1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 2. Июль-Сентябрь - Харуки Мураками Страница 11

— А где сейчас Эбисуно-сэнсэй?

— Уже несколько дней связь с сэнсэем оборвана. Его номер не отвечает, от него самого ни слуху ни духу. Возможно, он сейчас тоже в глухой обороне. А может, под шумок разворачивает какой-то очередной гамбит?

— Кстати, хотел вас спросить. Вы кому-нибудь рассказывали, что я пишу роман?

— Да нет, никому… Зачем мне об этом кому-то рассказывать?

— Ну и хорошо. Я на всякий случай спросил.

Комацу выдержал новую паузу и произнес:

— Извини, дружище, что я сам об этом говорю, но… Что-то мне кажется, нас с тобой засасывает не совсем туда, куда нужно.

— Куда бы нас ни засасывало, — ответил Тэнго, — ясно одно: обратно уже не повернуть.

— Ну а если обратно не повернуть, остается только двигаться дальше. Или, как ты говоришь, стоять и смотреть, что за гадость полезет из-под вывороченного камня…

— Так значит, пристегнуть ремни безопасности? — не удержался Тэнго.

— Именно, — подтвердил Комацу и повесил трубку.

Ну и денек… Усевшись за стол на кухне, Тэнго отхлебнул остывшего чая и подумал о Фукаэри. Чем же она с утра до вечера занимается там, в своем укрытии? Но конечно, на этот вопрос ему не ответил бы никто на свете. Кроме, понятно, ее самой.

В записи на кассете Фукаэри предупреждала, что Little— People будут использовать свои силы и знания, чтобы навредить ему, Тэнго. И что их следует опасаться в темном лесу…

Тэнго вздрогнул и невольно огляделся по сторонам. Да уж. Что-что, а темный лес — идеальное место для этих тварей.

Июльским вечером тучи наконец-то исчезли, и обе луны засияли в небе как новенькие. Этот идеальный ночной пейзаж Аомамэ разглядывала со своего крошечного балкона. Больше всего ей сейчас хотелось позвонить кому-нибудь и поинтересоваться: «Ну как? Из окна не выглядывали? А вы посмотрите — сколько там в небе лун? У меня видно две, а у вас?»

Но с такими вопросами позвонить было некому. Ну разве что Аюми. Но отношения с Аюми, и без того слишком личные, еще дальше углублять не хотелось. Все-таки девочка служит в полиции. Аомамэ, скорее всего, в ближайшее время прикончит еще одного подонка, сменит лицо, имя, адрес — и сгинет из этой реальности навсегда. Встречаться с Аюми будет нельзя. Даже по телефону не поговорить… Как это все-таки тяжело — навсегда расставаться с теми, кто стал тебе по-настоящему близок.

Аомамэ вернулась в комнату, закрыла дверь на балкон, включила кондиционер. И, задернув шторы, отгородилась от лунного пейзажа. При виде двух лун в одном небе становилось не по себе. Так и чудилось, будто они каким-то образом нарушают баланс земной гравитации, вызывая непонятные изменения в организме Аомамэ. До месячных оставалось несколько суток, но тело уже казалось ей вялым, кожа сухой, а пульс нестабильным. Хватит, решила она. Больше о лунах не думаю. Даже если допустить, что это зачем-то необходимо.

Чтобы разогнать проклятую вялость, Аомамэ села на ковер и сделала серию растяжек. Тщательно размяла одну за другой все мышцы — даже те, которые обычно почти не задействовала. Она выкладывалась полностью, доводила себя до беззвучного крика и заливала потом ковер. Этот курс растяжек Аомамэ разработала сама — только для самой себя — и чуть ли не каждый день добавляла в него очень полезные, хотя и весьма экстремальные упражнения. Никому в фитнес-клубе предлагать их нельзя: обычный человек таких самоистязаний просто не выдержит. Даже коллеги-инструкторы в клубе и те, за редким исключением, от подобных экспериментов над собственным телом орали как резаные.

Все это время в колонках звучала «Симфониетта» Яна— чека. В исполнении Кливлендского оркестра под управлением Джорджа Селла. Целиком «Симфониетта» длится минут двадцать пять. В самый раз: не слишком мало, но и не слишком долго. Достаточно, чтобы помучить каждую мышцу. Когда пластинка остановилась, а тонарм вернулся на рожок, сознание и тело Аомамэ напоминали тряпку, хорошенько отжатую после того, как в доме наведены идеальные порядок и чистота.

Аомамэ помнила «Симфониетту» наизусть, до последней ноты. Балансируя на самом краю болевого порога, именно под эту музыку она тем не менее обретала удивительное спокойствие. Именно под эти звуки ей удавалось выстраивать оптимальное равновесие между своими внутренними палачом и жертвой, садисткой и страдалицей. Что, собственно, и являлось главной целью упражнений Аомамэ: лишь когда все балансы отлажены, она уверенна и спокойна. И «Симфониетта» Яна— чека подходила для подобной самонастройки лучше всего.

Около десяти зазвонил телефон. Она взяла трубку и услышала голос Тамару.

— Какие планы на завтра? — спросил он.

— Работаю до полседьмого.

— После работы сможешь заехать?

— Смогу.

— Хорошо, — сказал Тамару. И его ручка застучала по странице блокнота.

— Кстати, — сказала Аомамэ. — Новую собаку еще не завели?

— Собаку? Ах да… Завели. Немецкую овчарку, кобеля. Всех его повадок я пока не изучил, но пес дрессированный, основные команды выполняет, хозяина слушает. Десять дней уже с нами, вроде освоился. Да и женщинам в приюте куда спокойнее.

— Ну слава богу.

— Ест обычный корм для собак. Возни меньше.

— Да уж… Обычные овчарки шпината не требуют.

— Точно. Та псина вообще была ненормальная. На ее шпинат куча денег уходила, особенно зимой. — В голосе Тамару послышалась ностальгия. — Кстати, лунный свет сегодня красивый.

Аомамэ нахмурилась:

— С чего это вы опять о лунном свете?

— Даже я иногда могу поговорить о лунном свете. Разве нет?

— Конечно, — ответила Аомамэ. «Только такие, как ты, не болтают по телефону о природе и погоде без особой на то причины», — добавила она про себя.

Тамару выдержал небольшую паузу, затем продолжил:

— На самом деле о лунном свете ты в прошлый раз заговорила сама. Не помнишь? С тех пор у меня и застряло в голове. Посмотрел на небо, туч нет, лунный свет красивый — вот и решил тебе отчитаться…

Аомамэ захотела спросить: так сколько же он увидал в небе лун? Но передумала. Слишком опасно. В прошлый раз Тамару и так поведал ей больше, чем ожидалось. О том, что рос без родителей, о смене гражданства. Никогда еще до сих пор этот человек так много о себе не рассказывал. Хотя он вообще не из болтливых. Значит, Аомамэ и правда ему симпатична? Иначе зачем бы он так раскрывался? И все-таки это профессионал, который всегда достигает цели кратчайшим путем. Поэтому ни о чем лишнем с ним лучше не трепаться.

— В общем, завтра после работы заеду, — сказала она.

— Хорошо, — ответил Тамару. — Наверно, голодная будешь? Повар завтра отдыхает, кроме сэндвичей, ничего приготовить не смогу.