Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата» - Мишель Макнамара Страница 13

Дэн, который к тому времени стал инженером и жил в Денвере, объяснил, что ему переслали биографический очерк обо мне, опубликованный в журнале выпускников Университета Нотр-Дам. В статье «Сыщик» сообщалось, что я автор сайта «Дневник реальных преступлений» и занимаюсь раскрытием давних убийств. Автор статьи спросил об истоках моей одержимости нераскрытыми убийствами и процитировал мой ответ: «Все началось, когда мне было четырнадцать лет. Одну из моих соседок зверски убили. Очень странное дело. Она совершала пробежку недалеко от своего дома. Это дело так и не раскрыли [в полиции]. Все в округе сначала перепугались, потом понемногу успокоились. А я не смогла. Я должна была выяснить, как это произошло».

Это была версия, рассчитанная на определенный эффект. Еще одна приводится ниже. Вечером 1 августа 1984 года я упивалась герметически закупоренной свободой недавно отремонтированной спальни в мансарде нашего дома. Все дети в нашей семье поочередно проводили в ней свои подростковые годы. Дошла очередь и до меня. Мой отец ненавидел мансарду, которая в случае пожара превратилась бы в ловушку, но я, четырнадцатилетнее цунами эмоций, подписывающее свой дневник «Мишель-писательница», считала ее роскошным убежищем. Здесь был темно-оранжевый мохнатый ковер и наклонный потолок. Встроенный в стену книжный шкаф поворачивался, открывая тайную нишу. Но лучшим, что было в мансарде, я считала гигантский деревянный письменный стол, занимавший полкомнаты. У меня был проигрыватель, пишущая машинка и маленькое окно, выходящее на соседскую черепичную крышу. Было место, чтобы мечтать. Через несколько недель начинались занятия в старших классах.

В то же время на расстоянии трех десятых мили от меня Кэтлин Ломбардо двадцати четырех лет совершала пробежку по Плезант-стрит с плеером «Уокмен». Вечер выдался жарким. Соседи на веранде видели, как примерно в 21.45 Кэтлин пробегала мимо. Ей оставалось жить несколько минут.

Помню, я услышала, как кто-то поднялся по лестнице на второй этаж – я решила, что это моя сестра Морин, – последовал приглушенный разговор, кто-то ахнул, потом в сторону окна простучали быстрые мамины шаги. Семью Ломбардо мы знали по церкви Святого Эдмунда. Весть разнеслась стремительно. Убийца затащил Кэтлин в переулок между улицами Юклид и Уэсли. И перерезал ей горло.

Я не проявляла особого интереса к преступлениям, разве что изредка почитывала книги про Нэнси Дрю. Но через два дня после того убийства я, никому не сказав ни слова, направилась к переулку неподалеку от нашего дома, где было совершено нападение на Кэтлин. На земле я увидела обломки ее разбитого «уокмена». И подобрала их. Страха я не испытывала, только электризующее любопытство такой неожиданной силы, что тот момент я могу вспомнить во всех подробностях – запах свежескошенной травы, облупившуюся бурую краску на воротах гаража. Что захватило меня, так это призрачный вопросительный знак на том месте, где полагалось быть лицу убийцы. Зияющий пробел там, где должны быть его личные данные, произвел на меня мощное впечатление.

Нераскрытые убийства стали моей страстью. Я занялась собирательством зловещих и загадочных подробностей. У меня выработалось нечто вроде рефлекса Павлова на слово «детектив». Мой библиотечный формуляр стал библиографией истины и ужаса. Знакомясь с людьми и узнавая, откуда они родом, я мысленно ассоциировала их с ближайшим нераскрытым преступлением. Если вы скажете мне, что учились в Университете Майами в Огайо, я при каждой встрече с вами буду вспоминать Рона Таммена, рестлера и басиста из школьного джаз-банда: он вышел из своей комнаты в общежитии 19 апреля 1953 года, оставив радио и свет включенными, а учебник психологии открытым, и исчез: с тех пор его больше никто никогда не видел. Упомянете, что вы из Йорктауна, штат Виргиния, и в моем представлении вы всегда будете ассоциироваться с Колониал-паркуэй – шоссе, по-змеиному извивающимся вдоль реки Йорк, где четыре пары исчезли или были убиты в 1986–1989 годах.

Лет в двадцать пять я наконец нашла применение своему увлечению, и благодаря появлению интернет-технологий родился мой сайт детектива-любителя «Дневник реальных преступлений».

«Почему вы так интересуетесь преступлениями?» – спрашивают меня люди, и я всякий раз мысленно возвращаюсь в тот переулок, и у меня на ладонях лежат обломки плеера убитой девушки.

Я должна увидеть его лицо.

Когда мы узнаем его в лицо, он утратит свою власть.

Убийство Кэтлин Ломбардо так и не было раскрыто.

Я намерена писать о ее деле вновь и вновь и упоминать о нем в интервью. Я даже звонила в полицию Ок-Парка, чтобы кое-что прояснить. Нашлась лишь одна реальная зацепка: свидетели сообщали, что видели какого-то афроамериканца в желтой майке и повязке на голове, который внимательно смотрел на бегущую Кэтлин. Полицейские опровергли запомнившиеся мне слухи, будто бы свидетели видели, как убийца вышел из метро и последовал за Кэтлин. Цель слуха была очевидна: хотелось верить, что преступник явился к нам откуда-то из другого места.

Полицейские Ок-Парка недвусмысленно дали мне понять, что дело совершенно глухое. Таковым я и считала его до того дня, когда увидела послание от Дэна Олиса в своем почтовом ящике. Дэн переслал мне копию письма еще одного человека, Терри Китинга. Я смутно припомнила, что так звали мальчика, учившегося классом старше нас в школе Святого Эдмунда. Как выяснилось, Дэн и Терри – двоюродные братья. Они связались со мной, потому что им тоже не давало покоя убийство Кэтлин Ломбардо, но по другим, гораздо более личным причинам. В письме Дэн поздоровался, спросил, как я живу, и сразу после этого перешел к делу.

«Ты знала, что Кэтлин нашли несколько ребят – учеников школы Святого Эдмунда?» – писал он.

Случившееся напугало и потрясло их. Дэн написал, что они часто говорили об этом – главным образом потому, что общепринятая версия того, что случилось с Кэтлин в тот страшный вечер, по их мнению, была ошибочной. Им казалось, они знают, кто ее убил.

В сущности, тем вечером они столкнулись с убийцей.

Терри и Дэн – не просто двоюродные братья: они выросли в одном доме. Семья Дэна жила на первом этаже, Терри – на втором, а их бабушка – на третьем. Мы с Терри обозреваем заднюю часть старого дома, стоя в переулке.

– Сколько же человек здесь помещалось? – спрашиваю я у Терри. Площадь дома – самое большее три тысячи квадратных футов.

– Одиннадцать детей, пятеро взрослых, – отвечает он.

Дэн и Терри, разница в возрасте между которыми всего один год, были и остаются близкими друзьями.

– То лето стало для нас настоящим переходным периодом, – говорит Терри. – Иногда мы крали пиво и напивались. Или просто болтались по округе, как в детстве. – Он указывает на бетонный блок у гаража на заднем дворе. – Помню, в тот вечер мы играли то ли в хоккей, то ли в баскетбол.

Компания состояла из Терри, Дэнни, младшего брата Дэнни Тома и двоих друзей из второго класса, Майка и Даррена. Время близилось к десяти вечера. Кто-то предложил сгонять по переулку к «Белой курице» – магазинчику на улице Юклид, расположенному примерно в полутора кварталах. В «Белую курицу» друзья наведывались постоянно, иногда по три-четыре раза в день – за «Кит-Катом» или колой.