Поколение свиней - Хантер С. Томпсон Страница 12

Вернемся в день кризиса, разразившегося вокруг огромного неоплаченного счета. Оказалось, в мою дверь стучали не полицейские и не агенты по выбиванию долгов, а очень упорный деятель из «Си-би-эс ТВ». Он сказал, что притащил в отель съемочную группу и хочет взять у меня интервью.

Это было как-то связано с «Инкуайрером» и новыми инициативами в журналистике, но я заявил, что не хочу принимать во всем этом никакого участия. Я не хотел иметь отношение к статьям из «New York Times», или из «Newsweek», или к «Часу новостей Макнила/Лерера», или к иной продукции стаи медийных крыс, халтуре, которая заполнила «Examiner» до такой степени, что это стало мешать нашей работе.

Я посмотрел на парня через кривое стекло дверного глазка и крикнул:

— Пошел вон отсюда, ты, мелкий придурок! Никогда не мешай журналисту работать! Спиро Агню [22]был прав. Всех вас надо сажать в клетку и тыкать острыми бамбуковыми палками.

Я позвонил в службу безопасности отеля и пожаловался, что в коридоре рядом с моей дверью крутится пушер. Когда через несколько минут они взяли парня, он все еще что-то бормотал о свободе прессы. Забравшись обратно в постель, я курил и курил индонезийские сигареты, пока по телевизору не начались вечерние новости.

Нервозно настроенный Хинкл появился после захода солнца. Он приехал полуинкогнито в белом «мерседесе» вместе с собакой, братьями Митчеллами и женщиной из Окленда, которая сказала, что ищет работу. Еще она сообщила, что ее муж хочет зарезать меня при первой возможности.

Это чертова баба из Окленда была мне уже знакома, как, впрочем, и всем остальным в отеле. Она сутками бродила по коридорам, пугала слуг и выцарапывала на моей двери пентаграммы. Несколько месяцев назад она одолжила мне мотоцикл мужа. Когда муж пришел домой и увидел, что мотоцикл исчез, он озверел.

Все вокруг было безумием, но я еще как-то мог справляться с этим до того момента, как сегодня вечером надоедливая стерва снова появилась в отеле — притащилась в одной машине с Хинклом и печально известными братьями Митчеллами. Они ее куда-то отослали, но вскоре она вернулась и стала свирепо колотить в дверь; заблудшая женщина, потерявшая контроль.

От ее стука мы все тупо прижухли. Хинкл притворился спящим, а Джим Митчелл стал звонить своей жене по телефону. Арти нервно трепался о состоянии политики и морали в штате Юта. Собака загавкала.

Через некоторое время женщина ушла, напоследок засунув под дверь очередное письмо с угрозами, в котором говорилось, что она еще вернется и в следующий раз возьмет с собой мужа, известного психопата, огромного, как Уильям Перри, и к тому же помешанного на холодном оружии.

Невозможно было работать. Эти психи испортили мне настроение. Они все делали не так, как надо. У Менкена было по-другому. Менкен жил как прусский игрок: были ночи, когда он потел почище Брайена; были и другие, когда он напивался хлеще Иуды. Окружающий мир был бесчеловечным кошмаром — а эти кретины из редакции еще имеют наглость напоминать мне о сроках сдачи работы!

25 октября 1985 года

Телевизионный бизнес — одно из самых отвратительных явлений природы. Телевидение — это своего рода жестокая и примитивная денежная канава, проходящая через сердце медийной индустрии, этакий длинный пластиковый коридор, где воры и проститутки процветают, а хорошие люди мрут как собаки за здорово живешь.

Что более или менее соответствует действительности. Как правило, успеха здесь добиваются маленькие, грязные зверьки, у которых большие мозги, но нет сердца. Время от времени они изобретают для нас эталон человека — олицетворение всех достоинств. Получается что-то вроде Эда Брэдли, или Эдвина Ньюмена, или Хьюджса Радда… без сомнения, есть и другие, например, Стаде Теркел [23]из Чикаго или сдвинутый преподобный Джин Скотт, который трудится как бессонный хорек в сумасшедших потрохах Южной Калифорнии…

Но это лишь исключения, которые подтверждают отвратительное правило. В основном мы имеем дело с вырождающимся миром, живой паутиной безнравственности, жадности и вероломства — огромный бизнес, который невозможно игнорировать. Нельзя убежать от телевидения. Оно везде. На узкой тропинке от кабана не увернешься.

Я очередной раз осознал это, когда — после пятнадцати дней спертого воздуха и жуткой тесноты комнатушки в многоэтажном доме на Маркет-стрит — дохромал, наконец-то, к себе домой и увидел на лужайке перед собственной дверью машину, которая принадлежала механику телесервиса, работавшему сверхурочно.

Когда мы на такси добрались из аэропорта до дома, было девять часов вечера, светила полная луна, и чувствовался зимний морозец. Короткие дни, длинные ночи, половина футбольного сезона позади, а стекла машины затягивает инеем.

Джип и «вольво» были почти не видны среди заиндевелых кустов. Большие синие павлины с озабоченным видом сидели неподалеку. Никаких признаков «рейнджровера», а значит, Джей, скорее всего, уехал в Техас с нацистами.

Много лет назад я решил не наводить на участке порядок, чтобы пространство вокруг дома смотрелось как заброшенная лесопилка. Оно успешно отпугивало нежеланных гостей, но не служило нормальным фоном для массивного высокотехнологичного сооружения.

Тарелка, гигантское белое блюдце, которое, казалось, было подвешено в воздухе, смотрелась довольно неожиданно. Тарелка была нацелена на спутник, как марсианская антенна НАСА. Белая шестнадцатифутовая спутниковая антенна стояла на неровном, заросшем травой холмике ярдах в ста позади дома и закрывала вид на пастбище. Прежде всего на ранчо бросалась в глаза именно тарелка.

Следы шин на снегу вели к цистерне, потом круто сворачивали в сторону свежеразрытой земли, туда, где стояло бетонное основание нового сооружения — полноканальной, связанной с девятнадцатью спутниками наземной станции, установку которой я заказал перед отъездом в Сан-Франциско.

Я, в конце концов, медиакритик, так что телевидение попадает в сферу моих профессиональных интересов, и я просто обязан иметь все каналы в пределах зоны досягаемости наших коммерческих спутников. Мне необходимо иметь возможность смотреть все передачи, включая испанский Рейтер и утренние новости с Бермуд.

Получение свежей информации всегда было для меня проблемой. Я жил слишком далеко в горах, имея в распоряжении лишь первобытные технологии. Местное кабельное телевидение отказалось даже обсуждать проведение линии до Вуди-Крик — в качестве «особой услуги», как они выразились — для меня или любого другого заказчика. Со мной рядом жили музыкант Дон Хенли и комментатор Эй-би-си Боб Бита… и у нас были свои профессиональные причины иметь в распоряжении все телеканалы, особенно для просмотра спортивных передач по выходным. Но компания кабельного телевидения сказала «НЕТ».