Легко! - Ольга Славина Страница 11

Отель «Ройал Парк» в Эвиане был идиллией. Над озером нависал балкон с лепниной. Джон и Одри завтракали там по утрам. С озера поднимался туман, на балконе было зябко, а внизу – прозрачная холодная вода. Свежесть во всем.

Главным достоинством этого места была бирюзовая лагуна, обрамленная естественными гротами, врезанная в скалы и составлявшая часть отеля, опоясывая его террасы. Часть лагуны была внутри здания отеля, а часть – снаружи, с островками, камнями, на которых даже росли цветы. А через озеро – раскинувшийся Монтрё и за ним горы. Так романтично, что больше всего подходило для медового месяца.

Их четверка, включая Саймона с Лизой, много ходила на яхте, Саймон удил форель совершенно безуспешно. Джон искупался пару раз, хоть вода была зверски холодной. Одри в основном сидела в шезлонге на палубе, задрапированная от солнца шляпой и очками, и, не переставая, болтала с Лизой.

Джон не понимал, о чем могут болтать дни напролет женщины, знающие друг друга десятилетия. Дочь Саймона и Лизы работала в Глазго то ли аудитором, то ли бухгалтером и, как все, мечтала переехать в Лондон или, например, в Нью-Йорк. Лиза и Саймон все время обсуждали, не купить ли им домик в Альпах. А Одри рассказывала, что они с Джоном хотят приобрести дом в Хорватии. Три года назад они были очарованы природой, синим чистейшим морем, пиниями, подходящими к кромке воды, и страшной дешевизной. Аквамарин Адриатического моря, когда ты видишь дно, даже если глубина больше двадцати метров, и можешь рассмотреть каждый камень, а в воде играет переливами солнце – это так впечатляет. А дешевизна и неразвитость инфраструктуры означают огромный инвестиционный потенциал. Джон и Саймон дебатировали по этому поводу часами.

Они бродили по горам, объехали однажды все озеро, посетили Шильонский замок и видели того парня, который сидел там в тюрьме. Доехали до Гштаада, на обратном пути побродили по Монтрё, но там было слишком много туристов. Джон взял напрокат пятисотый BMW, и они съездили в Шамони. Ему нравился адреналин вождения по горам, но Одри на заднем сиденье ворчала, не переставая.

На следующий день после ужина Джон с Саймоном сидели с сигарами на террасе отеля. Лагуна была подсвечена и смотрелась как зачарованный лес, полный троллей.

– Джон, а ты счастлив? – неожиданно спросил Саймон.

– Да, а что?

– Так просто. Вы с Одри замечательная пара. Мы с Лизой тоже очень счастливы. Мы ведь поженились всего после четырех месяцев знакомства. И я ни разу не пожалел об этом. Ты же знаешь, я не очень легкий человек. Но Лиза настолько терпелива. Она необыкновенная женщина.

– Саймон, а у тебя всё в порядке?

– Да, в порядке. Всё нормально. Маргарет отлично устроилась, и я не думаю, что ей стоит уезжать из Глазго. Всё, правда, в порядке. Просто иногда думаю, как коротка жизнь. Я уже почти старик. А мы все танцуем, ходим друг к другу в гости, выпиваем. И что, это всё?

– Старик, слушай, что это с тобой сегодня?

– Да не сегодня, Джон. Что-то я стал слишком много думать о смысле жизни в последнее время. Может, чересчур много. Жизнь как-то уходит, словно вода сквозь пальцы. И ничего не остается. Я глупости говорю, наверное?

– Саймон, с чего это ты так упал духом?

– У меня такое ощущение, будто я пропустил что-то важное в жизни.

– Например?

– Кто знает? Мне уже пятьдесят, у меня чудная жена, прекрасная дочь, я могу гордиться своей жизнью, друзьями. И вместе с тем такое чувство, что я не познал жизнь. Как будто где-то была дверь, за которой скрывалось самое главное в жизни, а я эту дверь проглядел. Если бы я искал и нашел ее, то знал бы сейчас, зачем вообще живу. Но я ее проглядел, а она, наверное, вела как раз туда, куда мне было предначертано. А теперь я живу чьей-то чужой жизнью. И вот я сижу дома, смотрю в камин, пью «Гленморанджи», и все эти мысли меня одолевают. Ну ладно, это я что-то не то несу…

Джон поднялся в комнату. Одри уже давно спала. Что Саймон хотел ему сказать? Ну конечно, любой из нас тем или иным образом что-то упускает в жизни, а как иначе? Ты делаешь выбор и, сделав его, закрываешь какие-то двери. Нет, Саймон сказал правильно – он слишком много думает в последнее время. Познание, конечно, бесконечно, но ты сам должен ставить барьеры, иначе можно обнаружить что-то, что совсем не надо знать. Что есть правда? Вот уж вопрос вопросов, честное слово. Правда в том, что жизнь создана для жизни. Жить надо легко и в удовольствие. Чем дольше, тем лучше. С близкими и друзьями, которые часть твоей жизни. Остальное – не имеет значения.

Он забрался в постель и обнял Одри. Он хотел ее. Может, Одри тоже считает, что в их жизни чего-то не хватает? Джон начал тихонько целовать ее и скоро распалился. Жена повернулась к нему в полусне и поцеловала его. Он целовал ее в губы, но она не отвечала. Он лег на нее, она пробормотала что-то, улыбнулась, не открывая глаз, и обвила его ногами.

– Детка, ты кончила? Ну сделай это для меня, пожалуйста, – прошептал он.

Одри не ответила, поцеловала его, по-прежнему не открывая глаз, потом отвернулась и обхватила подушку обеими руками. Он прижался к ней, попытался снова расшевелить, но скоро сам провалился в сон.

На следующий день они поехали дальше, в Италию.

Спустя две недели Джон вошел в офис во всей красе. Загорелый, сбросивший несколько фунтов, он выглядел конкистадором, готовым к новым завоеваниям. Сделка с Orange теперь уже точно шла к завершению. И тонна новой работы, особенно с Испанией, а вот и в Гамбурге что-то проклюнулось… Опять эти безумные, бесконечные числа продаж, прибыли, сэкономленных пенсов, складывающихся (или не складывающихся) в сотни тысяч фунтов. Генеральный позвонил с приглашением поужинать и помозговать. Это было приятно. Всегда приятно помозговать с шефом за ужином.

Хоть день был забит до предела, Джон стал искать телефон Анны. Бросил ей мейл, спрашивая, определилась ли она уже со своими планами, и могут ли они встретиться на третьей неделе сентября. «Я бы очень этого хотел, но если у тебя не складывается до отъезда, у нас всегда есть октябрь впереди». Изящный мейл. Зазывной, но необременительный. Весь день он время от времени поглядывал на ящик «Входящие».

Анна была в Москве и прочла письмо на блекберри. «У нас» и «всегда» – интриговало. Она ответила на следующий день намеренно занудно. Мол, прилетит в Лондон восемнадцатого вечером, но только на два дня. С удовольствием поужинает, но только девятнадцатого и не поздно, потому что на следующий день обсуждение бюджета. Потом улетит в Среднюю Азию, на обратном пути остановится в Москве и будет в Лондоне в конце первой недели октября. Джон увидел, что это послано с блекберри, и, сделав вид, что не получил мейла, просто позвонил.

Он думал об Анне время от времени, уже не очень-то помня, как она выглядит, только отчетливо вспоминая ощущение, как будто держишь в руках дорогую изящную безделушку. Багатель. Почти каждый день он писал ей по мейлу – так, ни о чем. В пятницу, за четыре дня до намеченной встречи, написал, что предлагает встретиться в «Хилтоне» на Парк-лэйн – «только на аперитив, в баре наверху. Я не могу придумать другого места в Лондоне, которое ты точно найдешь и не потеряешься», а потом они пойдут ужинать во французский ресторанчик неподалеку. Анна это оценила. Он мог бы предложить «Хилтон» с его панорамным видом и для самого ужина. Но «Хилтон» вульгарен, и есть много более изящных способов показать, что это особый ужин. Да, парень понимает разницу. А «Хилтон» как место встречи – это говорит о заботе. Даже полный имбецил знает эту уродливую башню на Парк-лэйн.