Я забыл умереть - Халил Рафати Страница 10

— Да врешь ты все. Врешь много лет.

Это была настоящая пощечина. Никто еще не оскорблял меня таким образом. Я уже четыре года повторял, что переезжаю в Калифорнию, и все всегда кивали в ответ и понимающе улыбались. Теперь же приятели говорили, что я заврался. Что я несу чушь. А хуже всего было то, что я, скорее всего, останусь в Толидо навсегда.

— Черт с вами, — сказал я. — Я уезжаю.

— Ясно, Халил. А когда? Когда ты уезжаешь?

— Завтра отчаливаю.

— Эй, парень, спокойно. Ты никуда не едешь.

Это говорил мой друг. Но в этот момент я вспоминал все негативные моменты своей жизни, свои самые ужасные страхи.

— Завтра отчаливаю, — повторил я. — К то со мной?

— Кстати, а почему бы и нет? — ржали приятели в пьяном угаре. — Едем!

На следующее утро я проснулся в квартире матери. Голова разламывалась с бодуна. Я не помнил, как сюда попал, как вернулся обратно из Детройта. Но зато я помнил, как стоял на капоте машины и кричал, что завтра уеду в Калифорнию. И это завтра было уже сегодня. Мысль о том, что сегодня опять придется тащить свое бренное тело на эту гребаную работу, была невыносима. Официант в ресторане, гипсокартонщик и даже торговец марихуаной — все эти виды деятельности вызывали у меня ноль положительных эмоций и кило презрения.

Я залез в душ и тщательно вычистил зубы. Мне казалось, что так я быстрее протрезвею, но я ошибся. Я взял кое-какие свои вещи, которые лежали у матери, и сложил их в багажник. Мне был двадцать один год, у меня было шестьсот долларов за душой, но не было ни карты, ни планов. Что я делаю? А может, меня кто-нибудь остановит и будет умолять остаться? Мне нужен был такой человек. Но его не было. И поэтому я ехал в Калифорнию. Я был слишком горд и упрям, чтобы сделать вид, что прошлой ночью ничего не произошло.

Мой отец уходил на работу в пять часов утра. Он был чертовски пунктуален и никогда не опаздывал. Он проходил мимо моей машины, когда я стоял на парковке.

Я просигналил и опустил стекло.

Он остановился.

— Чего тебе?

— Еду в Калифорнию.

Он равнодушно заглянул в мою машину. Я набил рюкзак одеждой и предусмотрительно захватил подушку. Отец глядел на мои вещи через заднее стекло.

— Удачи.

И пошел восвояси.

Я не верил своим ушам. С одной стороны, я нисколечко не удивился, но в глубине души я все-таки надеялся, что он окажется папой, который был мне нужен. Слезы застилали глаза, но я продолжал ехать и выехал на шоссе 70–80 к западу. Я продолжал рыдать, но был совершенно уверен, что не остановлю машину. Я знал, что если остановлюсь, то навсегда останусь в Толидо.

Я курил одну сигарету за другой и пил диетическую колу, чтобы не заснуть. Я практически доехал до Иллинойса, когда пришлось остановиться на ночлег. У меня болела голова с тяжелого похмелья, я был весь на нервах. Сняв номер в Шестом мотеле, я включил телевизор и рухнул в постель.

По телевизору шел фильм с Бертом Рейнольдсом [30]. Герой хочет покончить с собой. Он привязывает к ноге кирпич и прыгает в океан. Впрочем, в последнюю минуту он передумывает. Это было последнее, что я запомнил перед тем, как провалиться в сон. Проснулся я оттого, что вся комната была в дыму. Глаза покраснели. От запаха горелого пластика першило в горле. Из динамика загоревшегося телевизора Фрэнк Синатра [31] пел песню «My Way». Но тут экран потух, и из задней крышки телевизора полыхнул огонь. Я протер глаза и попытался осмыслить ситуацию.

Спросонья я стал звонить портье.

— Привет. У меня горит телевизор.

— Очень весело.

И повесил трубку.

Я перезвонил, и портье огрызнулся: «Чертовы дети, вы прекратите или…»

— Моя гребаная комната в огне! — орал я.

Раздался стук в дверь. В номер ворвался портье с огнетушителем в руках и залил телевизор пеной. Он ругался на чем свет стоит, как будто я был виноват, что эта чертова штуковина загорелась. В коридор выбежали постояльцы, которые пытались понять, что стряслось. Я безумно устал. Мне очень хотелось пить, в глазах двоилось. Вся эта бессмыслица напоминала ночной кошмар после колес. Или это случается со всяким, кто хочет сбежать из Толидо?

Я переселился в другую комнату и проспал как убитый до полудня. Проснувшись, я не сразу понял, где нахожусь. В комнате были поклеены пожелтевшие от сигаретного дыма виниловые обои, нависал акустический натяжной потолок в странных разноцветных разводах — я не хочу думать, что это за разводы и откуда они взялись. Затхлый воздух отдавал нищетой. А потом все снова на меня навалилось.

— Боже мой! — простонал я, схватившись за голову. — Какого черта я делаю? Чем я думал? Это безумие!

Никто не сказал мне, что все образуется. Что все будет хорошо. Был только я и больше никого.

Что мне делать?

Заказав самый большой стакан кофе в «Макдональдсе», я вернулся обратно на дорогу.

На запад.

Чем дальше я отъезжал от родного города, тем больше мои мысли об отце и мое прошлое тянули меня назад. Но я не останавливался. И тут случилось кое-что забавное. Я мчался по автостраде в потоке других машин и ощутил легкое покалывание в желудке. Мое возбуждение постепенно перевешивало страх. Азарт становился сильнее ностальгии.

Во время этой поездки я даже не прислушивался к музыке. Убаюкивающее мерцание разделительных полос и чувство одиночества, которое я никогда не испытывал до сих пор, вызывали сонное оцепенение. Я всегда искал новые способы бегства от реальности — алкоголь, наркотики, скандалы, девочки, — так я пытался избавиться от чувства одиночества и отчужденности. Но, направляясь на запад, находясь наедине с самим собой, я вдруг понял, что чувствую себя вполне удовлетворительно. В итоге я понял, какого демона изгнал из себя, покончив с никчемным и жалким прозябанием в Толидо.

Слушая свою музыку — B ig Audio Dynamite [32], Killing Joke [33], Jane's Addiction [34], The Pixies [35] и так далее, я снова и снова ставил песню «Rush» группы Big Audio Dynamite.