Девушка с Рублевки - Наталья Баклина Страница 10

– Средиземное потому что. Это в Египте Красное море всегда теплое, – объяснила Аленка.

Она тоже скинула свои шлепанцы на высокой платформе и трогала волну пальцами с ярким малиновым педикюром.

– А ты там была?

– Конечно. А ты нет? – Аленка уставилась на меня с таким удивлением, будто я призналась, что ни разу в жизни не ездила на метро.

– Нет. Я вообще впервые за границей.

– И откуда ты такая? – продолжала меня разглядывать Аленка.

– Из Челябинска.

– Почему же тогда с Пенкиным спать не хочешь?

– А какая связь? – Я отпрыгнула от неожиданно сильной волны.

– Ну, он ведь москвич. Квартира у него, бизнес. Зацепишься в столице.

– Он мне не нравится как мужчина.

– Да? – скептически посмотрела на меня Аленка, явно хотела что-то сказать, но передумала. – Пошли обратно, уже шесть скоро.

Когда мы вернулись в холл, на столиках уже белели бланки, и народ усердно их заполнял. Пенкин с брезгливым выражением смотрел на свой листок.

– Где ты ходишь? Я вместо того чтобы отдохнуть с дороги, должен ждать, пока ты нагуляешься?

– Виктор Алексеевич, сейчас все заполню, – присела я к столу.

Вот тоже развопился! Такое дивное настроение хочет испортить. Я быстренько внесла данные наших паспортов, написала, что прибыли из Москвы, и поставила сегодняшнюю дату. Всех дел на пять минут, и чего орал, спрашивается? Английский в школе надо было учить!

Портье за стойкой, получив от меня бланки, протянул ключ. Это он что, нас с Пенкиным в один номер селит?

– Нет, – замотала я головой. – Ноу. Алена, скажи ему, что мы с тобой в одном номере, а то он меня с Пенкиным хочет определить!

Аленка отдала свой бланк, поговорила с портье, и он, улыбнувшись, дал мне другой ключ.

– Вперед, подруга! Сумки можешь не тащить, принесут. Витя, иди, ключ от номера возьми, уже можно!

И мы пошли к роскошному лифту мимо ошарашенного Пенкина, смотревшего на нас обиженным взглядом. Так смотрят дети, которым пообещали катание на карусели и даже в парк привели, да так и оставили сидеть в сторонке на скамеечке.

– Ты знаешь, мне его даже жаль немного стало, – сказала я.

Лифт поднимался медленно и плавно. На гладкой серой стене было выцарапано русское слово из трех букв. Это в Тунисе-то, где еще, кроме нас и нашего гида, никто и слова не сказал по-русски!

– Иди, пожалей, он через три номера от нас жить будет, – подмигнула Аленка.

– Да ну тебя! Просто он с таким лицом сидел, будто его в лучших чувствах обманули.

– Переживет! Мужиков нельзя жалеть, они от этого на голову садятся. А портье-то как нам улыбался, а? Наверное, решил, что мы лесби. Ты с мужиком спать не хочешь, ко мне просишься.

Номер был очень красивый: светлый, с балконом, ванной комнатой. И огромной двуспальной кроватью под золотистым покрывалом. Вот это ложе любви!

– Ну может быть, все-таки к Пенкину пойдешь? – толкнула меня локотком Аленка и захохотала во весь голос, увидев мою возмущенную гримасу.

Всю ночь за окном гремела гроза – молнии сверкали неоновым светом не хуже, чем у нас в России. Аленка похрапывала, свернувшись клубочком под своей частью огромного одеяла, а я завидовала ее крепкому сну. И хотя вечером мы обе заснули сразу, уставшие от перелета и обилия новых впечатлений, сейчас, среди ночи, когда меня разбудила гроза, сна не было ни в одном глазу.

Я встала и подошла к окну. Ливень хлестал плотным потоком, судя по звуку, заливая балкон. Темнота за окном была абсолютная, глухая, черная. Про такую, наверное, говорят «тьма египетская»? А в данном случае – тьма тунисская. Надо же, первая майская гроза, и я встречаю ее в Африке.

Отгрохотав, гроза ушла куда-то дальше, шум ливня сменился на тихий шепот, и я уснула. А утром меня разбудили солнечные лучи, бьющие в лицо сквозь отодвинутую ночью штору. За окном виднелись какие-то деревья в фантастических малиновых и белых цветах и кусочек моря. Я быстро оделась и побежала фотографировать.

Свой цифровик, пожалуй, единственный доход от сетевого бизнеса, я купила еще в Челябинске за солидную для меня сумму и, конечно, взяла с собой в Москву. Наверное, хотела делать летопись своего знакомства со столицей. Новый город, новые впечатления. Если уж в Челябинске, где выросла и где все знакомо, я умудрялась такие моменты подмечать, что мама поражалась, а местная газета брала мои снимки на фотоконкурс «Город и горожане», то в столице столько будет всего «вкусненького»! Но со всеми моими хлопотами первых недель мне было не до фотографирования. Зато теперь!..

Первый снимок я сделала в отеле. Очень уж хорош был зимний сад: пальмы и кустарники росли в полную высоту на площадке, вокруг которой галереями располагались этажи с номерами. Яркая зелень изумительно сочеталась с бежево-шоколадной гаммой интерьеров. Особенно умиляли плафоны настенных светильников, напоминавшие половинки амфор из простой обожженной глины.

Я вышла на террасу и замерла, любуясь красотой утра. Сколько всего! Залитый дождем бежевый камень террасы и лужи, в которых отражаются небо и гнутые кованые ножки изящных стульев. Ступени, красиво сбегающие к нижней площадке, где сбились в кучку столики и скамьи. Голубой бассейн с белым изгибом окантовки. Я нашла точку, на которой в кадр попадала часть крыла отеля и казалось, что одни линии дублируют другие, а голубизна бассейна – морская.

Снимая все, что цепляло внимание, я добрела до моря, не встретив ни одного человека. Видимо, здесь рановато было в семь утра вставать. Или народ понимает, что после ночного ливня делать у моря нечего. Вода холодная, а загорать на пляже, заваленном водорослями, неприятно. Водоросли тянулись темным воняющим йодом валиком вдоль всей прибрежной полосы, но вдалеке уже появился маленький бульдозер, который собирал их в стога.

– Привет! Тебе тоже не спится? – спросили за спиной, и я оглянулась.

– Привет, Ира. Утро какое чудесное!

– Да, здесь хорошо, – кивнула она и начала раздеваться. – Я искупнусь. Пойдешь со мной?

– Нет, вода холодная.

– Нормальная, градусов шестнадцать. – Она потрогала воду ногой, поправляя трусики бикини, и пошла в море.

Через несколько шагов поплыла. А я успела камерой поймать момент, как Ирина входила в воду. Плавала она не меньше четверти часа. Бульдозер был уже намного ближе к нам, когда Ирина вернулась.

– Слушай, отличная вода! Только вначале кажется холодной, а потом так здорово! Окунись, не бойся!

Она улыбалась, стряхивая капли с волос, а я, глядя на ее спортивную фигурку и потемневшие от воды волосы, поняла, что ей нет еще сорока. Просто вчера в аэропорту она выглядела уставшей и то, что я приняла за седину, оказалось мелированием.