Музей обстоятельств - Сергей Носов Страница 12

Да уж, тут все символично: школа, Дворец культуры, жилой дом. Не хватает только больницы…

Срыть. Снести.

Плюс еще памятник старины, освященный именем Кваренги.

Снести Кваренги, чтобы воздвигнуть Перро!

А то. – От Кваренги и так осталось чуть-чуть, «лавка Литовского рынка», так, ерунда какая-то. Да и кто он такой, этот Кваренги?

Архитектор Перро, по-своему, прав, его авангардный замысел и «лавка» – две вещи несовместные; никаких лавок первоначальный проект и не предусматривал. После споров и разбирательств, однако, Перро обязали вроде бы «лавку Литовского рынка» сохранить. Наверное, для пущего сюрреализма. Стоять ей под гигантским золотым куполом.

3

Дом № 5 по Крюкову каналу замечателен. Чем? А тем, что другого такого нет. Это очень петербургский и очень «коломенский» дом, на другие петербургские дома он и похож и не похож одновременно. Творение Перро может приключиться где угодно, даже теоретически на Луне (на Луне, пожалуй, его легче всего представить), а дом № 5 по Крюкову каналу только и может быть здесь, вот здесь, где он стоит. Ни в Париже, ни в Нью-Йорке, ни в Праге, ни даже у нас в Петербурге на каком-нибудь другом, более счастливом месте, только здесь, на Крюковом канале.

Этот дом замечателен своей неказистостью, причудливостью, неповторимостью…. фантастичностью, наконец; он как будто весь выдуман, вернее, выдумался сам, словно нарочно в подтверждение мифологемы об умышленном городе. Он примечателен надстройками и над-надстройками, словно тянущимися к свету; несколькими ярусами крыш и на одну из них одиноким окном; брандмауэром, поделенным пополам неглубокой вертикальной складкой, внутри которой, однако ж, сумели образоваться окна; двумя мрачными лестницами (обе «черные», что несколько странно в отсутствии «белых»); нагромождением печных труб; двором-колодцем, в который можно войти и его не заметить, если не задрать кверху голову, и двором-колодцем, в который войти нельзя по причине отсутствия входа, ибо это больше колодец, чем двор, – если хочешь, проникай через окно. Даже заросли полыни здесь естественны и уместны, потому что не где-нибудь – на историческом пепелище. Отчего ж им не быть здесь, если коммунальные службы на всем квартале уже давно поставили жирный крест? Стало быть, и свалка тоже на месте. Чего не скажешь о долговечной свалке по другую сторону канала – между стеной Мариинского театра и чугунной оградой набережной – ящики, какие-то железяки… и это из года в год.

Я далек от мысли, что в доме 5, живут как в раю. Если жильцы мечтают о расселении, значит, у них на то есть основания. Какой уж тут рай, когда в течение одной ночи могут исчезнуть с лестницы батареи парового отопления? Но не стены же в этом винить, не сам дом…

Вообще-то, здесь два дома – сросшихся стена к стене. Объединяет их в одно целое не столько единый порядковый номер 5 и не столько общий сквозной проезд, сколько зримый образ сродства – сращения по судьбе. Он настолько явствен, этот образ, что, говоря о нем, трудно не сбиться на сантименты, да и вообще отрешиться от олицетворений. Ну в самом деле, оба фасадами смотрят в разные стороны: один – фасадом во двор, что само по себе не совсем обычно и даже, по-своему, трогательно (фасадом – во двор); это младший (~1900), он довольно высок, он как бы защищает низкорослого старичка (1789) от какой-то угрозы, будто бы исходящей из глубины Коломны, со стороны, что ли залива, мнимой, конечно, – не знает, что угрожают с другой стороны, из-за канала. Уцелевшее строение Кваренги – в прошлом «торговая лавка» – как бы доверчиво прижимается к могучему брандмауэру своего наивного защитника и печально глядит окнами обоих этажей на Мариинский театр с его отходами в виде упомянутой свалки.

Нельзя сравнивать несравнимое. Но иногда можно. Дом номер 5 по Крюкову каналу лучше (серьезно говорю), лучше Дома Перро. Есть критерий. Вот он.

Дом номер 5 стоит на своем месте.

А дом, который построит Перро, будет стоять не на своем месте.

Надо ли еще объяснять?

4

Нравится нам или не нравится здание ДК им. Первой пятилетки, обреченное, как и все здесь, на слом, стоит оно на своем месте – архитектор Митурич не призывал сжечь Литовский рынок, чтобы на его месте воздвигнуть свое во имя Первой пятилетки творение. Пожар приключился, когда ее (пятилетки) еще и в помине не было. Сначала пожар в середине двадцатых, а уж только потом пятилетка с ее Дворцом культуры на пепелище. Проект Перро предполагает начать с разрушения построенного другими. В этом его беда.

Если есть у зданий судьба, почему бы не быть карме? С кармой у еще не сооруженного Театра Перро уже сегодня проблемы.

Между прочим, история строительства ДК весьма поучительна. Первое решение Дворца культуры в соответствии с громким именем объекта выполнено было в ультрасовременном конструктивистском ключе, что в условиях Коломны выглядело вдвойне вызывающе. И в этом смысле – по радикальности жеста – первоначальный проект Дворца культуры им. Первой пятилетки, конечно, родственен проекту Доминика Перро; в обоих случаях налицо стремление преодолеть «инерцию традиции». Только конструктивизму, как оказалось, трудно было прижиться в Коломне, и вот уже в 50-е годы Митурич в соавторстве с двумя другими архитекторами вновь возвращается к своему детищу – перестраивает здание ДК теперь уже в духе спокойного неоклассицизма – «сталинского», конечно, а точнее, «позднего сталинского», без прибамбасов типа рабочих с отбойными молотками; Сталин уже лежал в Мавзолее. Иными словами, зданию придается вид более скромный, более отвечающий архитектурной среде. Его облик уже не бьет по глазам, не «выламывается». Почти мимикрия. Взгляд может скользнуть по колоннам и их не заметить. При желании в этом несколько тяжеловесном памятнике своей эпохе можно прочитать предвестие перемен, но не только, – можно и привет в будущее – во Францию из Коломны. Как бы урок ему, Доминику Перро.

По сути, этот ДК уже не «имени», а «памяти» Первой пятилетки. Если прежнее здание Дворца культуры чем-то походило на моложавого энтузиаста с комсомольским значком, неожиданно оказавшегося не в своей компании, новое, построенное перед XX съездом КПСС, проще сравнить с угрюмым ветераном, своим убеждениям не изменившим, но и не очень-то их навязывающим другим.

Но вот идет Комиссар. Самоуверенный Комиссар, наделенный особым мандатом. Грядет править и наводить свой порядок.

Да уж, если и говорить об идее тоталитаризма, не Дворцу культуры Первой пятилетки выражать ее в наши дни; воплощает ее как раз проект Доминика Перро – во всяком случае, в контексте Коломны. Ощущение фатальной неизбежности сегодня это многим подсказывает.

P.S. (2006)

…Некоторые считали, что хотя бы Кваренги не тронут. От когда-то сгоревшего Литовского рынка оставался всего лишь один фрагмент, что придавало ему особую ценность, – XVIII век, а это для Петербурга, как для Рима – эпоха Колизея. Не тут-то было…

Случилось мне однажды попасть на так называемые общественные слушания – по каким-то процедурным соображениям, видите ли, требовалось, чтобы проект был обсужден с жителями данных мест. Мероприятие в высшей степени бессмысленное, потому что не жителям данных мест что-либо решать, когда все без них уже решено, но как устройство выпускания пара (гудок) система работает. Давно я не видел такого накала страстей. Чиновники, те по большей части угрюмо отмалчивались. По существу отвечал – один за всех – г-н Ги Мориссо, главный инженер проекта, который специально прибыл к нам из далекой Франции поделиться планами. Подозреваю, г-н Мориссо ожидал, что пройдут слушания в режиме конференции: доклад, вопросы, ответы – а тут вдруг митинг какой-то, гнев народный – протесты, обвинения!.. К концу первого часа, устав обороняться, гость из Франции заметно сник. Тут я и осведомился – конкретно – о строении Джакомо Кваренги, какая же судьба ему уготовлена? Г-н Мориссо заметно оживился и поблагодарил за хороший вопрос: он стал мне обстоятельно рассказывать о новой концепции, согласно которой этот исторический памятник будет сохранен, как особо ценный элемент в общей конструкции Мариинского-2, ничего ему не угрожает. За спиной главного инженера организаторы слушаний установили план, ради которого и проводились эти слушания. Общий вид, виды в разрезе – и вдоль и поперек, с мельчайшими подробностями. Смотрел я на план творенья Перро и не видел Кваренги. Не предусматривался там никакой Кваренги!.. Г-н Мориссо хотел было развеять мои сомнения, но, повернувшись лицом к плану, вдруг замолчал. Мне показалось, он был удивлен. Его ответ перевели как-то невнятно, вроде, здесь что-то не то, это другое, мол, не надо обращать на это внимания.

Конец ознакомительного фрагмента