Почему маму всё достало - Джилл Симс Страница 11

По крайней мере, на кухне было все распаковано и более-менее убрано. Я потянулась за банкой Nescafe, но Саймон меня остановил: «А нормального кофе нет? Ты же знаешь, я не пью растворимый».

Я заскрежетала зубами.

– Нет, Саймон. Нормального кофе нет, потому что у меня нет кофемашины, потому что я не пью кофе, и держу я дома растворимый кофе только на случай гостей, а предложила тебе чаю только из вежливости, потому что пытаюсь изо всех сил поддерживать хоть какие-то дружеские чувства между нами, хотя бы создавать их видимость, чтобы не травмировать эмоционально и не напрягать душевно наших детей, тем самым обрекая их на пожизненную психотерапию, потому что мы не смогли вести себя как подобает взрослым людям, но должна признаться, что у тебя превосходно получается все испортить, как бы я НЕ СТАРАЛАСЬ НАХРЕН ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ!

– А ты что, кофе не пьешь? – спросил Саймон. – С каких это пор?

– Я не пила кофе с тех самых пор, как ходила беременная с Джейн, – ответила я. – Редко, ОЧЕНЬ редко, я могу выпить латте в кафе, но в остальное время я вообще не притрагиваюсь к кофе, потому что меня от него тошнит еще с первой беременности, выворачивает почище, чем в «Изгоняющем дьявола». Как это ты умудрился не заметить, что я не пью кофе все последние ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ?

– А как же тогда кофемашина, которую я тебе подарил на день рождения несколько лет назад?

– Это ты про тот подарок, когда я сказала: «Ммм, какой замечательный подарочек на мой день рождения ты сделал сам себе, ибо Я НЕ ПЬЮ КОФЕ!»

– Я думал, ты так пошутила. Поэтому ты отдала мне кофемашину?

– Да, Саймон, поэтому. Какой смысл захламлять свою кухню огромной блестящей никчемной кофемашиной, если Я КОФЕ НЕ ПЬЮ! Может, теперь до тебя доходит, почему мы разводимся?

– Из-за кофе?

– Нет, кофе – это просто метафора.

– Ты уверена, что лучше говорить метафорами?

– Нет, не уверена. В любом случае, этот вонючий кофе не единственное, что символизирует ту пропасть, которая легла между нами.

– Вон оно что, – сказал Саймон. – Тогда можно мне просто чаю?

– Да пошел ты! Пей что хочешь. Я пойду проверю, готовы ли твои дети к отъезду.

Наверху я постучала в комнату Питера, прислушалась на несколько секунд у двери и еще раз постучала. Я всегда боюсь, что войду в неподходящий момент и застану своего сына врасплох, после чего уже никогда не смогу смотреть на своего мальчика прежними глазами. Пока я там стояла под дверью, мысленно добавила в список покупок упаковку бумажных салфеток мужского размера. В конце концов я позвала: «Питер! Питер, папа приехал. Ты готов?»

Наконец Питер открыл дверь и уставился на меня непонимающе.

– Папа?

– Да, папа приехал.

– Папа? Приехал? Зачем?

– Чтобы забрать вас. Вы поедете к нему на эти выходные.

– ЭТИ выходные?

– Да.

– Типа СЕГОДНЯ?

– ДА.

– Но я не могу сегодня.

– Почему это?

– Потому что я сейчас дошел до важного места в игре, а у отца нет нормального компа.

– И что? Собирайся, ты едешь к нему.

– Можно взять с собой комп?

– НЕТ! Возьми с собой трусы и еще что-нибудь.

– Трусы? Зачем?

– ЧТОБЫ ТЫ ИХ ТАМ ПОМЕНЯЛ. ГОСПОДИБОЖЕМОЙ. ПРОСТО ВОЗЬМИ СМЕННУЮ ОДЕЖДУ.

– Так бы и сказала.

Тут я пошла стучать в комнату Джейн.

– Ты там готова? – крикнула я.

– Я крашусь, – крикнула в ответ Джейн. – Брови не могу никак накрасить.

Наконец, спустя ЧАС беготни от одной двери к другой, вверх-вниз по лестнице, моих криков, их визгов (и все это время Саймон преспокойно сидел на МОЕЙ кухне, за МОИМ столом, уминал МОЙ шоколад и никак не участвовал в сборе СВОИХ детей, чтобы провести с ними СВОЙ уикенд), я помахала им рукой на прощание.

Два дня. Целых два дня. Только я одна. Что делать? Я могла бы выйти на пробежку (ну уж НЕТ!). Может, почитать книжку по саморазвитию? Да где уж там, перво-наперво надо закончить распаковывать вещи и убраться в доме.

Как же тихо. Я открыла следующую коробку, в ней были DVD, среди которых я нашла диск с записью выпускного утренника в садике Джейн. Мне срочно потребовалось его пересмотреть, а потому понадобилось найти ноутбук с DVD-приводом. Глядя на этот утренник, я разрыдалась, как тогда, в тот самый день, когда она закончила садик и я плакала от мысли, что моя малышка уже так выросла и скоро пойдет в школу. Она была такая маленькая. В те далекие дни, когда они были маленькими, едва начали ходить, я думала, что они никогда не вырастут. Я была уверена, что они останутся маленькими навсегда, и бог свидетель, какими же длинными, нескончаемыми казались те дни, по сравнению с ними вечность была ничто. А потом, внезапно, когда я чуть отвернулась, они подросли – и на тебе! – стали совсем взрослыми.

Я глянула на часы. 14:41. Ах ты ж как быстро! Разве время не… должно тянуться бесконечно, когда тебе не надо метаться по дому, как бешеная собака? Годами я мечтала о таком моменте – чтобы не кружиться в погоне за собственным хвостом, чтобы было время только для себя, чтобы было место только для себя, чтобы была моя собственная комната или хотя бы возможность просто посидеть часочек дома наедине с собой, без потасовок и криков детей, что они хотят есть, требований, чтобы я ускорила интернет, или клянчанья моей кредитки, чтобы купить что-то по интернету, со слезными обещаниями вернуть деньги, которые я так никогда больше и не увижу. И вот наступило оно – время для себя, – а я прямо растерялась, что же мне делать с самой собой?

Пойду-ка я посплю, решила я. Прикорну на часок. Когда я в последний раз могла себе позволить заснуть днем? Ээээ, наверное, еще до рождения детей. Знаю, знаю, все говорят, что когда у вас маленькие дети, то вам нужно спать днем одновременно с ними, а тогда скажите, пожалуйста, где взять время, чтобы помыться, приготовить ужин, поставить стирку, оплатить счета, посмотреться в зеркало и увидеть отражение незнакомого лица с синяками под глазами, смахивающего на физиономию вашей матери? Вот именно, как раз тогда, когда малыш спит. А потому, наконец, после непрерывной пятнадцатилетней депривации сна я заслужила дневной сон. Быстро спать! Прямо сейчас!

Я устроилась с Джаджи на диване под уютным «одеялком» (господи, смогу ли я когда-нибудь нормально выражаться и говорить уже «одеяло» или же некоторые слова навсегда впечатались в мой мозг только в детском варианте? В равной степени я не могу удержаться от порыва засюсюкать «СМОТРИ! КОРОВКА! ЛОШАДКА! КАК КОРОВКА ГОВОРИТ? КОРОВКА ГОВОРИТ: “МУУУУУ!” КАК ЛОШАДКА ГОВОРИТ? ЛОШАДКА ГОВОРИТ: “ИГОГОООО!”» каждый раз, когда мы проезжаем поле с пасущимися животными), и мы приготовились сладко заснуть.

Чем больше я старалась заснуть, тем труднее было это сделать. Я глядела в потолок и думала, что будет, если я умру прямо сейчас? Кто меня обнаружит? Начнет ли Джаджи глодать мой труп к моменту, когда дети вернутся домой в воскресенье вечером? И его людоедские наклонности так шокируют и отвратят их, что они поспешат избавиться от Джаджи и отправят его подальше в какой-нибудь приют, где уже он сам помрет один-одинешенек, хоть собакам не возбраняется есть любое мясо, включая человечину. Мысль, что Джаджи обречен на одинокую смерть в холодном бетонном загоне, была просто невыносима, где уж тут уснуть.