Эдичка - Зоя Грэй Страница 12

Миссис Смит усадила меня за стол и подала мой любимый завтрак: вареное всмятку яйцо с полосками хлеба с маслом, которые она называла солдатиками. Но есть мне не хотелось, и я потихоньку отдавал солдатиков Борьке, он дежурил под столом на тот случай, если что-нибудь упадет. В нормальное время мне бы за это попало, но сегодня никто не обращал на меня внимания, только миссис Смит сказала, что сегодня прилетает бабушка Варя.

«Какое счастье! – подумал я. – Она-то уж наведет порядок. Папа с мамой, наверное, поругались, и она их помирит».

Я приободрился и доел оставшихся солдатиков.

Так, пойду-ка я приведу себя в порядок и буду ждать бабушку Варю.

– А когда бабушка приезжает? – спросил я у миссис Смит.

– Только к вечеру, – сказала она.

После того как мама ушла из дому, я видел ее лишь раз. Сначала меня забрала бабушка Элла, но я плакал и все время просился домой, как дедушка Джордж ни пытался меня развлечь. Я скучал по Борьке, которому было запрещено быть с нами. Бабушка Элла не терпела собак. Она любила только своего кота Барона.

Потом бабушка Варя забрала меня в Петербург, и я провел там все лето. Я часто разговаривал с мамой по телефону, и она просила меня не расстраиваться и все время говорила, что скоро мы увидимся.

Наконец наступил тот день. Я уже с утра оделся во все лучшее и ждал, когда мы поедем к маме. Мне казалось, что время тянется очень медленно, а бабушка все вела на кухне беседы с миссис Смит, пила чай, курила и никуда не торопилась. Наконец она сказала:

– Эдичка, Борис, поехали.

Не дожидаясь повторного приглашения, мы помчались к бабушкиной машине. Мы сели на заднее сиденье и пристегнули ремни безопасности. Бабушка завела машину, и мы тронулись с места под Первый концерт Чайковского.

Борька прижался ко мне и тут же уснул, а я стал смотреть по сторонам, я всегда это делал, когда ехал в машине или на поезде. Мне все было очень интересно. Особенно я любил читать названия улиц, если, конечно, успевал их разглядеть. Названия английских улиц довольно однообразны: всегда есть улица Королевы и Короля, улица Принцессы и Принца, это помимо разнообразных Садовых, Парковых, Тополиных, Березовых, Каштановых и так далее. Но попадались и интересные названия. Мы, например, жили в Сырном переулке, а недалеко от нас была аллея Пирогов и Пудингов и даже аллея Куста, и там был куст, у которого сидел нищий.

А еще мне нравилось наблюдать за людьми. Как я уже говорил, мы с Борькой любили смотреть телевизор. По телевизору показывали много рекламы, и я обратил внимание, что женщины в рекламе всегда были молодые, с прекрасно промытыми длинными блестящими волосами, в белых, чистых, струящихся одеждах на стройных телах, с длинными ногами. Прекрасные лица озаряли радужные улыбки, блестели белые, как жемчуг, зубы, сияли огромные глаза. Чистые, опрятные дети обнимали мужественных, хорошо постриженных, стройных пап и улыбались красавицам-мамам.

Когда же я смотрел на улицу из окна автомобиля или ходил с бабушкой по магазинам, то видел совсем других людей. Те, из рекламы, жили, наверное, на другой планете или в другой стране, потому что вокруг я ничего подобного не замечал. Толстые мамы в грязных леггинсах, бесформенных майках и стоптанных вьетнамках катили грязные коляски с сопливыми детьми. Рядом плелись скучные папы с немытыми головами и большими животами, выпирающими из ношеных спортивных штанов, растянутых на коленях. Они, похоже, давно не мылись, потому что постоянно чесали голову или круглые животы. Если же они улыбались, то видны были дырки во рту и зубы были желтые и кривые.

– Где же все эти красавцы и красавицы из рекламы? – спросил я бабушку Варю.

Она долго смеялась, а потом сказала, что я очень наблюдательный и, скорее всего, на улице я их не увижу.

– Но если они все время ходят по магазинам, где же та одежда, которую они покупают?

– Думаю, дома, в сундуках, – ответила бабушка.

Правда, англичане одевались в пух и прах на свадьбу. Но об этом позже.

Итак, в то утро мы ехали через наш старинный университетский город, который был очень красив. Скоро мы миновали центр, потом поехали дальше, бабушка куда-то свернула, и вдруг мы оказались на странной какой-то улице. Дома на этой улице были невысокие, кирпичные, на две семьи, обыкновенные английские дома, но что меня поразило – это палисадники перед домами: в них валялись кучи мусора, стояли старые, ржавые холодильники, стиральные машины, лежали растерзанные матрасы. На дороге возле домов стояли машины без колес и дверей, кое-где валялись унитазы и выброшенные старые ванны. Складывалось впечатление, что недавно в этом районе случилось землетрясение или наводнение.

Среди уличных обитателей было много молодых девушек с колясками и детьми, которые плелись рядом по двое, по трое, все грязные и сопливые. Они дружно сосали разноцветные леденцы, а дети в колясках жевали хлеб. Еще встречались молодые парни в капюшонах, толстые тетки в рванье и какие-то синюшные дядьки. Все они шли в сторону пивной или магазина.

– Бабушка, а мы в Англии? – спросил я. – Или уже куда-то уехали?

– В Англии, в Англии, – ответила бабушка. – Это только у твоей матери могло хватить ума сюда переехать. Господи, жуть-то какая!

Я обернулся и понял, что мы отъехали совсем недалеко от центра: виден был шпиль собора и крыши старинных колледжей.

Тут бабушка подъехала к какому-то странному существу, которое при ближайшем рассмотрении оказалось совсем юной девчушкой, обвешанной детьми. Все дети дружно орали и что-то канючили так же дружно. Молодая мамаша раздавала им тумаки и ругалась громко на каком-то непонятном языке.

Бабушка очень вежливо спросила ее, где находится Сиреневая улица. Юная мамаша уставилась на нее в полном изумлении.

– Чиво? – оправившись от шока, произнесла она наконец.

Дети тоже, видно, были потрясены, потому что все как по команде перестали реветь и уставились на бабушку и на меня. Борька в это время проснулся и стал выглядывать из окна, что привело их в полный восторг, и они принялись колотить палками по окну и лаять. Борька совершенно оторопел от такого их поведения и прижался ко мне. Мамаша тут же выдала им по оплеухе, и они опять заорали.

– Скажи, милая, а это что, твои дети? – спросила бабушка.

– А чьи же! – возопило юное существо. – Нам чужых не надо.

– А сколько же тебе лет, милая? Пятнадцать?

– Мне уже семнадцать, – решила поддержать разговор мамаша. – Вот Джордан. Я родила ее в тринадцать лет. А это Бекам, его я родила в четырнадцать, а это Джессика, ее я родила в пятнадцать, а это Эшли, – показала она на младенца в коляске, – его я родила полгода назад. А это, – кивнула она на черного мальчика лет четырех, – мой брат Кинг.

– И кто же их отец? – поинтересовалась бабушка.

– Ну не отец, а отцы. Знаете, когда сожрешь банку фасоли в томате, ты же не знаешь, от какой фасолины у тебя пердёж.