Каков есть мужчина - Дэвид Солой Страница 11

И этот мальчишка взглянул на него своими туманными голубыми глазами из-под блондинистых лохм и спросил коротко и ясно:

– Вы о чем?

И Кловис ответил ему коротко и ясно:

– Ты неудачник, приятель.

И мальчишка – если можно называть мальчишкой детину, чей подбородок порос рыжеватой щетиной – продолжал пить пиво и не произнес больше ни слова.

С этим Кловис его и оставил.

Но затем, после этого разговора, когда он попытался дать понять Матильде, что думает о ее сыне, она сказала ему:

– Что ж, Кловис, если ты так хочешь помочь ему, может, возьмешь к себе на работу?

Так и получилось, что он взял его к себе на фирму. Сначала на склад, но потом, когда Бернар отправил окна не тому заказчику, перевел в офис, где у него было меньше возможностей напортачить. Подходить к телефону ему было строго запрещено. И так же строго-настрого запрещено было участвовать в любых денежных операциях. Так что вариантов для него оставалось, прямо сказать, немного. Он принимал почту. И за эту смехотворную работу, выполняемую кое-как, он получал двести пятьдесят евро в неделю.

Кловис вздыхает в голос, пока они стоят на светофоре по дороге в город. Пальцы его постукивают по рулю.

На авеню де Дюнкерк они заезжают заправиться на бензоколонку «Шелл», которая нравится Кловису.

Бернар тем временем глазеет в окно с пассажирского места.

Кловис платит за бензин, V-Power Nitro+ [16], покупает какую-то жидкость для протирания широких ветровых стекол в летнее время, решив, что она ему пригодится, и снова занимает место за рулем «БМВ».

Он пристегивается, когда его племянник произносит первые слова за время поездки:

– Ничего, если я возьму отпуск?

Бесцеремонная прямота вопроса при полном отсутствии какой-либо преамбулы шокирует Кловиса.

– Отпуск? – переспрашивает он почти саркастически.

– Да.

– Но ты ведь только начал.

На это Бернар ничего не отвечает, и Кловис какое-то время тоже молчит, выезжая с заправки. Затем он повторяет:

– Ты ведь только начал.

– Но мне полагается отпуск, разве нет? – настаивает Бернар.

Кловис смеется.

– Меня тревожит твое отношение, – говорит он.

Это замечание Бернар также оставляет без ответа.

Кловис сжимает руль, борясь с накатившей волной возмущения.

Ирония ситуации заключается в том, что он был бы более чем счастлив отпустить племянника куда подальше на неделю или две. А то и – как знать – навсегда?

– Ты уже куда-то собираешься? – спрашивает он.

– На Кипр.

– А, Кипр, – говорит Кловис. – И долго думаешь пробыть на Кипре?

– Неделю.

– Понятно.

Они проезжают в молчании около километра, потом Кловис говорит:

– Я подумаю об этом, ладно?

Бернар ничего не отвечает.

Кловис чуть наклоняется к нему и говорит:

– Ладно?

Бернар, кажется, впервые демонстрирует некоторое смущение.

– Ну, я уже оплатил, понимаете? Путешествие. Такие дела.

Новая волна возмущения, еще сильнее прежней, окатывает Кловиса.

– Что ж, это было довольно глупо.

– В общем, мне нужно ехать, – объясняет Бернар.

– И когда этот твой отпуск?

– Через неделю.

– Через неделю? – произносит Кловис с театральным возмущением.

– Ага.

– Но ты должен был сообщить об этом как минимум за месяц.

– Правда? Вы этого мне не говорили.

– Это написано в твоем трудовом договоре.

– Ну… Я не знал.

– Ты должен читать документы, – говорит Кловис, – прежде чем подписывать.

– Я не думал, что вы этим воспользуетесь…

– Это я, значит, пользуюсь?

– Слушайте, – говорит Бернар, – я уже оплатил поездку.

Кловис молчит.

– Вы же не собираетесь всерьез меня останавливать? – спрашивает Бернар.

– Меня тревожит твое отношение, Бернар.

Они приехали на улицу родителей Бернара, безликую улицу, застроенную рядом узких кирпичных домов.

«БМВ» останавливается у одного из них, и сначала выходит Бернар, а затем неспешно появляется Кловис.

Против обыкновения он тоже заходит в дом.

Они застают обоих родители Бернара. Его отец, в рабочем жилете, пьет пиво. Он только недавно пришел. Коренастый, светловолосый, усатый – прямо вылитый Астерикс. Он сидит за столом посреди комнаты с одним окном, куда входят непосредственно с улицы, и в тусклом свете читает газету. Мама Бернара в том же помещении у дальней стены, где располагается кухня, моет посуду.

Увидев Бернара, никто не отрывается от своего занятия.

– Салют, – говорит он.

Они что-то бормочут в ответ. Отец отхлебывает пиво из коричневой бутылки.

– Андре, – приветствует его Кловис.

Андре поднимает глаза от газеты. Матильда тоже смотрит на него через пространство кухни, залитое неоновым светом, и улыбается. Она рада видеть брата.

Андре не улыбается.

Если счастье в том, чтобы иметь на один евро больше, чем твой зять, то Кловис счастливее, чем Андре, в миллион раз.

А Андре – в жопе.

Кловис входит в комнату.

– Чем обязаны такой чести? – спрашивает Андре.

Матильда интересуется, не хочет ли он чего-нибудь.

– Нет, спасибо, – отказывается Кловис.

Она подходит к нему, щурясь после яркого света кухни, и целует.

– Я оказался в затруднительном положении, – говорит Кловис.

Сестра предлагает ему сесть, но он опять отказывается.

– Я хотел помочь, – говорит он, – я пытался помочь. Но Бернар дал ясно понять, что не нуждается в той помощи, которую я в состоянии оказать ему.

Услышав свое имя, Бернар, который изучал содержимое холодильника, переводит взгляд на дядю.

– Боюсь, это так, – говорит печально Кловис.

– В чем дело? – спрашивает Андре.

Кловис, глядя на него, отвечает:

– Я увольняю вашего сына. – Чуть повернув голову в сторону кухни, он добавляет: – Да, Бернар, все верно – теперь ты можешь отправляться на все четыре стороны.