Отсос - Стюарт Хоум Страница 11

Мартин Смит хотел, чтобы мир увидел, что он может действовать решительно. Он не мог допустить, чтобы рядовые члены Спартаковской Рабочей Группы покинули дело Троцкого и присоединились к Классовой Справедливости. Смит совершил большой просчет, когда заявил прессе что поможет полиции найти ответственных за злодейство у кенотафа. В результате Классовая Справедливость занесла терракт в свой послужной список, и теперь активисты СРГ обвиняли его в реакционном оппортунизме и более того, выходили из спартаковских рядов и присоединялись к анархистам! Но самое худшее заключалось в том, что общественное мнение не отреагировало на выступления Мартина. Массы продолжали оставаться в неведении на предмет того, что Спартаковская Рабочая Группа – это умеренная партия, ставящая своей целью революционное, но в рамках законности, свержение капитализма.

К настоящему времени девяносто семь активистов вернули свои членские карточки, приложив к ним письма, в которых заявляли, что причина их выхода из движения – сотрудничество Смита с полицией. Дело было серьезным, ряды партии уменьшились на сорок процентов. Наибольшие потери произошли в Саррее, где целое отделение решило преобразоваться в ячейку Классовой Справедливости. Мартин отправился наказывать непокорных вместе с организованной им самим боевой группой.

– Сколько еще ехать? – поинтересовался Смит.

– Две мили, – ответил водитель.

– Значит, – затявкал Мартин, повернувшись к малолеткам, сидевшим в глубине фургончика, – мы почти доехали до Редхилла. Хочу, чтобы вы не забывали, что операция должна быть проведена с хирургической точностью. Мы заглянем домой к пяти бывших членов отделения в Суррее. Если эти ублюдки дома, мы отмудохаем их до бессознанки и устроим погром в их хатах. Если их дома нет, то мы просто вламываемся и портим все, что только можно.

– Лады, – нестройным эхом откликнулась боевая группа.

Смит повернулся к ребятам спиной и сконцентрировался на дороге. Редхилл оказался настоящей свалкой. Точно также как и Алдершот, Кроули, Кройдон и Уокинг – это был один из тех мрачных, цементных городов, которые оскверняют собой довольно зажиточное в остальных местах золотое кольцо лондонских пригородов. Граждане соседнего Райгэйта смотрели на жителей Редхилла, как на необразованных кретинов, само существование которых являлось насмешкой надо всем, что дорого настоящему британцу.

– Ну, вот и приехали! – и водитель отсалютовал разваливающемуся многоквартирному дому с лоджиями, стоявшему на грязной улице. – Здесь живут трое из этих ублюдков, включая Джорджа Сандерса, который возглавлял отделение в Саррее до того, как оно переметнулось.

Некоторые члены боевой группы были вооружены кастетами, остальные довольствовались ножами и дубинками. Сидя в фургончике, Смит смотрел, как его люди располагаются вокруг парадного под номером тридцать шесть. Кто-то позвонил. Сандерс открыл, и его незамедлительно забили дубинами трое юнцов. Джордж все еще оседал на пол кровавой кучей, когда его бывшие товарищи, перепрыгивая через него, ворвались в дом. Они вырывали из стен трубы, крушили мебель и окна. Подросток, снимавший эту квартиру вместе с тремя другими бывшими членами саррейского отделения, был пойман при попытке слинять через задний ход.

– Ах, ты, блядь! – закричал боевик.

И, разбив подростку челюсть кастетом, прибавил. – Это научит тебя давать только полноправным представителям пролетариата!

Руки, державшие подростка за запястья и плечи, отпустились, и парень сразу же сдулся, как проткнутый воздушный шар. Хотя он уже и так был без сознания, но его еще диким образом и отпинали.

– Отступаем! Все уходят! – скомандовал кто-то, и через две минуты боевая группа была в фургончике.

По следующему адресу, который посетили боевики, никого не оказалось и, сломав кувалдами входную дверь, они разворотили туалет и стереосистему класса «хай-энд». Последняя жертва встретила своих бывших товарищей с ружьем и боевая группа в ужасе ретировалась.

– Вернитесь и забейте эту блядь! – приказал Смит своим лезущим в фургончик последователям.

– Мы не будем нападать на сумасшедшего с ружьем! – запротестовали они.

Мартин был в возмущении. Это было настоящим вызовом его авторитету. Кадры отказывались выполнять приказ! Он собирался его повторить, как пуля разбила лобовое стекло и засела в металле в нескольких сантиметрах от головы командира.

– Сваливаем! – заорал Смит водителю.

Фургончик вылетел из Редхилла. Боевики более или менее справились со своей задачей. Попадание в две цели из трех, да еще с такой смертоносной точностью – счет совсем недурной! Тем не менее, Мартин решил больше не сопровождать своих последователей на спецзадания. Было глупо рисковать своей жизнью и здоровьем, когда судьба всего движения лежала на его плечах. Смит хладнокровно признал, что ему необходимо пойти на высшую жертву и сдерживать свои импульсивные ребяческие порывы. Пролетарские массы полагались на его политическое руководство, необходимое для победы коммунизма. И ради них Смит должен был сделать все, что возможно для сохранения своей жизни!

Стив Драммонд и Патриция Гуд смотрели друг на друга поверх стаканчиков с кофе и «Биг Маков». Для влюбленной пары даже «Макдональдс» на Оксфорд Стрит может превратиться в романтическую декорацию.

– Что ты хочешь делать? – спросил Стив и куснул свой гамбургер.

– А-а, я не знаю, – вздохнула Патриция. – Да все что угодно, лишь бы быть с тобой.

– На Кингс Кроссе показывают два фильма Джона Уотерса подряд. – Сообщил Драммонд. – Я бы с удовольствием сходил.

– Ладно, – согласилась Гуд. – Пойдем в кино. Но сначала я хочу, чтобы ты доел «Биг Мак». Я тебе еще шоколада купила. Я обожаю смотреть на тебя, когда ты ешь шоколад, мне кажется, ты от этого становишься счастливым, ну прямо как ребенок.

– Ты мне всегда сладости покупаешь, – возразил Драммонд. – Это сумасшествие: сама же ты их не ешь.

– Я сахар не люблю, а ты – любишь, – оправдывалась Патриция. – Нет ничего плохого в том, чтобы иногда баловать себя.

– Хорошо, – вставил Стив. – Я не жалуюсь. Я просто волнуюсь, что если все так будет продолжаться, то я растолстею.

– А фильм когда заканчивается? – Гуд дипломатично сменила тему. – Я хочу лечь спать не слишком поздно.

– К полуночи все кончится, – заверил ее Драммонд. – А потом мы на такси доедем до тебя. Меня всегда подмывает трахаться после этих старых фильмов с Дивайн.

– Стив, я хочу, чтобы ты это понял твердо, – сказала Патриция. – Я правильная католическая девушка. Я знаю, что я тебе позволяла несколько раз у меня оставаться, но это не значит, что я позволю тебе пойти дальше. Я не собираюсь терять свою девственность до тех пор, пока я не выйду замуж.

Драммонд подавил стон. Какого черта его угораздило влюбиться в католичку, и этого после того, как он с собственной семьей разругался по поводу веры? Его мать полюбила бы Патрицию, если только они когда-либо встретились. Именно мамочка и благословила нашего анархиста ирландской кровью. Отец Стива был католическим выкрестом из англикан. Драммонд благодарил свою счастливую звезду за то, что он родился в Лондоне, где ему было относительно легко вырваться из-под тоскливого влияния папства. Когда Стив впервые отказался посещать мессу, мать попробовала воззвать к его чувству семейной солидарности. Но Драммонд довел до сведения семьи, что его ничуть не волнуют ни Кевины, ни Мики из родного Килдара. Семья тогда заявила, что он еще о своих словах пожалеет. Кровь гуще воды, как говорится, но в случае Стива оказалось, что в его венах текла могучая Темза, а не Римский католицизм. Будь проклят национализм! Драммонд был анархистом, он знал, что у рабочего класса нет родины. Тем не менее, он любил Лондон, это был не просто лучший город в мире, это было единственное место, которое мог облюбовать себе для жительства утонченный человек типа лидера Классовой Справедливости!