Сердце Ангела - Анхель де Куатьэ Страница 12

— Вам нужно в душ, под горячую воду. Согреться, — сказал незнакомец, глядя на нее с нежностью и заботой.

Только сейчас Марьяна вдруг поняла, что он красив. Причем красив необычайно. В нем все было идеально — и лицо, и фигура, и манеры. Марьяна даже не заметила того, как открыла рот — от восторга, от удивления. Она смотрела на него завороженно, совершенно растерявшись.

— Да, вы правы, — пролепетала она. Незнакомец легонько коснулся ее плеча, и они вместе пошли в сторону душевых комнат. Там, в одной из кабинок, он включил воду, проверил, чтобы она была нужной температуры, и повернулся к Марьяне. Она стояла — ни жива ни мертва, — запахнувшись в полотенце, как замерший солдат в плащ-палатке.

— А сейчас полотенце лучше снять, — улыбнувшись, сказал незнакомец и легким движением стянул полотенце с ее плеч.

Марьяна, словно во сне, сделала шаг внутрь кабинки. Она уже ощущала прикосновение горячих капель воды. Чувствовала спиной, как за ней закрывается стеклянная полупрозрачная дверца...

Сейчас она зайдет, встанет под струю воды. Теплая, даже горячая вода обнимет ее, обогреет. Но потом... Потом ей придется выйти из этой кабинки и вернуться в абсолютную холодную пустоту. Пустой коридор, пустой бассейн, пустой холл фитнес-центра. Пустой мир. Тот же самый холод, только хуже. Стократ хуже...

А незнакомец закроет за ней кабинку, недоуменно пожмет плечами и пойдет прочь — на работу в какую-нибудь утреннюю смену. И они уже больше не увидятся. Никогда. А она даже не знает его имени... А если бы и знала? Какое ему дело до странной девушки, ни свет ни заря потерявшейся в бассейне? Никакого. Холод...

— Нет! — она придержала дверцу рукой. — Постойте!

Марьяна смотрела на него сквозь узкую щель дверного проема. Еще секунда, и стеклянная перегородка разделит их навсегда. Навсегда! И почему? Просто потому, что она побоялась сказать ему?.. Признаться... Сказать, что он ей нужен? Сказать, что она не хочет, чтобы он уходил? Сказать, что она готова на все, только бы быть с ним рядом, только бы быть ему нужной, никогда с ним не расставаться... Навсегда.

Или хотя бы — толика счастья — просто прижаться к нему, почувствовать его тепло, его нежность, его прикосновения, его объятья. Почему она не скажет ему, что ей нужно это? Гордость мешает? Порядочность? Этикет? Бездна условностей? Обязательный ритуал ухаживаний? Что-то «перед», «до»... Но разве ему жалко? Просто прикосновение. Поцелуй. Чуть-чуть, самую малость — нежности и теплоты. Ей очень нужно. Очень.

Горячая вода обжигает кожу. Она прикасается к его груди, обнимает его за плечи, чувствует его руки. Нежные, сильные, все понимающие руки. На губах сладкий, душистый аромат счастья. Голову заволокло туманом. Слезы радости смешиваются с водой, ручьями бегущей по сплетенным телам...

Человек — странное существо... Он рад обманываться. Рад принимать образы собственных желаний за интуицию, видеть в своих догадках голос Провидения, узнавать в случайных событиях «знаки» судьбы. Только бы они подтверждали его надежды... И он рад.

Когда человеку больно, он ищет утешения. Когда ему радостно, он желает продолжения своих удовольствий. А когда он просит Бога о чуде, он верит, что ему не откажут, ведь «Бог любит нас», «Он — сама Доброта», «сама Любовь». Но что человек знает о том, что есть Доброта для Бога, что Любовь для Него?

Человек не знает этого, но он любит обманываться. Он верит, что Бог любит его — человека — той любовью, которую сам человек вменил Господу. Он верит, что у Бога те же представления о доброте, что и у человека, словно они воспитывались вместе и в одной школе. Человек обманывается.

Человек потакает своим слабостям, считая их своими достоинствами. Человек испытывает зависть, глядя на то, что хотел бы иметь и что на деле является лишь плодом его воображения. Человек любит обманываться, но не любит замечать этого.

— Высохли волосы? — спросил он и с нежностью, о которой можно только мечтать, прикоснулся к ее волосам.

— Как тебя зовут? — краснея не то от счастья, не то от смущения, прошептала Марьяна.

— Ангел, — ответил он.

— Ангел, — задумчиво, нараспев повторила Марьяна, словно хотела распробовать это слово на вкус — отпустить его и послушать. — Красиво... А меня Марья.

— Но тебе больше нравится Маруся, — ответил Ангел.

— Да, правильно. Маруся мне нравится больше, — согласилась Марьяна, ничуть не удивившись осведомленности Ангела, а про себя подумала: «Просто он все понимает. Просто он все понимает».

— Хочешь, пойдем встречать рассвет? — предложил Ангел.

— Рассвет? — удивленно переспросила Марьяна.

Она еще никогда в жизни не встречала с мужчиной рассвет. И вообще, кто в современном мире с его темпом, ценностями и вкусами ходит встречать рассвет? Но ведь это, наверное, так красиво — встречать рассвет...

— Да, рассвет, — повторил Ангел.

— Да, хочу, — Марьяна закивала головой, даже не пытаясь скрыть своего удивления.

В детстве, еще девочкой, она мечтала об этом — встречать рассвет с любимым человеком. Но она и забыла уже об этой своей детской мечте, а сейчас вспомнила. И сердце вдруг так защемило... Марьяна смотрела в глаза Ангела и не могла поверить своему счастью. Этого просто не может быть... Она спит? Сошла с ума? Нет.

Ангел подал Марьяне руку.

—- Пойдем.

И она пошла за ним. Не с ним, а именно за ним. Словно бы прячась за его спиной — так как-то очень спокойно и радостно. Она видела его лицо буквально краешком глаза — смотрела чуть сзади и сбоку, через плечо. Смотрела, и душа ее пела от восторга.

«Нет, этого не может быть. Нет, это неправда, — повторяла про себя Марьяна. — Не может быть...»

— А где мы будем встречать рассвет? — тихо спросила Марьяна.

— Мы будем встречать его на горе, — ответил Ангел.

— А как мы туда попадем?

— Мы возьмем машину, и она нас туда отвезет.

Марьяна протянула руку и вложила ее в ладонь Ангела. Тот повернулся и посмотрел на нее. И в этом взгляде была строгость и сила, нежность и забота, счастье и наслаждение. Все сразу.

«Не может быть!»

На заднем сиденье автомобиля было тепло и уютно. Марьяна лежала на плече Ангела и смотрела в окно — замершие дома, смотрящиеся в темноту глазницами желтых окон, перекрестки, фонари, светофоры. Все это было и обычно, и странно.

Обычно, потому что Марьяна видела эти картины сотни раз — ничем не примечательные городские пейзажи. Но необычно, потому что, глядя на них, она не испытывала своей привычной тревоги — никакого напряжения, никакой скованности.

Да, именно так. Она перестала чувствовать себя неловко в этих декорациях. Напротив, ей было приятно и радостно сознавать, что где-то там есть жизнь, что весь этот мир живет, движется. И он не враждебен ей, не чужд, но самостоятелен.