Пятый representative - Елена Мищенко Страница 10

– Что же вы молчали, блин, – воскликнул президент. Вас нужно познакомить с Изей Фишманом и все будет о-кей.

– А что, ваш Изя разбирается в искусстве?

– Наш Изя? Да он, блин, тянет во всем.

– А кто же он по специальности?

– Вообще-то он переплетчик, но сейчас он риалстейтщик. Да это не играет роли. Он вам раскрутит этот бизнес, блин, как лялю, на первом же повороте. В следующий митинг мы его притащим.

Мы испугались, что они начнут таскать к нам всех своих знакомых.

– Ты лучше позвони ему, пусть он завтра сам к нам придет.

Роман вытащил мобильник и набрал номер.

– Изя, ты что делаешь? Что, что? Идиот! Какой уважающий себя еврей в субботу торгует карами. Что значит – почему? Потому что, блин, для этого есть понедельник, вторник, среда, четверг и пятница. Ах, окшн – юзаные кары. Слушай сюда. Есть классный дил – нужно раскрутить картины. Да! Железные! Да нет, красками на холсте. Железные в смысле клевые. Сейчас овнер, в смысле художник, даст тебе дирекшн.

На следующий день появился у нас Изя Фишман. Должен отметить, что впечатление он производил не такое сильное, как мы ожидали по описанию президента Романа. Выцветшая бейсболка, полосатая тенниска, сникерсы с развязанными шнурками, небритая физиономия, один глаз в дверь, другой в Тверь. После наших предыдущих репрезентативов все это выглядело как-то несолидно. Зато он решил покорить нас своей активностью.

– Здравствуйте. Это вы художник? Я Изя Фишман. Пришел к вам по рекомендации президента Рашн-тиви-ченел. Я специалист по реалстейту, маркетингу, фаундрейзингу, эдвертайзингу, реализации культурных ценностей. Какие картины продаем? Те, что висят на стенах? Это все, или есть еще что-нибудь? – Он подбежал к одной из картин и начал ее рассматривать через кулак, тем глазом, который был в Тверь.

Дальше наша беседа разворачивалось точно так, как в старом дореволюционном анекдоте, когда пришел актер к антрепренеру и густым хорошо поставленным басом заявил:

– Я актер широкого амплуа Эдуард Княжнин-Замойский. Надеюсь, вам это имя известно. Мои условия: восемь выходов в месяц по сто рублей за выход, отдельный номер-люкс в гостинице, пролетка к подъезду перед каждым спектаклем и оплаченный стол в ресторане.

– Значит так, Эдуард Залесский, или как вас там. Двадцать выходов в месяц по три рубля за выход, комната съемная на двоих вместе с нашим суфлером, никаких пролеток и питание за свой счет.

– Уже согласен.

Наша беседа с Изей носила приблизительно такой же характер. Просмотрев одним косым глазом через кулачок все картины, он начал в атакующем стиле.

– Вопрос этот, конечно, очень сложный, но у меня есть богатый экспириенс, и я человек очень решительный и агрессивный, вам, очевидно, говорили об этом мои коллеги. Об этом знают все, кто со мной работал. Так что этот вопрос с моей помощью я думаю вы сможете раскрутить. О-кей? Роман дал мне буклет, в котором напечатаны ваши картины. Выглядит он вери найс, хотя если бы вы послушали мой эдвайс, то сделали бы его значительно лучше. Но это уже кое-что. Хотя это только начало. Значит вы мне даете штук сто – сто пятьдесят таких буклетов. О-кей? Я вращаюсь в нескольких риалстейтах, и там между делом я эти буклеты распространяю среди наиболее состоятельных наших кастомеров, покупающих большие дома от полмиллиона и выше, то-есть тех, кто крепко стоит. О-кей? Слух о ваших картинах с моей помощью быстро расходится среди богатых людей. Это первый шаг – ферст степ. Затем мы снимаем зал в солидном ресторане «Пале Рояль», «Голден Гейтс», «Гранд Опера», «Огни Парижа» или что-нибудь в этом духе – это второй шаг – так сказать секонд степ. В ресторан мы предварительно подьедем якобы пообедать, а на самом деле в разведку, и там мы все обсудим. О-кей? Список приглашенных солидных людей я вам составлю. У меня широкий круг знакомых. Затем вы печатаете приглашения и рассылаете их по адресам, которые я вам дам. Снимаем ресторан на один из воскресных дней. Там мы расставляем картины, заказываем легкий бранч человек на тридцать на двенадцать часов дня.

– Простите, кто заказывает ресторан?

– Конечно, вы! Мы же рекламируем ваши картины. После легкого бранча с хорошим вином люди расслабляются, беседуют, а вокруг висят ваши картины. Приглашенные рассматривают эти картины, а потом, естественно, достают чековые книжки и начинают эти картины покупать. Это все происходит само собой. Вы только даете пояснения. А после, когда богатые люди увидят ваши картины в домах своих приятелей, они сами захотят иметь такие же картины у себя и обратятся к нам. Это понятно? Одновременно с этим мы заказываем артикл о ваших пикчерс у специалиста и печатаем его в какой-нибудь популярной газете типа «Philadelphia Inquirer». О-кей? Это обойдется вам в полторы-две тысячи долларов. Но зато какой эффект! Вы поняли, как это делается на высоком профессиональном уровне?

– Я все понял. Значит так, дорогой товарищ Изя, специалист по всем видам маркетинга – каждый буклет стоит двенадцать долларов. Поэтому мы вам дадим не более десяти буклетов. Если захотите, сделаете с них копии. Никаких залов в ресторанах для ваших приятелей или клиентов мы снимать не будем, никаких статей мы заказывать вашим знакомым не будем. Мы имеем достаточно публикаций. У нас было пятнадцать выставок и около сорока публикаций в газетах, и мы за это не заплатили ни копейки. Значит если вы хотите заработать свои двадцать процентов от продажи картин – придется посуетиться.

– Тридцать процентов, – не моргнув парировал Изя.

– Бог с вами – двадцать пять. И не вздумайте таскать сюда кого попало из своих знакомых – буклет у вас есть, фотографии мы вам дадим, а к нам можете привести только весьма солидного кастомера.

– А вы знаете, что за реализацию картин берут и пятьдесят процентов?

– Знаем. Это те, кто предоставляет профессиональную галерею и организовывает длительную выставку или аукцион, а не те, кто хочет за наш счет расширить свою клиентуру в риалстейте.

– Хорошо, я согласен, – сказал уступчивый разносторонний Изя. Давайте буклеты и фотографии.

Изя оказался худшим из всех знакомых к этому времени репрезентативов. За полгода Фишман притащил к нам только трех покупателей. Причем его клиенты почему-то были исключительно женского пола. Очевидно, он покорял их своей неотразимой внешностью. Во время посещения его клиенток я работал, как последний ломовик, вытаскивая картины из кладовой и затаскивая их назад. Изя делал из себя большого специалиста. Для этого он даже напялил на тенниску галстук-бабочку.

Первая клиентка сразу поставила вопрос ребром:

– Меня меньше интересует, что там нарисовано и сколько это стоит. Меня интересует, чтобы эта картина была напечатана в книге. Мы были у приятелей, у которых висят три картины не то Мориса, ни то Метиса, и все они напечатаны в книгах.

– Так это же репродукции – принты, наверное, Матисса, а мы вам предлагаем подлинники. И они есть на интернете.