Там, где свобода... - Кеннет Дж. Харви Страница 12

— У вас есть адрес? — спросила она. — Я продиктую вам адрес. — Ей хотелось быть ближе. Не прятаться за телефон.

В справочнике была только одна Рут Хоко. Она, должно быть.

— Хорошо.

Он выслушал адрес. Пусть он знал ее адрес, но он выслушал слова телефонистки. Он был ей благодарен. Наверное, она хороший человек. Ее одинокий голос. Ему хотелось поцеловать ее. Зацеловать ее лицо. Закружить ее. Снова поблагодарив ее, он повесил трубку. Будка стояла на тротуаре. Мимо шли люди. Парами и группами по трое-четверо. Один или двое всегда говорили громче остальных. Они проходили быстро. Он повесил трубку, потом снял еще раз. Нашел в справочнике номер ее отца. Прочитал несколько раз, чтобы запомнить. Который час? Не важно. Он набрал номер. Телефон звонил семь или восемь раз. Он сбился со счета. Потом в трубке послышался сонный мужской голос:

— Алло?

Он молча вслушивался.

— Алло? — громче спросил удивленный голос. Кто это звонит в такое время?

Он слушал.

И голос слушал. Отец Рут. Обернувшись, он наблюдал за прохожими на улице. В большинстве своем молодежь. Просто идут себе мимо. Что они знают? Как горько им придется однажды пожалеть?

— Алло?

— Пошел к черту.

— Кто это?

— Да пошел ты.

На другом конце раздался щелчок. Он был горд своим словарем, где нашлись нужные слова. Он смотрел на прохожих. Они даже не видели его, занятые болтовней. О всякой ерунде. В этом возрасте легко бросать слова на ветер. Раздавался смех. Веселье до упаду. В кулаке он сжимал трубку. Когда он вышел из будки, трубка осталась в кулаке.

Вот и ее дом. Он стоял на тропинке. Дом был приподнят над землей. Построен на высоком фундаменте. Недалеко от океана. В воздухе пахло океаном. Дом за городом. У моря. Такси неожиданно влетело ему в копеечку. Металлический провод телефонной трубки торчал из кармана.

Дом Рут. Кто его построил? Мужчина с бородой. Человек в свитере. Человек, ходивший на прогулки в лес. Надо же было построить такой необычный дом. Среди деревьев. Снаружи не покрашен, а обит темным деревом. Мореным дубом. В двух окнах горел свет. В гостиной, где стоял рояль. Ему снизу был виден только потолок. Второе освещенное окно было в ванной. Даже в ванной имелось большое окно. Он взглянул себе под ноги. Камни. Полно камней на тропинке. Разных. Большие и маленькие камни просились в кулак.

Он подошел к двери. Дверь была сзади дома. Постучал. Отопрет ли она? С чего бы? Надо ей крикнуть. Нужно крикнуть, что это он. Выкрикнуть свое имя. Он уже почти слышал, как оно ревет набатом в лесу у него за спиной. От леса его отделял маленький дворик. Лесные звери проснулись и зашевелились. Лес, а за ним вода. Волны на берегу ночью. Но вскоре послышался ее голос. Тихий и сонный.

— Кто там?

— Это я.

Она открыла дверь.

Он поднес трубку к уху и сказал:

— Алло?

От ее смеха ему полегчало.

Стул у рояля был твердый и гладкий. Крышка была открыта. Он не мог ничего сыграть. А раньше умел. В школе его хвалили. В школе он играл. Он задел одну клавишу. Слегка. Едва слышно. Он играл на концерте. В большом зале. В зале сидела мать. А отец не пришел. А мать пришла, нацепив большие очки от солнца. Вечером. Все пыталась улыбнуться ему. В поддержку. От музыки только слабеет сердце. И без того слабое. Хотя люди говорили, что он способный.

Рут принесла ему кофе. Поставила чашку на рояль. Без подставки. Не думая, что может остаться пятно. Ему нравилось, что она не трясется над вещами. Хорошие вещи, да, но это ведь всего лишь вещи. Свои вещи она раздаривала. Если гостю понравилось что-то в ее квартире, она ему это дарила. Так было, когда он с ней познакомился. В ее квартире в даунтауне. Они познакомились за партией в пул. Она была с друзьями. Они не знали, кто он такой.

Рут села на диван напротив. Он знал, что она не знает, умеет ли он играть. Знал, что она не попросит сыграть. Просто будет ждать.

Он нажал на клавишу. Одним пальцем. Мягче и мягче. Пока не померкли огни. Это Рут приглушила свет. И села обратно. На ней был купальный халат. Белый халат, с рисунком на рукавах. Запах кофе. Он посмотрел на чашку. Он не хотел кофе. Лучше чаю.

— Хочешь пива? — спросила она. — Вместо кофе?

Он покачал головой, продолжая нажимать клавишу. В одном ритме. Там-там-там. Хорошо бы сыграть. Если он еще что-то помнит.

— Давай, — сказала она.

Он остановился. Взглянул ей в лицо. Она сидела на диване, распустив волосы по плечам и сложив руки на коленях.

— Что?

— Сыграй что-нибудь.

— Я не умею.

— Нет, умеешь. Ты играл, когда учился в школе.

Откуда она узнала? Наверное, он сам ей рассказывал, а потом забыл.

Одним пальцем по клавише.

— Ну и как?

— Смешно.

— Сам сочинил. Сто лет сочинял.

— Сыграй что-нибудь.

Он повернулся на стуле и выпрямил спину. Осторожно разместил пальцы на клавишах. И сыграл «У Мэри был ягненок».

Посмотрев на нее, он увидел, что она трет лицо руками. Когда она отняла руки, стало видно ее улыбку.

— Ты можешь сыграть с бо́льшим чувством?

— Нет, только с меньшим.

Дотянувшись, она взяла свою чашку. Заглянула в нее.

— Мы сегодня не ложимся?

Он обернулся к окну. Черно. Темно. Ни одного фонаря. Интересно, который час? Три или четыре, наверное.

— Пойдем на пляж встречать рассвет.

Он посмотрел на нее. Радость в ее голосе пробудила воспоминание.

— Помнишь? — спросила она.

Он улыбнулся. Покачал головой, удивляясь ее памяти. Она во всем умела увидеть хорошее. Что бы ни случилось. Замечала все мелочи. Стояла и тихо рассматривала какую-нибудь деталь. Материал. Рисунок. Трогала одежду. Щупала ее пальцами. Нюхала вещи. Так она делала покупки.

Он сунул в кофе палец. Другой рукой зажал нос и рот и стал дуть, пока щеки не полезли на глаза. Тогда он перестал и взглянул на свой кофе:

— Вот так кипятят кофе.

Она широко улыбалась, почти смеясь.

— Моя внучка всегда смеется.

— Это ты сам выдумал?

— Да. Я все выдумываю.

Как она посмотрела на него. Он догадывался, о чем она думает. Улыбка исчезла с ее лица. Он мог бы кем-нибудь стать. Она так думала. Чего-нибудь достичь.

Он встал из-за рояля, опустив крышку на клавиши. Наверное, слишком резко. Крышка громко хлопнула. Гостиная была просторная. Зачем ей столько места? Он подошел к одной из картин. Это был океанский вид. Только вода была оранжевая и розовая. Водовороты. А может, и не вода вовсе. Разве тут разберешь? Зачем люди тратят время, делая такие вещи? А другие люди их покупают. Какая-то тайна, которая их объединяет. Тайна, не допускающая в их круг прочих людей.