Щукинск и города - Елена Некрасова Страница 10

Жаль, что я забыл спросить у гостя его имя и род занятий. Хотя так даже лучше — теперь можно поразмышлять об этом на досуге.

post comment

Джек широко зевнул… этим не обошлось, он зевал так долго, что даже скулы свело… но ложиться на час глупо, все равно уже нормально не выспишься. Да и дел. Надо сменить воду в пруду, дозвониться на мясобойню… а-а-ааа… так можно и челюсть вывихнуть. Черт! Надо отправить поздравительную телеграмму Зине… Думал, что утренняя запись в журнале встряхнет мозги и поможет проснуться, а ни хрена подобного, глаза слипаются, тело ватное… слишком много виски. Мутный какой-то тип этот Билли, а выпить не дурак… просто партизан, слова не вытянешь. Только скалит свои голливудские зубы, а может, он их сделал на днях и хвастается… прямо перебор. Будет до завтра торчать тут… если к вечеру всё починят, как обещали… а кто виноват? Сам же и виноват, что пригласил…

Холодное пиво — просто кайф, сделал пару глотков, и нет бутылки… взять еще одну? Видимо, надо… погано все-таки на душе… как он перед ним распинался… перед этим Билли. Даже станцевал ему сигнальный танец пчелы-разведчицы, показывал, как она виляет брюшком, как подпрыгивает… просто мрак. И зачем-то развивал тему, что мечтает переехать в Алабаму возделывать арахис, тут, мол, почвы неподходящие и влажность… нет, пару лет назад у него была идея, конечно… «О, Джек, ты будешь выращиваешь арахис! Как президент Джимми Картер! Потрясающе, столько белка! Арахисом раньше кормили рабов!» А о себе ни слова. Джеку было любопытно, что за птица этот Билл Шоугер, задал ему пару вопросов, но безрезультатно. «О, я был по делам в Оклахоме, а теперь еду в Чикаго…» — «Значит, ты живешь в Чикаго, Билли?» — «О нет… я не люблю жить в одном месте, я люблю путешествовать…» И так на каждый вопрос — промямлит что-то невнятное и тут же улыбнется до ушей, и глаза выпучит с этакой готовностью, мол, не стесняйтесь, спрашивайте ещё! Не лезть же в душу этому индюку в смокинге… ну точно индюк, так мелко он трясет головой и постоянно восклицает: «Потрясающе! Удивительно! Невероятно! О Джек, я никогда не видел арахисоуборочной машины!» А на хрен тебе её видеть, спрашивается? Можно подумать, что Джек её видел… зато как расхваливал урожаи этого арахиса, объяснял, чем его лучше удобрять… какой еще в жопу арахис?! Это ж надо было так нажраться виски… Мало того, расписал все местные достопримечательности, и алмазные копи, и Буффало-Ривер, и про съемки «Унесенных ветром» ему рассказывал, типа он великий патриот штата… да уж, типичный провинциальный синдром… А, вспомнил, это началось с Большого Каньона Аркансо… Билл сказал, что из Оклахомы он специально поехал по седьмой дороге, чтобы увидеть каньон, а потом решил срезать путь, свернул в неправильном месте и очутился между седьмой и шестьдесят второй, а там дорожные работы, его послали в объезд, и он попал сюда… и он так восхищался этим каньоном, что Джек стал описывать прочие прелести Арканзаса…

— О, доброе утро, Джек!

Черт! Уже проснулся. И надушился каким-то…

— Доброе, Билл. Как спалось?

— Великолепно! Сегодня наступила весна! А как твоё самочувствие?

— Прекрасно. Хочешь пива?

— Спасибо, не откажусь…

Вот дерьмо, Трейси раньше восьми не встаёт, а сейчас только половина седьмого… наверное, надо предложить ему завтрак? Дерьмо. Опять скалит свой фарфор, наверное, десны тоже искусственные, странный какой-то цвет… просто достать всё из холодильника, пусть сам выбирает, йогурты тут всякие… молоко, сыр… можно разогреть чесночный хлеб, а, есть же мюсли с разной фигней… ветчина, колбасы, фу… противно смотреть на еду. А, он мясо не ест…

— О нет, большое спасибо! Пива пока достаточно. Ты покажешь мне свою коллекцию, Джек?

— Прямо сейчас?!

— Ну конечно! Сейчас такой великолепный утренний свет, очень мягкий… лучшее освещение для живописи.

— Ну, пойдем… только если ты такой ценитель живописи, сразу предупреждаю — настоящей живописи маловато. У меня русский авангард времен перестройки, это когда Горбачев пришел к власти…

— О да, русский авангард! Казимир Малевич, это очень интересно, я знаю «Черный квадрат»…

— Малевича у меня нет, Билли, я не настолько богат… у меня только восьмидесятые годы, так что…

— Это потрясающе! Ты необычный человек, Джек, очень необычный. Ты собрал коллекцию русского искусства…

— Боюсь тебя разочаровать, Билл… ещё пива?

— О нет, спасибо!

— Так вот, не собирал я никакой коллекции, я скупил все эти картины перед отъездом, чтоб выгодно продать их в Америке. Но не вышло.

— А почему?

— Да кому они тут нужны? В этой дыре? У меня приятель живет в Нью-Джерси, так он рассказывал, что в Сохо за любое дерьмо платили нормальные деньги, тогда вообще всё советское хватали без разбора… а я упустил время, пока собирался в Нью-Йорк, все уже наелись русским искусством… вот такие дела, Билл, ну что, пойдем наверх?

Когда в доме появляется чужой, дом нагло выставляет напоказ свои недостатки, обычно и не замечаешь… какие грязные лестничные перила, весь лак облез… и ковровое покрытие в каких-то пятнах, вот на фига ей было покупать дорогой пылесос… и на всём какой-то налет несвежести и засаленности, а может, просто такое настроение с перепоя… в принципе, Джеку до задницы, какая разница… А в душевой, где мылся Билл, наверняка не убиралось с прошлого года… ну да, как раз на Рождество к ней приезжала подруга… Из комнаты Трейси доносится мерное похрапывание, она и не думает просыпаться…

— А ты знаешь, Билли, по закону нашего штата муж имеет право бить свою жену, но только один раз в месяц.

— О да, эти старые законы штатов очень смешные!

— Но их же никто не отменял… ну вот, проходи… сейчас открою шторы…

— Потрясающе! Да у тебя тут настоящая галерея!

— Пятьдесят две работы. И еще три в моей комнате… и у жены висит одна. Смотри, на этой стене — украинские художники, Одесса и Киев, а на той — Москва… но московских мало, их иностранцы сильно разбаловали, ходили по мастерским с пачками баксов…

— О! Напоминает Веласкеса… лица четко написаны, а всё остальное размазано… но интересно! Как будто ребенок разрисовал картину, да?

— Это Червяков, у него всё такое… такой стиль. Он спрыгнул с балкона, скорей всего кислота… в Одессе художники курили траву, а Москва сидела на ЛСД… а мог бы неплохо раскрутиться, его работы даже в Сотбисе участвовали, ну… это такой лондонский аукцион, знаешь?

— Насмерть разбился, да?

— Ну да… а это называется «Кости на крыше», видишь, кости настоящие приклеены…

— Не портятся?

— Да вроде нет… А с лошадкой как тебе?

— Очень интересно! А как это сделано?

— Из пенопласта, крашеный пенопласт… это известный московский художник, между прочим, Вадик Волосков, позже он прославился тем, что скупал души у населения… а эту картинку я всего за триста баксов у него купил.