Долгий путь к чаепитию - Энтони Берджесс Страница 11

– Как хочешь, – обиженно сказал водитель. – Эта плескотня уже кончается, сейчас они залезут сюда и будут отряхиваться где не попадя. И поедем. Они еще говорили, что не он написал «О, тело!». Чудесная вещь. Жена вождя одного африканского племени то и дело теряет носовые платки. Разгневанный такой расточительностью, вождь душит супругу, но затем раскаивается и рыдает над телом.

– Этим и кончается? – спросил Эдгар, увлеченный сюжетом, хотя он уже и устал от бреда.

– Да что ты! – засмеялся водитель, будто пораженный тупостью Эдгара. – Там за тысячу страниц. Подробно описаны все рыдания. А раз ты такой же, как остальные, вылезай из моего фургона и иди своей дорогой.

– Правильно, – сказал кот сквозь сон. – Очень нам тут нужны жулики.

Эдгар вылез и увидел, что артисты Эдембургского Ревю как раз выбираются из воды, а поэты отошли и танцуют вдалеке. Артисты были очень мокрые, и Эдгар порадовался, что ему не придется рядом с ними сидеть. И он поспешил вперед, надеясь, что скоро дойдет до Эдембурга. Он хотел успеть домой к чаю.

Бедный Эдгар! Путь в Эдембург так долог! Бедные вы: я уверен, что вам так же не терпится туда попасть, как и ему. Но если бы вы знали (а скоро вы узнаете, слишком скоро), что ожидает Эдгара в Эдембурге, вам бы так же, как и мне, захотелось задержать его в дороге.

Следующим, что увидел Эдгар, был кустик странных на вид голубых цветочков, росший с краю дороги (с левого краю, если угодно). Цветы болтали с огромной скоростью и на очень высоких тонах, и Эдгару пришлось подойти к ним вплотную, чтобы разобрать, о чем они говорят. Кроме того, ему, конечно, хотелось посмотреть, откуда идет звук: ведь у цветов, как ни похожи они иногда бывают на лица, нет ртов. Сами звуки не показались Эдгару особенно осмысленными, и он не мог понять, почему цветы так возбужденно и оживленно обсуждают подобные материи.

– Ему это велел король Нидуд. Он должен был положить яблоко на голову своего бедного сына и пустить в него стрелу. Эгиль – так его звали.

– Это был Вильгельм Телль, глупышка.

– Эгиль, Эгиль. Так его звали. Он был братом кузнеца Виланда [54]. Спроси мистера Ханитандера. Или мистера Груджиуса [55]. Они тебе все растолкуют.

Эдгар подходил все ближе и ближе и вдруг, к своему ужасу, почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Конечно же он не заметил скрытую травой глубокую канаву. В нее он и полетел. В канаве, слава Богу, было сухо, но Эдгар никак не мог оттуда выбраться: на гладких стенах из глины не за что было зацепиться. Оставалось только одно – звать на помощь, чем он и занялся.

– Помогите, помогите! – закричал он. Цветы, по всей видимости, его не слышали.

– Вопрос в том, обладаем ли мы свободой воли или вся наша жизнь предопределена? Советую вам прочитать Джонатана Эдвардса, миссионера у краснокожих [56].

– Бокс – вот что я люблю, хоть здесь он и редкость. Это есть благородное искусство кулачного боя.

– Да вовсе не Эгиль. Ты о Вильгельме Телле говоришь. Он был швейцарцем.

Эдгара цветы очень раздражали. К счастью, он не поцарапался – только кое-где набил синяки, – а дно канавы было покрыто мхом. Но он не хотел оставаться там навсегда, поэтому продолжал кричать:

– Помогите, помогите!

– Возьми, например, Филиппа, герцога Орлеанского. Он придумал себе новое имя Эгалите. Равенство, просто смешно – но голову ему отчикали все равно [57].

– Тебе следовало бы переделать это в стишок.

Эгалите – ах как смешно,

Кочан ему срубили все равно.

– Я ничего не говорила о кочанах, глупенькая.

Все так же Эдгар звал на помощь, и все так же цветы не замечали его, и вдруг он почувствовал, что на его грудь давит что-то тяжелое. Хотя он не очень хорошо видел в сумраке, который царил в глубине канавы, но догадался, что это была большая морская черепаха. Эдгар протянул руку, чтобы в этом убедиться, и, как и ожидал, нащупал панцирь и морщинистую черепашью голову. Черепаха спросила:

– Хочешь, я схожу за помощью?

– О, прошу вас, – сказал Эдгар, но потом рассудил, что у черепахи это займет слишком много времени. Черепаха, наверное, догадалась о его сомнениях, потому что промолвила:

– Думаешь, я слишком медленная? Как бы не так. Отсюда до Эдембурга меньше мили, и спорим, я сбегаю туда и обратно к следующему Рождеству? По-моему, неплохая скорость.

Эдгар тяжело вздохнул и сказал:

– Я не смогу так долго ждать. Если я буду лежать здесь и ждать, то умру от голода.

– Это потому, что у тебя неправильное чувство времени. Ты недостаточно долго живешь, вот в чем твоя проблема. А нам, черепахам, ничего не стоит прожить сто лет. Как и попугаям. Хотя невысокого я мнения о попугаях. Они ведь не разговаривают толком, знай себе повторяют. Полли хорошая и тому подобное. Почешите Полли, арррррр. Смех один.

– Что ж, – вздохнул Эдгар, – если вы идете за помощью, наверно, вам пора отправляться.

– Совершенно ненужная спешка. У нас полно времени для небольшой беседы и кое-каких воспоминаний из длинной-длинной жизни. Я рассказывала тебе когда-нибудь о втором царе Рима – Нуме? Он был женат на чем-то вроде фонтана под названием Эгерия [58].

– Нет, – терпеливо сказал Эдгар, – вы никогда мне о нем не рассказывали. Мы раньше не встречались. И мне очень хочется о нем послушать, но не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Сейчас я хочу выбраться отсюда.

Прежде чем черепаха успела выказать обиду, Эдгар, к своей необычайной радости, услышал вверху на дороге людские голоса. Сначала заговорила женщина: