Рома едет в Кремль - Алексей Богомолов Страница 11

Мой отец нашел людей для выполнения миссии и раздал им талисманы. Но в ночь перед началом битвы со злом он при загадочных обстоятельствах умер. Платиновый рубль, который должен был его защищать, я нашел уже значительно позже. Скорее всего, отец опрометчиво расстался с ним накануне решающего дня. А следы остальных талисманов потерялись. Единственное, что я знаю, в ближайшее время все они будут или в Москве, или в Питере. И вы, как единственный человек, который в этом веке способен организовать выполнение великой миссии, обязательно встретитесь с их новыми владельцами! Так вот, многоуважаемый Роман Львович! Когда казино чуть вас не разорило, вам в голову пришла шальная, но совершенно справедливая мысль о том, что это заведение — храм дьявола. Храмов таких понастроили много и сейчас, говорят, решили разместить их в четырех специальных зонах. Думаете, это случайно? Посмотрите на карту, соедините все зоны вместе. Что получится? Получится новая государственная граница. Все, что ниже черты, отойдет другим странам, а выше — нам. И получим мы часть Белоруссии, Прибалтики, Китая и Северный Казахстан. Зато отдадим Грузии Краснодарский край с выходом к морю, Ставрополье и Северный Кавказ, а Поднебесной — половину Приморья… Нужны нашей Родине такие границы? Обратите внимание на линию. Не напоминает она вам полосу странгуляционную на шее повешенного? И ведь это на нашей общей шее полосочка… А остановить процесс только вы и можете. Пока они там не обжились, не построились, не заключили договоров разных, нужно будет вам найти своих шестерых соисполнителей, а потом вместе с ними добраться до земного воплощения дьявола и разложить талисманы вокруг него. Вот тогда и исчезнет и он, черт земной, и храмы его. И территориальная целостность государства нашего не пострадает… Да, забыл предупредить: люди, которые обладают талисманами, совершенно разные и знают лишь столько, сколько им отпущено знать. А вы и их послушаете, и им все остальное расскажете…

— И какого хрена, извиняюсь, мне, Роману Львовичу Трахтенбергу, соревноваться с дьяволом, да еще в компании сомнительных, как вы метко выразились, соисполнителей? Если я просто сейчас повернусь и уйду вместе со всеми своими деньгами, с «Лексусом» и головой, набитой идеями. Кризис ведь кончится когда-то?

— Вот не успели бы мы с вами вовремя встретиться и утереть нос нечистому, пожалуй, вы при всем вашем таланте и нигилизме уже подумывали бы о том, чтобы петельку подвесить да шейку вашу трахтенберговскую в нее вставить… Видели памятничек-то? Но вот смогли мы с вами плодотворно пообщаться и сейчас вот планы общие обсуждаем…

Алексеич небольно, но достаточно крепко взял меня под локоток и направил туда, где я уже побывал сегодня. Мы снова прошли мимо могилы Гомельского, памятника Абдулову, повернули к Высоцкому и через пару минут были у траурного зала. На маленькой скамеечке сидел знакомый мне молодец и вручную полировал не менее знакомую каменную плиту. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что на ее поверхности было мое изображение, правда, со щеками, раздутыми до размера среднестатистических ягодиц. Было оно выполнено в стилистике художников-анусиалистов. Кстати, о существовании такого направления в живописи я не знал, пока не попал на нашумевшую выставку в Манеже с громким латинским названием: «Per anus ad astra», что переводится примерно как «Через жопу к звездам». Вдохновителем и путеводной звездой школы, как говорят, был известный эротист Сева Селищев, которому в Интернете даже был посвящен следующий лимерик (это такой стишок из пяти строк):

Сева Селищев, мастер эротики,

Член имел чрезвычайно коротенький,

Но зато живописный

Зад имел рукописный.

До добра не доводят наркотики!

Несколько десятков мастеров этого необычного жанра выставили свою живопись, графику, а также различные скульптуры и инсталляции. Особенно впечатлила меня закрытая в стеклянном кубе (наверное, чтобы не было запаха) огромная куча дерьма, над которой парили две нежные, по виду резиновые, ягодички со свисавшей из их центральной точки говняшечкой. Называлось все это безобразие «Выдавливаем из себя раба».

— Какие все-таки у вас друзья заботливые, Роман Львович, — обратился ко мне мастер кладбищенских дел. — Вы еще на этом свете, а они думают, как бы вам с почетом на тот уйти. Даже памятничек вот заказали. Скромный, но со вкусом. А потом над ним нужно еще птичку какую-то поставить, но это уж не к нам, а на цветмет, они там классных орлов льют.

— Пусть попугая отольют, уроды! — вспылил я. — Каким таким друзьям пришло в голову мне памятник заказывать?

— А вы не волнуйтесь так, Роман Львович, человек надежный заказывал. Как закажет — можно и делать сразу, у него ни разу проколов не было, клиенты всегда вовремя прибывали.

Тут, поняв, что сказал лишнее, работяга замолчал. Я достал из кармана зеленую сотку и коротко спросил:

— Кто?

Молодец сунул бумажку в карман и неуловимым движением как бы из воздуха выдернул желтоватый листок бумаги с жирной надписью «ЗАКАЗ-НАРЯД». В непреодолимом стремлении узнать, кто же все-таки меня заказал, я схватил листок и стал искать фамилию злодея. И совершенно не удивился, увидев там надпись: «Александр Чертков-президент» и телефон без повторяющихся цифр в качестве контактного номера. Наряд был оформлен чуть больше суток назад, примерно в то время, когда я переступил порог казино «Мефисто», чтобы начать проигрывать свои кровные. Я повернулся к Алексеичу, все еще поддерживавшему меня под локоток, и, поглядев ему в глаза, сказал:

— Да! Я согласен!

— Ну вот и ладушки, — сказал Алексеич и, отпустив меня, положил свою огромную ладонь на черный гранит.

По верху памятника пробежало какое-то зеленое свечение, а через секунду раздался треск как будто бы разрываемого изнутри монолита. Блестящий кусок камня с моей фамилией пошел трещинами, и еще через несколько секунд все было кончено. У ног оторопевшего парня в телогрейке лежала груда гранитного щебня. На самом крупном кусочке еще можно было рассмотреть букву «б», но тут и он раскололся. Почему-то на этот раз совершенно бесшумно.

— Эх, — горестно воскликнул молодец, — такую красоту загубили! А что я заказчику скажу?

— Скажешь, что клиенту памятник не понравился и он его в порошок разнес. И вот, отдай ему эту записку!

Быстро нацарапав на заказ-наряде емкую фразу: «А пошел ты, Чертков, в жопу!», я подписался и, присовокупив к записке еще пару сотенных «за моральный ущерб», отдал ее кладбищенскому служащему, который к тому времени уже начал улыбаться и благодарить нас за проявленное к нему внимание и выданную индульгенцию.

А памятник мне действительно не понравился, не таким я видел свое надгробие, хотя выбор кладбища меня впечатлил. «Надо же, черти, а все-таки меня уважают». Но несмотря на это, памятника мне пока не хотелось. Хотя бы лет тридцать я думал еще протянуть.

— Выполните миссию — проживете сорок два, а то и больше. Курить только бросайте, — прервал мои размышления Алексеич.

— Ну что, будем план слушать или глазки строить?

Легко ему сказать — бросить курить! Я всегда придерживался в жизни такого принципа: можно есть, пить, нюхать, употреблять иными способами только то, что растет на земле, а не производится в каких-то лабораториях. А табак — это в принципе обычные листья растения, причем не какого-то там ядовитого болиголова или белены. И растет он не в джунглях, где уж действительно нужно думать, что съесть и куда сесть (ишь, стихами заговорил!), а на солнечных равнинах и в красивых предгорьях. И я, наверное, лет с пятнадцати покуривал, сначала папироски, потом сигареты, потом сигары, а дальше снова вернулся к сигаретам, которые до сих пор являются частью моего образа жизни. А еще я заметил, что как только у человека отнимают часть привычного ему окружающего пространства, он определенно становится ненормальным. Вот кодируют гражданина от пьянства. И что, думаете вы, это решение вопроса? Да, он не напивается как скотина, не тратит деньги на водку или портвейн. Но в его душевном состоянии, годами формировавшемся при участии алкоголя как антидепрессанта либо как стимулятора, начинаются различные сдвиги. Если раньше была алкогольная депрессия, то она становится безалкогольной и ее надо давить таблетками, которые будут посильнее «Фауста» Гёте. Это полезно для организма? Сомневаюсь. А позитивное влияние алкоголя на процессы взаимного общения? Как только крепкие напитки исчезают из жизни человека (я имею в виду человека ранее прилично выпивавшего), он становится злым, часто нелюдимым и остро осознающим чувство собственной неполноценности. От него отворачиваются прежние друзья, причем не только собутыльники. Новые же знакомые относятся к такому мужчине с подозрительностью: не пьет — значит, что? Или болеет какой-то дурной болезнью, или, что еще хуже, не выпивает, чтобы сохранять контроль и фиксировать тонкие нюансы беседы. А это уже признак враждебности.