Апология чукчей - Эдуард Лимонов Страница 12

В одном месте дороги фривольный мент, играя своей палкой, стоит, закрыв собою путь встречному каравану фур и автомобилей. Мы катим, счастливчики, мимо них, несчастливых. Уже одиннадцатый час, еще светло. Мы насчитываем в восемь километров длину каравана встречных автомобилей.

После 23 часов вечера, у древнего елового леса, теперь уже такого, как у самого дома Бабы-яги, останавливаемся отлить по просьбе Елены. Женщины в таких делах более терпеливы. Это ее первый раз. В красном пальто, черные волосы гривой, она отходит вглубь леса. Дико громко поют замерзшие соловьи. Красным пятном Елена выходит из леса.

— По машинам!

Устремляемся дальше, к городу Валдай, где намереваемся поесть. Есть уже хочется даже мне. (Почему «даже»? А я ем раз в день, вечером.)

Валдай выглядит аккуратно. Павел of Rolling Stone, высадившись на потемневшей, по-видимому, главной улице города (вдали в конце улицы потому что виден абрис собора), обращается к двум юным валдайкам. Валдайки дружелюбно объясняют Павлу, как доехать до кафе «Арарат». Радищев в своем «Путешествии» забавно предупреждал путешественников о наглых валдайских девках, однако отмечал, что к моменту его путешествия они как будто сделались менее наглыми. Спрашиваю Павла, наглыми ли показались ему современные валдайки? «Нет, отличные валдайки, приветливые…»

Город выглядит ухоженным. Правда, мы в самом центре. Проезжаем до самого собора. Сворачиваем влево. Видим, что у летнего кафе сидят за столиками некие по виду гопники в тренировочных костюмах. Если это кафе «Арарат», то нам не сюда. Возвращаемся к собору. Фотограф решает запечатлеть собор. Что и делает. Катим, собираясь покинуть город. Вдруг оказываемся у кафе «Арарат». Павел идет на разведку. За ним следуют охранники. Возвращается, оценив обстановку. Общий диагноз: нормальное заведение. Входим все, подымаемся на второй этаж. За одним из столов в углу зала действительно армяне. Занимаем место за тяжелым деревянным столом. Как раз ему приданы десять стульев. Рассаживаемся.

Водитель «Волги» Стас иронически набрасывает словесный портрет города. Согласно Стасу, Валдаем владеют две группировки: гопников, со штаб-квартирой в кафе с пластиковыми стульями, и группировка армянской диаспоры, штаб-квартира в кафе «Арарат». Вероятнее всего, они враждуют. Действительно, видимо, так и есть.

Водку пьем лишь мы с Павлом. Елена пьет шампанское. Салаты, мясо в горшочках, шашлыков нет, есть телятина… Мы всему рады, очень уж голодны. Охрана, она же служба моей безопасности, пьют соки, и заканчивают они мороженым. Я выпиваю большую часть полулитровой бутыли водки «Флагман», но ни в одном глазу, что называется. Трезв.

Усаживаемся в автомобили. Выезжаем из Валдая и несемся в Москву. План Павла заночевать в Валдае не реализуем. Нам еще ехать и ехать, а в 13:30 у меня встреча с отечественными VIP-лицами оппозиционной политики. А уже полвторого ночи ведь.

Трасса оживленно пульсирует. Непрерывный поток фур и автомобилей. В обоих направлениях. Фотограф сменяет за рулем главного редактора Глеба. Елена засыпает. Выпадает в сон Павел of Rolling Stone. Я сижу между ними, место у меня неудобное, да и в любом случае мне никогда не удавалось заснуть в автомобиле. В автомобиле я пассажир, езжу на встречи, сижу в пробках, живя в Америке, мне приходилось в автомобиле make love, но спать не могу.

Начало июня — начало белых ночей. Ночь еще есть, но она всего три — четыре часа. Потому очень скоро небо быстро светлеет. Просыпается Елена, вынимает тушь и подкрашивает зачем-то глаза, а позднее — губы. Ей двадцать три года, зачем подкрашивать? Но ей так хочется. Павел of Rolling Stone спит, навалясь на дверцу машины. Подмосковная растительность проносится мимо. Несемся мимо Зеленограда, вонзаемся в городской округ Химки, а вот уже и бетонные сваи, подпирающие МКАД. Безалаберная, плохо структурированная, скопление бетонных бараков и асфальтовых артерий под нами и вокруг нас — Москва.

Радищев путешествовал в карете и получил в конечном счете за свою книгу десятку. В 2003 году 28 февраля мне пытались за небольшой текст «Вторая Россия» впаять четырнадцать лет. Прокурор запросил четырнадцать. Тогда мне повезло больше, чем Радищеву, судья Матросов дал мне четыре года. «Потомство отомстит за меня»? Надеюсь, что успею сделать это сам.

По-французски «рыцарь» — это chevalier, то есть тот, кто на коне, потому что «конь» — это cheval, он. Леха-алтаец, таким образом, был прирожденным рыцарем. И отец его был рыцарем, поскольку был возчиком. И родственные алтайцам калмыки — все рыцари. И Чингиз-хан был рыцарем.

Леха-алтаец рассказал мне о своих отношениях с его лошадью. Как у всех алтайцев, американских индейцев и сибирских и финских народов, у Лехи отсутствует ген, ответственный за переработку алкоголя. Леха, признался он мне, часто заканчивал день в состоянии алкогольной интоксикации. Верная кобыла Айдын, «Дуня по-вашему», объяснил Леха, всякий раз привозила его домой. Будучи не чистым алтайцем — один из дедов Лехи был русский мужик, старовер, — Леха обычно бывал всё же в состоянии распрячь Айдын, разнуздать то есть, снять седло, напоить и дать ей зерна. Ну, овса. И только потом падал себе.

— Один день очень пьяный я был, забыл про нее. Утром прихожу, она стоит, некормленая, непоеная, с седлом, удила рот растягивают.

— Айдын, — говорю. — Ай, виноватый я! Извини, пьяный был!

Она чуть повернулась и задом меня толкнула. Я упал.

— Ты что, собака!

Вскочил, кулаком ей в челюсть. Она отпрыгнула и копытом меня. Больно, но ничего не сломала. Силу удара рассчитала. Могла бы ведь убить.

Я ей опять в челюсть. Она меня к изгороди прижала…

Долго дрались, целый, может, час…

Потом помирились всё же…

Лошадь — загадочный зверь. Огромное в сравнении с человеком существо, верховая ведь весит до 600 кг, а тяжеловесы — свыше тонны, высоченное, в холке до 175 см и больше, почему она добровольно служит человеку, образуя с ним удачный творческий симбиоз? Из этой пары лошадь нужнее человеку, чем он ей, так по крайней мере кажется с первого взгляда. Человек приобрел с лошадью силу, выносливость, мощь. Да, так. Но лошадь приобрела его дьявольский изобретательный злобный ум, хитрость, коварство, волю к завоеванию. Никто не знает, тщеславны ли лошади, но звуки труб, победы, триумфа должны им нравиться. Впервые применять лошадь в сражениях стали в Древней Месопотамии в третьем тысячелетии до нашей эры. А закончили во Вторую мировую. Какой путь! Сколько трупов людей и лошадей!

Вместе они покорили племена, страны и даже континенты. В двух Америках, в Северной и Южной, лошадей до появления европейцев не было. Кортес покорил мощнейшее государство ацтеков исключительно благодаря ужасу, который вызывал у ацтеков испанский воин на лошади. Ацтеки приняли пару конь — всадник за единое существо, за жестоких демонов, напавших на их землю.

А на минуточку представьте себе лавину всадников Первой конной, несущихся с бритвами в метр длиной на другую такую же лавину польских конфедератов с такими же острейшими бритвами в руках! От одной картинки такой мысленной мурашки по коже, стальные уколы по коже! А они неслись, и кони, и люди! Крепкий конник комбриг Котовский мог разрубить противника косым ударом от плеча до седла… От плеча до седла, наискосок, представляете? Мы, живущие сегодня, хлипкие люди, вырожденцы, может быть, оттого, что разъединились с лошадью?