Я сделаю с тобой все, что захочу - Сара Раттаро Страница 11

На рассвете, 5:30

В коридоре я увидела Карло, вернее то, что от него осталось. Он всем телом привалился к стене, как будто иначе она бы рухнула. Если понадобится, он не тронется с этого места, пока Луче не выздоровеет, – в этом я была уверена.

Он смотрел на меня без всякого выражения, как на пустое место. Я подумала: увижу ли я еще когда-нибудь, как он смеется? Или вероятность пересечения плоскостей, на которых мы теперь находимся, столь же невелика, как риск столкновения Земли с астероидом?

Я подошла к нему и попыталась заговорить:

– Карло, я…

– Уходи, Виола. Исчезни, пока я тебя не придушил. Я держусь только потому, что ее жизнь все еще зависит от твоей.

– Мне так жаль, Карло… Я…

– Хоть сейчас помолчи! – прорычал он. – Хоть раз не оскорбляй меня своим враньем!

Он протянул ко мне руку, но тут же отдернул ее. Он вдыхал, потом с силой выталкивал воздух и пытался подобрать слова, чтобы объяснить себе нечто непостижимое, словно, проснувшись, очутился в незнакомом месте и не знал, как вернуться домой.

– Что же мне теперь делать? – чуть слышно произнес он.

Я не решилась ответить.

– Мне что, уйти? Притвориться, что вас никогда не было? Она не моя, и, значит, ты тоже не моя? Или я ошибаюсь? – Он помолчал, глядя на меня сузившимися от ярости глазами, и продолжал: – Знаешь что? Я сейчас выйду отсюда, соберу свои вещи и перееду на другую квартиру. Сброшу с плеч двадцать лет – будто проснусь. Как тебе это, а? Ты, Виола, в таких вещах мастер, может, поможешь советом? Как грамотно вычеркнуть кого-то из своей жизни? Как избавиться от кого-то, кого любишь больше жизни?

От страха у меня стучали зубы, мне хотелось остановить его, но я не знала как. Я была виновна, и мне хотелось только одного – раствориться в пустоте.

Правда, только этого.

– Как тебе объяснить, Виола? Как тебе объяснить, что ради нее я научился себя любить, что именно она привязывает меня к жизни, к дому? Я знаю, что ей нравится, а что нет. Знаю, с кем она впервые поцеловалась, потому что я едва не умер, когда она мне об этом рассказала. Что именно я ее поймал, когда она падала, пытаясь сделать первый шаг? – От волнения у него срывался голос, но гнев пересилил, и он продолжал: – Это я боролся с высокой температурой, с ее тошнотой в машине, обмазывал ее тальком с мятой, чтобы не осталось следов от ветрянки. Это я тайком шел за ней, когда она впервые отправилась в школу одна. Я прикусил язык и едва сдержал себя, когда она вернулась из школы в слезах, потому что кто-то разбил ей сердце. Я знаю, что у нее аллергия на клубнику, что кеды она носит тридцать шестого размера, а балетки ей нужны на размер меньше. Я знаю, что она ненавидит огурцы, даже запаха их не переносит, знаю, что она собиралась сделать на спине татуировку «Где кончаешься ты, начинаюсь я», но, к счастью, слишком боится иголок.

Весь в слезах, он сел, поставив локти на колени и обхватив голову руками. Я тоже ужасно боялась, но не знала, как сказать ему об этом.

– Я три раза читал главу об истории Древнего Рима и затвердил Данте почти наизусть, только чтобы она тоже все это выучила. Я целыми вечерами повторял с ней таблицу умножения, а пару лет спустя обсуждал с ней, насколько важна девственность и что такое секс. Я пытался объяснить ей, кто такие мужчины, моля Бога, чтобы ей никогда не пришлось с ними столкнуться.

Он то кусал губы, то мучительно кривился: его одолевали тягостные мысли.

– Ты знаешь, что Луче комплексует из-за того, что у нее якобы кривые ноги? И поэтому никогда

не носит юбки? Я считаю, что ноги у нее прекрасные, но счастлив, что она не ходит в юбке. Знаешь, как я за это себя корю? Я не говорю ей правду только лишь из своего дурацкого отцовского эгоизма – боюсь, что эти ноги понравятся другим, что она обнаружит, насколько привлекательна и соблазнительна. Но я-то знаю мужчин и лгу ей, только чтобы защитить.

Он встал и подошел к окну. Уже рассвело, и помещение наполнилось новорожденным светом.

– Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что я тебе говорю, Виола? Скажи мне правду – хоть раз в жизни. Ты думаешь, что я полный кретин, не так ли? Считаешь меня жалким. Всегда считала.

Он повернулся ко мне и, будто на исповеди, заявил:

– Только из-за нее я до сих пор не ушел, терпел все твои измены. И только из-за нее я не жалею об этом.

Я поднесла руки ко рту и разрыдалась. Слезы текли по пальцам, и впервые в жизни Карло ничего не сделал: не подошел, не обнял меня, не утешил, а главное – не решил проблему одним махом.

– Что мне делать, Карло?

– Найди того человека. Или найди ей печень. Пусть она даже будет твоей – мне все равно: найди ее и верни мне мою Луче.

Он позвонил мне спустя пару дней – не страховой агент, а он сам.

– Я сижу дома, обрабатываю видео со свадьбы друзей. Если хочешь – приезжай на кофе.

Я опустила глаза, сжала трубку обеими руками, залилась краской и прошептала:

– Хорошо. Я скоро приеду.

– Супер. Мой адрес…

– Я знаю, где ты живешь.

– Откуда?

– Я пыталась разбить твой мотоцикл только ради того, чтобы узнать твой адрес.

Он расхохотался, а я представила себе, как блеснули его зубы.

– Пока, – сказала я.

Вот так, на пустом месте, вдребезги разбиваются чувства.

Я позвонила Анджеле и сказала, что не приду в галерею.

Думаю, она меня возненавидела. На тот день мы уже давно запланировали полную перестановку, решив сменить оформление галереи.

Мы собирались обратиться к мастеру, владевшему техническим приемом обманки – чтобы он расписал четыре угла помещения, изобразив по нашим эскизам темно-синие гардины с ламбрекенами и позолоченными кистями. Анджеле казалось, что так картины будут смотреться выигрышнее.

Преисподняя уже была готова разверзнуться под моими ногами, и я чувствовала себя так, будто сидела на бочке с динамитом.

Мой палец уткнулся в кнопку домофона. Все, что нужно сделать, когда пытаешься что-то скрыть, было уже сделано. Я придумала правдоподобную отговорку, спрятала туфли на каблуках под сиденьем автомобиля, накрасила губы только после того, как припарковалась. В чисто вымытом подъезде пахло хлоркой. Поднимаясь по лестнице, я высматривала приоткрытую дверь.

Он был в джинсах, а зеленую майку держал в руке.

– Проходи, – пригласил он с улыбкой, а я тут же смущенно протянула ему упаковку мороженого, пока оно не растаяло. – Не стоило.

– В гости с пустыми руками не ходят! Особенно домой к незнакомцам.

– К незнакомцам домой вообще ходить не стоит, разве нет? – уточнил он свое мнение обо мне.