Тень Галилеянина - Герд Тайсен Страница 12

Далее. Мы знаем, что ессеи поддерживали Ирода. Когда тот еще не был царем, один ессейский пророк по имени Менахем предсказал ему трон. [39]Ирод любил сослаться на его предсказание: ведь сам он не был из царской семьи. Предсказание придавало его правлению законность.

И вот я спрашиваю себя: не потому ли ессеи поддержали Ирода, что он ограничил власть первосвященников – иначе говоря, власть их противников? Какую позицию сейчас занимают они по отношению к царям – наследникам Ирода? Нужно ли ждать, что в один прекрасный день они, также при помощи предсказания, захотят поставить царем кого-нибудь из нынешних потомков Ирода? Обо всем этом у нас должны быть самые точные сведения.

«Пророк» – ключевое слово. На нем я перехожу ко второй части. Нам нужна информация об одном таком пророке, который, вероятно, как-то связан с ессеями. Подобно им, он живет в пустыне – всего в нескольких километрах к северу от них.

Я похолодел. Неужели римляне хотят подослать меня к Банну? Я осторожно спросил:

– И чем же он привлек ваше внимание?

– Он привлек наше внимание тем, что находится не только в оппозиции к обществу, но еще и к Антипе.

Мог ли он иметь в виду Банна? Оппозиция к обществу – да, так оно и есть. Но причем тут Антипа? Чтобы знать наверняка, я задал следующий вопрос:

– Что этот пророк имеет против Антипы?

Метилий сделал рукой такой жест, который, по-видимому, должен означать: тут много есть о чем порассказать. И пустился в пространные объяснения:

– Как ты, наверное, знаешь, отношения между Пилатом и Иродом Антипой, правителем Галилеи и Переи, – не самые лучшие. [40]Когда умер Ирод Великий, Палестину разделили между тремя его сыновьями, причем Архелай получил самую большую часть, а именно Иудею и Самарию. Через десять лет Архелая свергли. Его место занял римский префект. Конечно, два других сына Ирода, Антипа и Филипп, надеялись, что им достанется наследство Архелая. Особенно разочарован был Антипа, которого когда-то прочили в цари всего того царства, которое осталось после Ирода. С тех пор он не упускает случая показать, что римские префекты плохо управляют страной: у него, конечно же, получилось бы лучше, ведь он знает еврейские обычаи и все ваши чувствительные места. Все плохое о Пилате он тут же сообщает императору.

У Пилата уже был случай убедиться в этом. Ты слышал, конечно, историю про щиты с начертанными на них начальными буквами имени императора? Пилат привез их в Иерусалим и повесил в крепости Антония, где располагается когорта. Было непонятно, каким образом эти щиты могут нарушать запрет на изображения или свидетельствовать о божеских почестях императору. И тем не менее начались протесты. Во главе протестующих встал Ирод Антипа, взявший на себя роль защитника еврейской веры. Дошло до утверждений, что все это будто бы заранее спланированная акция с целью нарушить еврейский закон и оскорбить ваши религиозные чувства. Что это лишний раз показывает, как мало Пилат смыслит в еврейской религии. Антипа заявил императору официальный протест. Сверху Пилату дано было распоряжение убрать щиты. [41]Он так и не простил этого Антипе, тем более что теперь от тебя мы знаем о том, что сам Антипа не так уж строг в соблюдении буквы закона: чего стоят одни фигуры животных в его Тивериадском дворце! Но это еще не все. Он женился на жене брата, когда брат его еще не умер. Снова нарушение вашего закона. Против такого поступка поднялись многие голоса. И что же делает Антипа? Он берет своего главного оппонента, – некоего человека по имени Иоанн, святого, пророка, учившего в Иорданской пустыне, – и сажает его под стражу. Такого до сих пор даже мы, римляне, себе не позволяли. Говорят, Иоанн нашел в народе много сторонников. Но в нашем архиве имеется лишь самая общая его характеристика. Сейчас я тебе прочту:

«Иоанн, прозванный Крестителем, – человек, которого можно ставить в пример. Он учит, что евреи должны упражняться в добродетели. Это означает поступать с другими людьми по справедливости и почитать Бога. Если евреи соблюдают это, они должны вместе совершить омовение. Омовение, по его словам, только тогда имеет силу перед Богом, если человек, совершенствуясь в добродетели, духовно уже очистился, и совершаемое омовение годится лишь для освящения тела, а не для прощения всевозможных грехов». [42]

Скажу прямо: такое общее, лишенное подробностей описание нам мало что дает. Все это может быть сказано о многих святых людях. Нам нужны более точные сведения. Так, мы узнали, что Ирод Антипа посадил Иоанна в тюрьму, потому что боялся возмущения в народе. [43]Нам непонятно: как безобидный святой мог спровоцировать возмущение? Я уверен, что в описании, которое я тебе прочел, умалчивается о главном. Нет ответов на три вопроса.

Во-первых, почему Иоанн проповедовал в пустыне? К чему этот уход от обычной жизни, как у ессеев? Откуда это презрение по отношению к людям? И, самое главное, – есть ли тут связь с набатеями, южными соседями?

Во-вторых, что стало с приверженцами Иоанна, после того как его посадили в тюрьму? Есть ли какие-нибудь организации, состоящие из его последователей? Не перенесли ли они свою деятельность в Иудею, когда в земле Ирода Антипы стало небезопасно? Нужно ли бояться, что от них произойдут беспорядки?

В-третьих, как поведет себя Ирод Антипа? Решил ли он вообще не выпускать Иоанна из тюрьмы? Угрожает ли его правлению оппозиция, пробужденная к жизни Иоанном? Ясное дело, что нам интересно все, способное так или иначе повредить Антипе. Он не упускает ни единой возможности опорочить нас в глазах Рима. Мы со своей стороны тоже не должны быть в долгу. Возможно, удастся как-то использовать историю с заключенным под стражу святым. Ирод Антипа так лезет всегда вперед со своим великим умением улаживать сложные религиозные вопросы!

Вот как, значит, обстоит дело! Ты торговец хлебом и можешь ездить по стране. Когда появятся первые результаты, перешли их римской военной почтой. В остальном через два месяца мы ждем тебя в Иерусалиме с докладом.

Я уже хотел было идти, как Метилий снова вовлек меня в разговор:

– После нашей первой беседы я много думал о вашей религии. Когда я собирал материал о ессеях, мне в голову пришла вот какая мысль: не нашло ли в этой группе выражение нечто, в принципе характерное для вашего народа? Эти люди обособляются, отделяя себя от остальных. Они уходят в пустыню, как когда-то очень давно ушел из Египта в пустыню весь ваш народ. Не стоит ли за этим презрение к людям? Стремление отделить себя от чужеземцев и других народов, и, наконец, вообще от всех людей?