Ошибка - Светлана Талан Страница 11

– Но растить нам обоим, – заметил Назар. – Я не против ребенка, но сейчас, когда заболела твоя мама…

– Тем более, – сказала Вероника и добавила, захлопнув двери: – Едем.

Она так и не услышала от мужа желанное «поздравляю».

Веронике было трудно и нестерпимо больно видеть свою маму неподвижной в постели. Совсем недавно эта женщина была ловкой и быстрой, в ее руках все горело, а теперь восковые руки замерли и казались совсем вялыми и бескровными на белоснежном пододеяльнике. Вероника пыталась разговаривать с мамой в надежде, что та хотя бы движением глаз даст понять, что слышит дочку, но больная ни на что не реагировала.

…Минуло пять дней с тех пор, как Вероника с Назаром приехали в деревню. Вероника ставила капельницы, делала уколы, но улучшения не наступало. Назар начал нервничать, так как ему пора было возвращаться на работу.

– Ты поезжай, – сказала ему Вероника, – а я останусь.

– А твоя учеба?

– Не до нее мне… – Вероника с грустью в глазах посмотрела на мужа. – Сейчас я должна быть рядом с мамой. У нее, кроме меня, никого нет. – Она сделала паузу и добавила: – И у меня из родных только одна она.

– Вероника, отбрось эмоции. Прислушайся к здравому смыслу, – сказал Назар. – Я понимаю, что ты не можешь оставить мать в таком состоянии. Давай отвезем ее в дом инвалидов. Ей там обеспечат и достойный уход, и лечение…

– Что?! – Вероника с таким презрением глянула на мужа, что тот стушевался и умолк.

– Прости, я не то говорю. Давай подумаем, что делать. Выход есть всегда. Я знаю одно: ты не должна бросать институт.

– Я это знаю, но здесь буду до тех пор, пока маме не станет лучше. Я напишу заявление на отпуск, ты завезешь его в деканат, а через месяц… Тогда посмотрим…

Через день Назар уехал. У Вероники остался неприятный осадок от того, что он так ничего и не сказал об их ребенке, словно его не было.

Когда Вероника заходила в комнату матери, она ложилась рядом с ней, разговаривала, рассказывала о своей жизни, вспоминала детство. В один из дней, когда на улице была буря, лил дождь и ветер зловеще трепал поникшие деревья, Вероника сказала:

– Мамочка, сегодня я хочу сообщить тебе радостную новость.

Девушке показалось, что в раскрытых глазах матери промелькнула искорка жизни. Это было впервые за долгие дни болезни.

– У меня будет ребенок, – продолжила она, поглаживая неподвижную руку мамы, – а у тебя – внук или внучка.

Взгляд женщины остановился на Веронике.

– Мама! Мамочка! Ты меня слышишь?! – Вероника наклонилась над Ксенией Петровной. Женщина попыталась что-то сказать, пошевелила губами и послышалось: «М-м-м».

– Мамочка, моя хорошая, моя самая лучшая! – У Вероники из глаз хлынули слезы, она смахнула их ладошкой. – Ничего не говори, моя хорошая, если ты меня слышишь, то моргни.

Женщина закрыла глаза и снова раскрыла.

– Мамочка, – Вероника расцеловала бледное лицо матери, – теперь у нас все будет хорошо! Ты слышала, что станешь бабушкой?

Женщина показала глазами: «Да».

– Слава богу! – Вероника перекрестилась. – Бог услышал мои молитвы. Теперь, мамочка, тебе надо отдохнуть, чтобы набраться сил. Попробуй заснуть.

Вероника поправила одеяло и вышла, увидев, что мать прикрыла глаза. Окрыленная изменением к лучшему, Вероника побежала к Кириной маме.

– Тетя Валя, маме стало лучше! – выпалила она на одном дыхании.

– Слава богу, – вздохнула женщина, – а то я увидела в окно, что ты к нам бежишь, и испугалась.

– Она выздоровеет, я знаю. – Вероника счастливо улыбнулась.

– Вот и хорошо, вот и хорошо. Твоя мать совсем еще молодая, ее организм справится. Да что ты стоишь на пороге? Проходи, поедим вместе, я картошечки с мясом натушила, – засуетилась женщина. – На тебе только кожа да кости остались.

– Это от переживаний, – сказала Вероника. – Теперь все будет нормально.

Соседка поставила на стол миски с горячим картофелем. У Вероники заурчало в животе. Она почувствовала, насколько проголодалась, и впервые за последние дни стала есть с аппетитом.

– А как вы, тетя Валя? – спросила девушка. – До сих пор работаете в швейной мастерской?

Вероника чуть не сказала «у Захария», но язык не повернулся вымолвить его имя.

– А где же мне, деточка, работать? Все там же.

– Зарплату выдают вовремя?

– Какое там. То задержка, то суют джинсы в счет зарплаты. Приходится брать, а Кира потом продает, правда, дешевле, чем они на самом деле стоят, но что делать? Лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.

– Тяжело там?

– А кому сейчас легко? – вздохнула женщина. – План стал больше, зарплата – меньше. Но оно и понятно почему. В деревне работы нет, люди оказались в безвыходном положении, а у этого Захария лишь деньги да девки на уме. Деньги нужны на девок, а они у нас ой как жадны. – Женщина покачала головой, а Вероника покраснела и наклонилась над миской. – И куда девчонки смотрят? Ведь все знают, что Захарий – кобель, а все равно ведутся. Деньжата манят, а какая за них расплата? Не думают девушки об этом, вовсе не думают.

– Спасибо вам большое за обед, – поблагодарила Вероника. – Я побегу домой.

– Посиди еще со мной, дождь вон какой хлынул, – предложила женщина, глянув в окно.

– Мама может проснуться, – сказала Вероника, набрасывая на плечи дождевик.

– Вероника, ты здесь уже полтора месяца, – сказал Назар, приехав в деревню. – Твоя мама может сидеть в постели, держать ложку и разговаривать, а ты не появляешься в институте. Нужно что-то решать. Причем срочно.

– Что? Что я могу сделать? – вздохнула Вероника. – Маму я не брошу. Придется взять на год академотпуск.

– Ты понимаешь, что это не выход? – Назар нервно заходил по комнате. – За год ты забудешь все, что знала. Навыки, знания, все, что ты приобрела, растеряется. Тебе придется начинать с нуля. Нет, академотпуск – это не выход.

– Я все равно пойду в декрет и буду вынуждена брать отпуск, – тихо сказала Вероника. Ей очень не хотелось, чтобы мама, находившаяся в соседней комнате, слышала их разговор.

– Мы сейчас не говорим о ребенке, – раздраженно отозвался Назар. – Надо решить вопрос о твоей матери.

– Ты всегда делаешь ударение на словах «твоя мать», – дрожащим голосом заметила Вероника. – Неужели трудно сказать «Ксения Петровна»?

– Дорогая, я понимаю, что ты напряжена, но сейчас надо трезво решить, что нам делать с твоей… с Ксенией Петровной, – продолжал Назар.

Он назвал мать Вероники по имени и отчеству, но вымолвил эти слова с какой-то насмешкой. Веронике было больно, однако она сдержалась и промолчала. На правах старшего за Назаром было главное слово, и с этим Вероника уже смирилась.