Необязательные отношения - Ирина Кисельгоф Страница 11

— Не надо звонить в милицию. Оставьте его в покое, — сказал врач разбитыми в кровь губами. — Не я делал вашей жене аборт.

Мужа Лавровой всего трясло. Он сел на пол, прислонившись к стене. Его обходили как прокаженного. К нему вернулся лечащий врач Лавровой и протянул стакан со спиртом. Муж Лавровой его выпил и заплакал на глазах у всех. Все отвернулись, чужое горе заразно.

Лаврову ненавидели все в отделении: персонал, больные. Ей было это безразлично. Сильнее, чем она сама, ее не ненавидел никто.

* * *

Лаврова пришла в себя в зеленом гробу «Хаммера» на коленях Минотавра.

— Я успел тебя подхватить, иначе бы ты покалечилась.

— Зря. Лучше бы я разбилась и умерла.

Минотавр наклонился и коснулся ее губ. Его поцелуй был соленым и горьким, как слезы. Лаврова отвела его лицо рукой.

— Я убила человека. Своего ребенка. Сама.

— Почему ты потом ничего не сделала?

— Зачем? Разве я имею на это право?

Лаврова замолчала. В зеленом гробу «Хаммера» стояла необыкновенная тишина. Так тихо бывает только на кладбище.

— Мне жаль своего мужа.

— Куда он делся?

— Ушел.

— Сбежал.

— Нет, ушел, — упрямо повторила Лаврова. — Я стала невыносимой. Меня нельзя было терпеть.

— Все можно терпеть.

— Да, — согласилась Лаврова.

Она притерпелась к жизни без будущего. Это не так страшно, как может показаться вначале.

— Поехали ко мне.

— Нет. Мне противно.

— Я встречался с твоей подругой в гостиницах. Их полно. Она никогда не была в этой квартире.

— Нет, — сказала Лаврова.

— Это правда, — Минотавр завел мотор и поехал.

Лаврова не видела улиц. Она плакала молча, с ней рядом находился чужой человек.

Минотавр открыл дверцу машины и протянул к ней руки.

— Я сама. Я уже трезвая как стекло.

Он взял ее на руки и понес. Лавровой показалось, что впервые за последнее время за нее кто-то несет ответственность. Она устала быть одной. Она устала все время наказывать себя. Лаврова закрыла глаза. Она была маленьким ребенком в чьих-то сильных, надежных руках.

Лаврова смотрела на Минотавра. Его бычья шкура слезла, обнажив его до мяса. Она видела струйку пота, стекающую со лба, пульсирующую артерию на виске. Она слышала штормовой гул кузнечных мехов, работающих в его грудной клетке. Его сердце колотилось барабанной дробью, кривились кирпичные губы, расширенные зрачки вбирали радужку до краев. Ее глаза читали его глаза, она видела в них боль и страсть, которые он забыл утаить. Его бычья шкура черным одеялом лежала у подножия кровати.

Лаврова прижимала его к себе так, словно он являлся единственным на земле человеком. Словно только они остались на белом свете и больше никогда никого, кроме них, уже не будет. Она чувствовала во рту привкус свежей крови. Ее губы были искусаны ею самой. Через мгновение ее сердце замерло и остановилось, а душа улетела высоко-высоко в синее небо, к самому солнцу. Лаврова уже ничего не видела и не слышала, она следила за свободным полетом своей души.

Лаврова пришла в себя, Минотавра рядом не было. Она опять заблудилась и осталась одна. Ей стало страшно, и она пошла его искать.

Она нашла его у окна кухни. Он стоял спиной. Аргоновая подсветка дома сияла вокруг него ореолом, рельефно выделяя мышцы. Его мощные лопатки в черных мешках тени походили на зачехленные крылья.

Она обняла его сзади.

— Не надо, — глухо сказал он.

Лаврова развернулась и ушла в спальню. Она с головой завернулась в черное одеяло, как в кокон. Она не знала, вернулся ли к ней Минотавр. Она спала. Утром его уже не было. Она приехала на работу. Начинялся обычный день, каких много будет в ее жизни.

В кабинет Лавровой влетела Венька.

— Ты с ним? — с порога крикнула она.

— С кем? — притворно удивилась Лаврова.

— С Сергеем!

— С кем? — искренне удивилась Лаврова. Она забыла имя Минотавра.

Венька всмотрелась в лицо Лавровой и зарыдала. Черные ручейки текли по ее матовому лицу.

— Он меня бросил, — беспомощно сказала она.

— Глупая ты, Венька. Таких, как он, миллионы, а ты одна.

— Нет! Таких, как я, миллионы.

Венька была уничтожена. Минотавр заманил ее в свой лабиринт и равнодушно прикончил очередную ритуальную жертву. Для прихоти, для забавы. Просто так. Ему даже не хотелось есть.

Минотавр успел внести раздор в их маленький, дружный коллектив. С этим надо было покончить. Венька ушла, Лаврова позвонила Минотавру.

— Никогда не приезжай ко мне на работу, — велела она.

— Хорошо, — нетерпеливо произнес он. — Я занят.

— Я тоже, — сказала Лаврова самой себе, положив трубку.

Лаврова чувствовала себя глупо. Возможно, он и не думал приезжать за ней куда бы то ни было. Возможно, он вообще не собирался с ней видеться. Ни сейчас, ни в дальнейшем. Лаврова вдруг вспомнила маленького мальчика. Откуда-то дети берутся. У мальчика должна быть мать. Лавровой казалось странным, что она даже не подумала о том, что у Минотавра, наверное, есть жена. Что он хороший семьянин, любящий своих жену и сына Возможно, встречи с другими женщинами нужны ему только для куража или как средство от скуки. Лаврова обманулась. Она чувствовала себя ненужной. Минотавр снова ее унизил.

Он позвонил вечером.

— Есть предложение пойти в цирк на братьев Запашных в эту субботу.

— В цирк? Я не люблю цирк. С детства.

— Почему?

— Мне жалко зверей, выполняющих глупые человеческие прихоти. Мне жалко людей, выполняющих глупые прихоти зрителей. Тиссен пригласил меня в цирк. Мы сидели во втором ряду, у самой арены.

— Что такое Тиссен? — перебил Минотавр.

— Фамилия, — рассмеялась Лаврова. — Прямо перед нами работали два пожилых акробата. Мужчина и женщина. Им было тяжело. Они надсадно дышали. Им хотелось поскорее закончить номер. Мне стало стыдно за себя и за них.

— Никита очень хочет пойти.

— А, — сказала Лаврова.

— Там не будет пожилых акробатов, — пообещал Минотавр.

Никита, похоже, рожден Минотавром без участия женщины. Такое возможно только у Минотавров.

* * *

Тигры очень коварны. Намного коварнее львов. Они незаметно крадутся за жертвой и нападают сзади, смыкая челюсти на холке. Сила сжатия челюстей тигра равна одной тонне. Их когти раздирают тело до кости. Прирожденные убийцы великолепны. Их шкура лоснится гречишным медом и углем. Сидя на тумбе, они ласково щурят глаза, как домашние кошки. Но из прищура льется багровый, адский отсвет. Их пасти всегда раскрыты, обнажая огромные оранжевые клыки. Непокоренные, неукрощенные тигры всегда готовы убить. Они терпеливо ждут удобного момента, надо только повернуться спиной и подставить шею.