Недожитая жизнь - Зое Дженни Страница 11

На фотографии, где он сидит в баре, когда струи дождя стекают по оконному стеклу, он выглядит человеком, который одинок, но уже перестал этому удивляться. Он совершенно не хочет знать, почему он в одиночестве сидит в этом баре, а также о том, куда он отправится в ближайшее время. Он, может быть, даже счастлив в этот момент, но понять это никому не дано. Он знает, что я не могу жить как другие и провожу вечера, запершись в своей комнате. Но он сказал, что мне следует быть благодарной за каждый час одиночества, ибо это несчастье оказывается для меня величайшим даром и одновременно счастьем.

Рядом со мной работает телевизор с выключенным звуком, — я все же не могу перестать смотреть, как живут другие. Как раз сейчас идет моя любимая передача. Девушка с подколотыми локонами и с микрофоном бегает по клубу и интервьюирует посетителей. Они собрались в огромном зале и танцуют. В центре зала — клетка, похожая на птичью, в которой парочка, обнявшись, танцует, срывая друг с друга одежду. Они точно в схватке бросаются на решетку, чтобы немедленно вслед за этим снова слиться друг с дружкой и облизать лицо. Это выглядит так, будто они зубами впиваются в плоть партнера и хотят один другого загрызть. Вокруг клетки рукоплещет и беснуется публика; при этом некоторые держатся за голову. Я полагаю, от удовольствия они рвут на себе волосы.

Однажды во время этой передачи я случайно увидела в толпе Сезен. Сезен всегда там, где скучились другие. Там, где свет и шум. Я тоже была бы там, если бы мне позволили. И я стояла бы вместе с Кристианом, где-нибудь с краю, и мы сообща наблюдали бы за остальными и вели б себя так, будто мы здесь совершенно одни. Сейчас я подсаживаюсь почти вплотную к экрану — может, мне удастся увидеть его где-нибудь среди сотен людей.

* * *

Во вторник они буквально столкнулись. В десять минут первого Айсе вышла из класса и помчалась вниз по лестнице, прижимая к груди папку с историями, когда на повороте со всего размаху ударилась головой о его плечо. Потеряв точку опоры, Кристиан, загребая руками воздух, отлетел вниз на пять ступенек. Сама она чуть было не упала на него, но в последнюю секунду ее руки успели ухватиться за перила, при этом она уронила папку, которая в полете раскрылась, и листы, планируя, опустились сверху на Кристиана, навзничь лежавшего на полу. «Царица ночи», — прочитал он, со стоном приподнявшись, взяв со своего лица лист и протягивая его Айсе, которая с покрасневшим от стыда лицом стояла рядом.

— С тобой всё в порядке? — спросила она и обеспокоенно посмотрела на него сверху.

— Думаю, да, — ответил он и осторожно встал на ноги, однако крестец у него так болел, что он стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. — Всё в порядке, — сказал он улыбаясь и пощупал рукой ребра, в то время как Айсе поспешно собирала листы и складывала их в папку. Внезапно она сконфуженно провела ладонью по лицу, чтобы убрать за ухо прядь волос, упавшую ей на лоб, при этом папка опять выскользнула у нее из рук. Не успела она нагнуться, как он уже поднял папку и протянул ей. Когда папка перекочевала к Айсе, она кивнула ему в знак благодарности. Затем быстро прижала папку к себе и с такой торопливостью прошмыгнула мимо него, сопровождаемая его улыбкой, вниз по лестнице, как будто за нею гнались.

— Где тебя носит? — нетерпеливо крикнул Зафир в открытое окно машины и завел двигатель. Айсе рванула дверцу и уселась рядом с ним.

— Ах, меня задержал Маттео, — бросила она как бы между прочим, — нам нужно было обсудить с ним одну работу.

* * *

Кристиан собирался вернуться в класс, потому что забыл там какую-то мелочь, когда увидел на самой нижней ступеньке листок бумаги. Второпях Айсе не заметила его. Он поднял лист, выскочил из школы и побежал через двор за ней.

— Стой! — крикнул он. — Погоди!

Но она его уже не слышала. Стоя с листом в руке на тротуаре, он увидел только задние огни удалявшейся машины Зафира, свернувшей за угол.

Кристиан оставил лист у себя. На нем крупным, округлым почерком было написано:

Она сама и птица, и гнездо,

и взмах сама, сама же и перо,

сама и воздух, и сама полет,

сама добыча, и сама копье,

она и ветвь, и плод —

и птица, и гнездо.

Он перечитал это в вагоне метро и потом еще раз у себя в комнате, лежа на кровати. Это звучало как-то загадочно, и он с удовольствием бы узнал, что же еще находилось в той папке.

В конце концов он уселся за стол и переписал текст, затем бережно сложил оригинал и вложил в конверт. Волнующе было держать в руках что-то, принадлежавшее ей, отсутствие чего она, возможно, сейчас уже обнаружила, и только он мог вернуть ей это.

Вчера он целый день безуспешно искал ее по всей школе. На уроках не мог сконцентрироваться. На перемене взволнованно мчался во двор. Даже если б ему не удалось с ней поговорить, он представлял себе, как они украдкой обмениваются взглядами. Однако ее нигде не было. Перед Зиги и его приятелями он делал вид, что ему нужно в туалет, чтобы потом бродить по школьному вестибюлю, — не окажется ли ее где-нибудь. Он даже спросил о ней одного учителя, попавшегося ему навстречу.

— Айсе? — сказал тот и отрицательно покачал головой: нет-де, он не знает никакой Айсе и, стало быть, не может сообщить, где она.

— Берегись, — предостерегающе сказала Сезен, — лучше оставь Айсе в покое, если не хочешь иметь неприятностей. Зафир стережет ее что твой бультерьер.

Но сейчас это так же мало заботило Кристиана, как мнение Зиги о том, что Зафир якобы не только его заклятый враг, но и «последнее дерьмо».

Кристиан перестал возражать ему. Пусть Зиги думает все, что ему угодно.

Поскольку в разговоре с ним он умолчал о вечеринке у Сезен, то и по этому поводу он перед ним ни о чем не стал распространяться. Сейчас ему доставляло тайное наслаждение искать в телефонной книге фамилию Каяран. Однако наконец найдя ее, он долго оцепенело взирал на адрес: Каштановая улица, 7. Кристиан сидел на полу посреди комнаты, почти с головой зарывшись в страницы. Наконец он захлопнул телефонную книгу.

— Здесь, видимо, какая-то ошибка, — прошептал он, — быть такого не может.

Но когда он еще раз провел по странице пальцем и дошел до фамилии Каяран, под ней значилось: маклер по торговле недвижимостью, ул. Каштановая, 7.

Кристиан закусил губу, сунул конверт в карман и быстро вышел из дому. Сезен рассказывала ему, что отец Айсе является маклером по торговле недвижимостью, да вдобавок к тому же удачливым, и он, помнится, удивился этому обстоятельству, поскольку еще ни разу не слышал ни об одном турецком торговце недвижимостью. Но что он вообще знал об этих людях?

До сих пор он избегал снова заходить в этот район. Его сердце бешено колотилось, когда он свернул на обсаженную высокими каштанами улицу. Он слышал звук собственных шагов по неровным гранитным плитам. Ребенком он собирал мертвых муравьев и жуков в банку из-под мармелада и затем, чтобы похоронить их, укладывал в щели между камнями мостовой. На краю улицы по-прежнему стоял старый водяной насос. Кристиан положил ладонь на холодную голову дракона из чугуна и надавил на рычаг, однако пасть дракона осталась сухой.