Венский бал - Йозеф Хазлингер Страница 102

Я собрался с духом и пошел к большому строению. Колонны, мимо которых я прошагал, оказались кернами, или столбиками выбуренной породы. Перед домом была терраса. Я поднялся по двум ступенькам и еще раз огляделся. Потом постучал в деревянную дверь. В ответ – ни звука.

– Есть тут кто-нибудь?

Тишина. Я мобилизовал весь свой скудный запас испанских слов.

– Permiso? Hay alguien? [54]

Я прошелся вокруг дома. Все ставни были закрыты. Никаких признаков жизни. Я постучал еще раз и громко спросил:

– Permiso?

Тогда я взялся за ручку, дверь оказалась незапертой. Я толкнул ее, продолжая стоять на террасе. Только порог отделял меня от просторного помещения с высоким потолком. Прямо напротив двери – окно. Справа – лестница, ведущая на антресоли, под которыми находилось какое-то другое помещение, возможно, там была кухня. Еще я разглядел небольшую полку с книгами, высокое плетеное кресло, плиты пола. Через полуоткрытую дверь я не мог видеть правой половины комнаты. Я поставил сумку на пол и шагнул в дом. Справа стоял большой круглый стол, на нем – немытые стаканы и чайник. Под антресолями действительно была кухня. Дверь оставалась открытой. На маленьком столике полно грязной посуды – тарелки, кастрюли, ложка, вилка и нож. И тут я понял, что надо немедленно уносить ноги. Но было уже поздно. И оглянуться не успел, как за спиной услышал тихий голос:

– Поднимите руки и не оборачивайтесь.

Я вздрогнул и тут же поднял руки. Голос доносился с антресолей.

– Что вам здесь надо?

Значит, у меня есть шанс, подумал я. Он говорит со мной. А пока говорит, стрелять не будет.

– Вы Карл Файльбёк? Я пришел от ваших родителей. Я обещал им никому ничего не говорить, если найду вас.

– Не полощите мне мозги, господин Фрэйзер. Думаете, я не видел вас по телевизору?

– Да, я журналист. И тем не менее я обещал вашим родителям молчать.

Я подумал: почему бы не обернуться? Может, у него нет оружия? Он начал спускаться по лестнице. Я медленно повернул голову в его сторону. Окрика не последовало. Но я увидел направленный на меня ствол пистолета. Однако его держал вовсе не Файльбёк. Короткая белесая борода, впалые щеки, воспаленные глаза. Это был Инженер.

– Как вы меня нашли?

– Записка в пиджаке Файльбёка.

– Файльбёк – покойник. Да и вы скоро отправитесь вслед за ним.

– Если вы сделаете это, вам самому будет крышка. Есть люди, которые знают, где я. А ваше фото попало и в испанские газеты.

– Тогда будет два трупа. Или как?

– Я мог бы помочь вам найти более надежное пристанище. У меня есть верные люди во многих странах.

– Так вы ради этого сюда пожаловали?

– Нет, я хотел разыскать Файльбёка.

– Чего вам от него надо?

– Хотел просто поговорить с ним. Но можно и с вами. У меня сын погиб во время вашей акции.

– Меня там не было.

– Тогда вам нечего опасаться.

– Но я был одним из них.

Я заметил, что его бьет дрожь. Он приказал мне сесть в плетеное кресло. Затем попятился к двери, держа меня под прицелом. Он взял мою сумку. Когда захлопывал ногой дверь, едва не упал на пол. Он вытряхнул все содержимое и обследовал боковые карманы. Сквозь щели закрытых ставней все же пробивался какой-то свет, и в комнате было не так темно.

Он выглядел настоящим доходягой, который не спал целую вечность. Выдвинув на середину комнаты стул, он уселся напротив меня, ближе к двери. Руку с пистолетом опустил. Какое-то время мы молчали. Потом он спросил:

– Ну и что будем делать?

– Вы расскажете мне, почему вы убили моего сына Фреда.

– Да не убивал я, черт побери!

Вновь тягостное молчание. Он начал расхаживать по комнате. Иногда его пошатывало, как при головокружении. Он снова сел. Щека под левым глазом дергалась в тике.

– Когда они явятся?

– Скоро.

– Пристрелить вас сейчас или подождем, пока они не придут?

– Если честно, они не придут. Никто не знает, что я здесь.

– Никто?

– Здесь может появиться отец Файльбёка, да и то не скоро.

Он опять начал ходить из угла в угол, останавливаясь у окон фасада, чтобы сквозь щели выглянуть наружу. До самого вечера он не произнес ни слова. На мои вопросы не отвечал. Когда я попытался встать, он направил на меня пистолет. Время от времени прикладывался к чайнику. Электричества в доме не было. Над столом висело металлическое кольцо с огарками свечей. Я приметил их и на книжной полке, и на маленьком столике возле моего кресла. Справа от входа была еще одна дверь, ведущая в смежную комнату.

Когда стало темнеть, он спросил:

– Есть хотите?

– Хочу.

– Сварите картошку на кухне.

Он сел поближе к столу. Оттуда ему видна была кухня. Когда я встал, он предупредил:

– Близко не подходить.

Вдоль стены я прошел на кухню. Там тоже было темно. К блюдцам прилипли восковые бугорки огарков. К стене крепился баллон с пропаном. Я щелкнул зажигалкой над газовой горелкой. На полу – кучка картошки. Рядом – наполовину опустошенный мешок с миндалем. На полке – несколько стеклянных банок с маринованными маслинами. Больше никаких съестных припасов. Водопроводный кран не работал. Инженер сказал:

– Дождевой колодец за железной дверью.

В капитальной стене была белая крашеная дверца метровой высоты с тяжелым засовом. Я открыл ее и увидел ворот с канатом. Я начал поднимать ведро. Оно появилось не очень скоро. Видимо, вода была довольно глубоко. Я отцепил ведро и поставил на пол. Мне бросились в глаза какие-то железные прутья, торчавшие из стены за дверцей. Я поставил картошку на плиту. Пока она варилась, мне нельзя было покидать кухню. Из комнаты послышался голос Инженера:

– Куда вы можете меня переправить?

– Возможно, в Аргентину.

– Как вы собираетесь это сделать?

– Пока не знаю. Но это можно организовать.

– Чего хотите взамен?

– Правды.

Он снова умолк. Когда картошка сварилась, стало совсем темно. Я вынужден был оставаться на кухне. Он сказал:

– Через пять минут отбой.

Я очистил две картофелины и попил колодезной воды, затем спросил:

– Соль здесь есть?

Он не ответил. Не успел я доесть вторую картофелину, как услышал приказ:

– А теперь в колодец!

В его руке снова блеснул пистолет.