнице, подслушивает, проверяет Риту. В воздухе еще остались какие-то синтетические запахи, резко отличающиеся от человеческих, так же как вонь автомобилей от аромата мяса возле ресторана. Бену хотелось встать и уйти, но он знал, что этого делать нельзя, пока все не уладится. Рита пыталась удержать Джонстона от какого-то поступка.

Рита сказала Джонстону, что он мог бы попытаться найти Бену работу, «присмотреть за ним».

— В смысле? — поинтересовался Джонстон.

— Ты знаешь, о чем я.

— Я не могу ничего поделать, если какой-нибудь тип накинется на него темной ночью или толкнет под автобус. Он раздражает людей, Рит. Ты же знаешь.

— Может, он поработал бы у тебя водителем?

— Ну конечно, размечталась.

На этот раз паспорт Бена взяла Рита, сказала, что будет хранить его, и положила в ящик. Они спустились к машинам, припаркованным среди обычных автомобилей.

— Залезай, — велел Джонстон Бену, открывая дверцу. Бен посмотрел на Риту — все нормально? — и та кивнула. Бен уселся за руль, и сразу же на его лице появилось восхищение и ликование. Он вспомнил о великолепных, сияющих, носящихся с ревом мотоциклах, о своей единственной радости — больше ничего подобного он не знал. И вот он сидит за рулем, может положить на него руки, покрутить туда-сюда. Бен издавал звуки «брррр, брррр», и смеялся.

Джонстон плечом подтолкнул Риту поближе, она встала рядом с сиденьем водителя. Он хотел, чтобы она все увидела, и она увидела.

— Теперь поверни ключ, Бен, — сказал он.

Он не указал Бену на ключ, и тот повернулся за инструкциями к Рите. Она нагнулась, дотронулась до ключа.

Бен потрогал его, повернул, машина закашляла, и Бен повернул ключ назад, потом снова включил, машина завелась, зарычала, закашляла, и затихла. Это была развалюха, купленная из третьих или четвертых рук, ее водитель гулял между тюремными за угон автомобилей.

— Попробуй еще, — сказала Рита. Голос ее дрожал, потому что она думала: ох бедняга Бен, он как трехлетний ребенок, — но где-то в глубине души наивно верила, что он сможет научиться этому делу. Бен обхватил ключ волосатой ручищей, потряс его, машина ожила, и Бен начал изображать, что переключает передачи, — он знал, что так положено. Коробка была автоматической.