Долгое молчание - Этьен ван Херден Страница 11

Чтобы обойти гору кругом, придется копать не меньше десяти лет, да еще потребуется на миллионы фунтов каменной кладки — если верить расчетам Карела Берга. Ну, а высота полета вороны, несмотря на крутизну откоса, окажется вполне доступной, если в долю войдут все жители города и фермеры. Ты что, одержим дьяволом? — пытался понять пастор. Гражданская безответственность, вздыхал мэр. Что с женщинами, что с Карелом Бергом — всегда одно и то же, говорили богачи Писториусы, вечно какая-нибудь драма, вечно какие-нибудь преграды…

А когда это ты слышал, чтобы вода текла в гору? Что, этот человек бросает вызов самой Природе? Может, он никогда не слыхал о гравитации? Но Большой Карел с легкостью отметал все возражения. Математика воды, утверждал он, отражает закон и порядок мироздания Господа: непреложный порядок галактик, звезд и планет, балансов и дисбалансов орбитальных солнечных систем. Стоит понять воду — особенно ее предсказуемость — и ты сможешь понять секреты вселенной. И сверх всего ты сможешь смириться с непреложными сменами времен года, неизбежностью дня и ночи и с пониманием собственной смертности, ибо разве это не математическая точность в том же роде, что и гравитация, которая всю твою жизнь вытягивает твои силы через ступни до тех пор, пока ты в конце концов не уступишь и не окончишь свои дни, вытянувшись под кипарисами? Все это он понял в течение тех трех дней, что скитался под суровым солнцем на Равнинах Печали.

И что могли горожане, а в особенности фермеры, возразить на это? Они помнили, что Большой Карел изучал алгебру и геометрию за морями, на фунты от страусиных перьев, заработанные папашей Меерластом.

А теперь, много недель подряд после своего сна, Большой Карел сидел, зарывшись носом в книги, заказанные им из-за границы. Он съездил в Кейптаун. «Опять за женщинами гонялся», — сплетничали в городе, однако на самом деле все знали, что он ездил к умным профессорам в университете и далеко за полночь спорил с ними о погрешностях и непогрешимости математики.

От цифр он спятил, вот почему купил ту сверкающую карету и шесть лошадей, шушукались немного позже горожане. Но Большой Карел утверждал, что купил карету и лошадей для отдыха и развлечения, и у него вошло в привычку принимать участие в сельскохозяйственных выставках в Йерсоненде и близлежащих городах в собственном экипаже. Обычно он получал все призы, потому что всех впечатляли красивые лошади и шикарная карета, которая, вероятно, принадлежала раньше лорду Чарльзу Сомерсету, бывшему британскому губернатору. В здешних местах люди испытывали слабость к лошадям и щегольству. Именно после этих побед Большой Карел собирал толпу самых богатых фермеров, прямо там, на арене, и добивался от них поддержки своего проекта.

— Вы вложили столько денег в этого бура-киношника, — говорил он, — и в его мечту сделать свой первый фильм в Кару Убийц… А как насчет меня, истинного сына Йерсоненда? Молодые бизнесмены-африкандеры приезжают сюда из города, как священники, со шляпами в руках, и обходят весь округ, потому что им нужны деньги на ту или иную спекуляцию, а для меня, одного из вас, вы не найдете ничего, кроме цинизма? Даже зная, что цифры не лгут? Или вы не доверяете творению самого Господа?

Из Амстердама и Лейдена ежедневно прибывали срочные телеграммы в ответ на запросы Большого Карела. В них содержались советы и слова поддержки от голландских инженеров и строителей плотин — людей из тех стран, где битва с водой была ожесточеннее, чем битва с засухой в округе Йерсоненда. Главы и стихи, формулы и доказательства потоком шли в город: вот так вы можете измерить силу водяного потока, его глубину и скорость.

— Хитрость воды, — с энтузиазмом заявлял Большой Карел, прочитав телеграммы, — можно предсказать заранее. Господь велел человеку владычествовать над мирозданием не просто так.

Его уверенность обрела имя: закон Бернулли, основной закон потока. Если вы воспользуетесь этим законом и точно примените все формулы, то сможете предсказать, потечет вода через гору или нет. Формула доказывает, что сон его был истинным, говорил Большой Карел, потому что за время своего восьмидесятимильного путешествия с востока вода наберет достаточно кинетической энергии, чтобы сделать рывок на последние двадцать миль через Гору Немыслимую, а оттуда — к городской плотине Йерсоненда.

— Вот плотность воды, — объяснял он фермерам на сельскохозяйственных выставках, пока мимо дефилировали призовые кабаны с розовыми бантиками, а народ аплодировал фруктовым пирогам и пирожным с сиропом, испеченным дамами, — а вот ее глубина. Эта цифра указывает на ускорение гравитации, а вот это — угол наклона и высота Горы Немыслимой, как определили правительственные маркшейдеры.

Он лихорадочно набрасывал свой сон на бумаге, показывая, как благодаря наклону с востока на запад вода будет набирать кинетическую энергию, чтобы взобраться наверх. Как весенний заяц, завидевший охотничьих собак, как гепард в погоне за антилопой, как домашний голубь в полет — так вода устремится вниз, к ждущей ее городской плотине.

— Чушь и враки, сплошные выдумки, — говорили некоторые горожане.

— Стремительная вода, — бормотали другие, покоренные, и жевали свои трубки.

— Точно, — отвечал им Большой Карел Берг, — стремительная вода Бернулли.

10

Инджи Фридландер понравилось бездельничать, сидя на каменной шлюзовой перемычке на дороге, проходящей мимо ее коттеджа. Эта конструкция казалась ей продолжением самого строения. Сеть канав с гладким, вылизанным водой дном и заросшими сорняками стенками тянулась наружу из дома с его запахом холодной воды. Перемычка из камня направляла воду к деревьям и полям за ними. Инджи пыталась представить себе, что чувствовал итальянец — судя по тому, что она слышала в магазине, именно он распланировал и построил все это. Как соединялись детали? — гадала она. Что за отношения, о которых упомянул лавочник, связывали Марио Сальвиати и Большого Карела Берга, отца Джонти Джека? Она попыталась расспросить лавочника подробнее, но человек, который вел себя так доброжелательно и участливо, когда она приехала в город, неожиданно сделался неразговорчивым. Еще она обратила внимание, что люди, которые поначалу так открыто рассматривали ее со своих веранд, теперь отворачивались в сторону.

— Все эти чудесные каменные кладки, — спросила она лавочника, который пухлыми белыми руками аккуратно укладывал ее покупки в коричневый бумажный мешок, — это все сделал итальянец, тот, что женился на оперной певице?

— Здесь вокруг валяется столько камней, — пробормотал он, почти злобно выхватывая у нее из рук деньги и рывком открывая древнюю кассу. — Всего-то дела — поднять их и положить на место.

— М-да, — думала Инджи, выходя из магазина со своими покупками, — что-то, бесспорно, произошло после того, как я сюда приехала. Идут какие-то сплетни и слухи.

Но на следующий день, когда она пришла в магазин за хлебом, лавочник опять сиял улыбками.

— Да-да, после того, как мисси вчера заговорила о каменных кладках, я шел домой и свежим взглядом смотрел на перемычки. Очень тонкая работа. Каменотес знал, как обращаться с камнем.