Шепот ужаса - Сомали Мам Страница 12

* * *

Время от времени мы, конечно же, подхватывали какую-либо болезнь. Но нам повезло — СПИД в то время еще не распространился так, как сейчас. Если я заболевала, то знала, что делать, как-никак в Tюпe я работала медсестрой. Покупала лекарство и обмывалась водой с тамариндом — может, этим и уберегалась.

Но в чем мне по-настоящему повезло, так это в том, что я не забеременела. Если девушка беременела, ее отправляли к подруге тетушке Пэувэ, делавшей аборты. Возвращалась девушка бледной и с кровотечением. Но как только кровь переставала идти, как только девушка начинала вставать, к ней тут же, без всякого сострадания, приглашали клиента.

Иногда клиенты приходили прямо к нам, а иногда мы стояли на улице около Центрального рынка, прямо за углом. Многие клиенты, совсем как в деревне Тхлок Чхрой, называли меня кхмао. Стоила я недорого — обычная уличная шлюха. У меня не было, как у некоторых девушек, постоянных клиентов — я ведь была темнокожей, к тому же совсем не улыбалась.

Но как-то один мужчина заинтересовался мной. Он приходил несколько раз. Между нами возникло что-то вроде дружбы. Он признался, что любит меня и хочет на мне жениться. Произошло это спустя полгода после того, как мы переехали жить к тетушке Пэувэ; мне хотелось верить этому мужчине, хотелось думать, что я смогу выбраться из этого чудовищного кошмара.

Видно, хозяйка узнала о том, что затевается: она сказала, что забьет меня до смерти, если я вздумаю улизнуть, не выплатив прежде все долги. Но охранники к нам привыкли и уже не сторожили так бдительно, как раньше. Однажды ночью, возвращаясь от клиента, я не вернулась к тетушке Пэувэ, а отправилась к тому мужчине.

Ему было около тридцати, красотой он не отличался, но говорить был мастер. И мне очень хотелось верить ему. Утром он отвез меня на стоянку грузовиков и сказал, что нам надо ехать в Пойпет — это на границе с Таиландом. Посадив меня в кузов грузовика, направлявшегося в Баттамбанг, он пообещал, что там мы встретимся. В кузове сидела еще одна девушка. Когда к вечеру мы прибыли в Баттамбанг, водитель и другие мужчины, сидевшие с нами, изнасиловали нас. Оказалось, тот мужчина продал нас с девушкой водителю.

Я была в ярости и отчаянии, отвращение переполняло меня. На следующий день, когда грузовик остановился в Сисопхоне, я спрыгнула и убежала. Я вспомнила, что у приемной матери были родственники, выходцы из Китая. Расспрашивая всех и каждого, я отыскала этих родственников.

Муж с женой согласились взять меня к себе. Я смотрела за их детьми, готовила, стирала… Я почти поверила в то, что наконец-то нашла себе пристанище. Через неделю жена уехала на рынок продавать золотые украшения. Тем временем ко мне подошел ее муж и пригрозил облить кислотой, если я стану сопротивляться. Кислотой он промывал золото. Муж хозяйки изнасиловал меня, пообещав убить, если я хоть слово пикну.

Я тогда решила, что все люди одинаковы, все мужчины похожи друг на друга. Еще через неделю я стала умолять мужа хозяйки отпустить меня. Наконец он согласился. Даже дал мне в дорогу денег и золотое ожерелье. Когда я спросила, как мне доехать до столицы, он посоветовал сесть на грузовик до Баттамбанга и переночевать там, а уж потом отправиться в Пномпень.

Я успела доехать до Баттамбанга, когда увидела хозяйку, — та кого-то искала. Прямо на улице она схватила меня за волосы и обвинила в том, что я украла у нее ожерелье. После чего потащила в полицейский участок, где муж подтвердил ее рассказ. Меня бросили в тюрьму: всем ясно было, что ожерелье украла я, ведь его нашли у меня в сумке.

В участке сидели трое-четверо полицейских. Они сказали: «Если хочешь выйти отсюда, плати». Денег у меня не было — их забрали. Тогда полицейские по очереди избивали меня и насиловали всю ночь. При этом они со смехом приговаривали, что такова плата, а потом еще и дружков своих позвали. Бессмысленно было бороться с ними — меня только сильнее били, как будто провоцируя на сопротивление. Утром я оказалась на улице.

Идти мне было некуда. Вернуться обратно в Тхлок Чхрой я не могла. Если меня там кто и ждал, так это дедушка. И хотя я звала Мам Кхона отцом, ясно было, что он не сможет защитить меня. Оставалась только столица — никаких других мест я не знала.

У меня не осталось ни денег, ни ожерелья; я упросила таксиста подбросить меня до города. Но мне было всего шестнадцать и прямо на лбу у меня было выведено: «ПРОДАЕТСЯ». Теперь-то я знаю, что таксисты тесно сотрудничают с публичными домами: привозят в бордели не только клиентов, но и девушек. Видимо, тот водитель узнал меня, а может, слышал, что я пропала — темнокожая девчонка с длинными волосами, дикарка из Пномпеня со шрамом на лице. Так что он подвез меня прямо до Центрального рынка. И когда я вышла, меня уже поджидал Ли с охранниками.

* * *

Мне как будто ни в чем не было везения, у меня не получалось сбежать так, чтобы меня не поймали. Меня будто бы преследовал злой рок, мою жизнь точно пересекла некая дьявольская тень.

…Ли сначала бил меня тростью, потом раздел и привязал к кровати. Все, кто приходил, получали удовольствие, глазея на меня. Несмотря на работу в борделе, я оставалась такой же стыдливой, поэтому очень переживала. Ночью я по-прежнему лежала привязанной, а брат Ли и его друзья забавлялись со мной. Так продолжалось неделю. Я заболела, меня трясло в лихорадке.

Именно тогда Ли выведал, чего я в самом деле боюсь. К наказанию он подходил с основательностью какого-нибудь ученого — хотел добиться от нас беспрекословного подчинения. Этот Ли понял, что подвал меня не пугает — я не визжала там, как другие девушки. Лишь презрительно смотрела на охранников, представляя, как в один прекрасный день разделаюсь с ними. Если мне было больно, я старалась не показывать этого, не желая доставлять своим мучителям удовольствие.

Но однажды Ли опрокинул на меня ведро живых червей. Отвратительных, вроде тех, что заводятся в протухшем мясе. Когда он увидел, до чего я боюсь этих тварей, начал подкрадываться ко мне спящей и бросать червей на меня, засовывать их мне в рот. Я все время боялась, что черви прогрызут во мне дырки. Вот что я вижу в кошмарных снах, которые снятся мне до сих пор.

* * *

После неудачного побега я решила, что в другой раз даже пробовать не буду. Куда бы я ни попала, везде одно и то же. К тому же тетушка Пэувэ, если мы слушались ее, не была с нами жестока. Знаю — такова психология рабов. Но тем не менее это способ выжить.

Другим девушкам я рассказала: «Там, на свободе, еще хуже. Здесь нас, по крайней мере, защищает полиция». Словом, я окончательно сдалась.

Я стала выполнять вместо тетушки Пэувэ работу по дому. Мне просто необходимо было вычистить то место, где я жила, а готовкой, уборкой да присмотром за детьми я купила себе покой. Тетушка Пэувэ поняла, что дух мой сломлен. Она стала обращаться со мной гораздо мягче, даже дружелюбно. Убедившись в моей честности, а также любви к чистоте, она стала оставлять меня дома одну — понимала, что стеречь меня уже не надо. Через некоторое время начала даже посылать в город с разными поручениями. Тетушка не сомневалась, что я вернусь.