Стриптиз на 115-й дороге - Вадим Месяц Страница 11

Владелец столь примечательной задницы не появлялся. Народ на палубе вел себя интеллигентно. Ночь на великой сибирской реке. Кавалеры обнимают дам и говорят о звездах. Романтика.

Почувствовав, что его доводы не доходят до адресата, Лапин решил применить иное оружие. Мы держали дохлую кошку в кустах для разведения опарышей. Бросали жребий – кому копаться в ней, пересыпали гадких личинок песком или древесной стружкой.

Лапин сбегал к тайнику настолько быстро, что мы со Штерном не успели сообразить, что к чему. Выскочив из зарослей тальника, он с победным воплем швырнул падаль прямо в толпу, раскрутив дохлую кошку за хвост. На этот раз успех был достигнут. Останки кошки разлетелись по палубе. На Сашука обратили внимание. Женщины завизжали. Мужчины недовольно загудели. Газовая атака, дополненная прямым попаданием в лицо одному из туристов.

Вскоре с корабля раздались угрозы, усиленные динамиком мегафона.

– Просим вас покинуть берег и не мешать отдыху пассажиров, – вещал чувак, представившийся капитаном корабля.

Происходящее начало нас со Штерном веселить. Мы набрали камней и прицельно стали закидывать чревовещателя. Когда-то мы знакомились подобным образом с девушками-купальщицами. Обнаружив симпатичные мордашки, торчавшие над водной гладью, мы решили запроверить их россыпью мелкой гальки. Поначалу дамы думали, что с ними заигрывают. Хихикали. Но не на тех напали. Любую шутку надо доводить до совершенства. Мы закидали их камнями и чуть было не потопили, руководствуясь еще не осознанной в те времена женофобией.

На этот раз нашей целью стал теплоход «Максим Горький». Этого писателя мы не любили, хотя, конечно, не читали никогда. У него есть рассказ с хорошим названием «Старуха Изергиль». Но одного названия для автора, в честь которого называют улицы, парки и города, маловато.

Штерн вернулся к большевистской теме и заявил, что на корабле гуляет советское мещанство. Буржуазные недобитки. Мы ожесточились еще сильнее. Запели «Варшавянку». С корабля принялись кричать все громче и громче.

Мы обитали в непосредственной близости от базы отдыха «Киреевск». Нравоучения капитана долетели до ушей тамошнего начальства. Вскоре на берегу появился дородный физрук и, скрутив Лапина, повел его в сторону палатки. Мы дружили. Администрация знала наших родителей, хотя на многие проделки закрывала глаза.

– Я тебя сейчас калекой сделаю, – говорил Сашук физкультурнику. – Мы должны отмудохать этот теплоход. Собирайте народ, Вениамин Яковлевич!

– Саша, подумай, что ты такое говоришь!

– Я не думаю – я бью, – отвечал Сашук афоризмами.

Поднимаясь по деревянной лестнице, физкультурник с Сашуком потеряли равновесие и оборвали перила. Причем упал не Лапин, а пан Спортсмен.

– Вам будет завтра стыдно, – пробормотал он, выбираясь из крапивы.

Ага, разбежался! Мы были людьми принципа. Пробудившись и не обнаружив Лапина на месте, мы пришли к выводу, что он продолжил бой с Левиафаном. Отправляясь на берег, прихватили с собой топор. На этот раз застали Лапина в еще более искаженном виде.

Люди на корабле поняли, что им объявлена война, и приступили к активным оборонительным действиям. Ничего лучшего, как продолжить кидаться камнями, Сашук сегодня не придумал. Ему удалось разбить иллюминатор в столовой и повредить какой-то судовой фонарь. Почему команда до сих пор не высадилась на берег и не дала отпор хулигану, было неясно. Курортники стали действовать более изощренным способом.

Когда Лапин, разбив стекло, победно выставил «Максиму Горькому» свою задницу, то получил смачный удар по ягодице камнем, прилетевшим из пращи. Сибирские туристы – контингент особенный. У них могла оказаться не только рогатка, но и маузер времен Колчака. Сашука подстрелили на славу. Теперь он ходил прихрамывая и, кажется, не мог сидеть. Но это не убавило жажды мести.

– Мы пожжем этих блядей, – говорил он. – Я ночью закидаю их факелами.

В его мыслях был резон. Лодка у нас имелась. Мотор не работал, но подойти к кораблю можно и на веслах. Лапин умел не только бить. Он умел думать. Месть – это блюдо, которое подается холодным.

Корабельный стрелок не унимался. Завидев нас, он отлично залепил осколком щебня прямо Штерну в щеку, после чего мы отползли в кусты и начали внимательно изучать устройство прогулочного судна. Обстоятельства принуждали нас к крайним мерам. После случившегося «Максим Горький» необходимо было взорвать. Дело чести. Требовалось понять, где у этого судна находится машинное отделение. Если бить, то бить в самое сердце.

Я посмеивался над ранеными дружками. Особенно над Сашуком. Предлагал прилепить на задницу подорожник. Он злился, но больше не на меня, а на корабль. Мы ушли к палатке на военный совет.

– Его заправляют солярой, – сказал Штерн со знанием дела. – Там есть какие-то дизель-генераторы. И соляры для них должно быть тонн пятьдесят. Будет им Хиросима!

– А если мазутом? – спросил Сашук недоверчиво. – Он вообще горит?

– Любые нефтепродукты должны гореть… Главное – найти дыру, куда они их заливают.

Когда-то мы баловались дымовыми шашками в общежитиях. Сашук профессионально играл в пинг-понг. Мы приходили в холлы общаг и предлагали сыграть студентам на деньги. Те обычно соглашались, видя в нас подростков-школьников. Лапин разделывал их вчистую. Мы со Штерном играли роль группы поддержки. Деньги получить удавалось нечасто. Студенты собирали народ и выгоняли нас прочь. Тогда мы приходили в вечерний час и закидывали танцы в «провинившихся» общагах дымовыми шашками. Сорвать танцы – элементарно. Все равно это сплошное пьянство и разврат. Собрать толпу, сравнимую со студенческим братством, мы все равно не могли. Сегодняшнее дело под покровом тьмы представлялось плевым. Не будут же они выставлять на корабле охрану?

К вечеру мы изготовили бутылок десять «коктейля Молотова», разбавив бензин подсолнечным маслом. Пригодилась накопленная за лето стеклотара от портвейна и водки. Вышли на веслах: лодку хранили на станции в Киреевске. Когда прибыли, теплохода на месте не оказалось.

– Сашук, ты ничего не путаешь?

– На берегу мои удочки лежат. Что тут путать?

– Е-мое! Они струсили. Сачканули!

Мы с горем пополам нашли пана Спортсмена, чтобы узнать, куда делся теплоход. Он посмотрел на нас с недоверием, но признался, что «Максим Горький» ушел в сторону поселка Победа.

Надо было торопиться. Расстояние до Победы – километров десять. Лапин со Штерном взялись заводить мотороллер, на котором они приехали. Где они взяли эту пузатую проржавевшую «Вятку», я не знаю. Вроде бы у кого-то из родственников. Я приехал в Киреевск на рейсовом автобусе. Мужики вызвались ехать вдвоем. Как пострадавшие от туристов.

Погрузили вонючие бутылки, заткнутые обрывками простыни, в рюкзак и рванули в сторону трассы в клубах дыма. Они то ли недолили, то ли перелили автола, и мотороллер дымил как паровоз.

Я расстроился и ждал друзей всю ночь. Мог бы пойти на танцы и к кому-нибудь прижаться. Или отправиться смотреть футбол к Яковлевичу, у которого был телевизор. Вместо этого до рассвета смотрел на огонь и думал о диких людях. О неандертальцах и кроманьонцах.