Вопрос — ответ [= Миллионер из трущоб ] - Викас Сваруп Страница 13

Друг мрачно сопит, вытирая ноги о плакат с Армааном в бассейне с красотками.

За стенкой слышатся шаги и голоса. Неужели соседнюю комнату наконец-то сняли? Вот здорово! Люблю знакомиться с новыми людьми. Надеюсь, там есть мальчишки нашего возраста. Путул и Дханеш — приятели неплохие, вот только родители редко пускают их играть со мной по воскресеньям, а это мой единственный выходной день. Аджах-задавала, тот и вовсе действует на нервы. Как-то раз он поднял меня на смех, когда я сказал, что устроился литейщиком. А что такого? Конечно, прислуживать кинозвезде интереснее. Однако все лучше, чем стоять с протянутой рукой. Работая у Неелимы Кумари, я почти забыл, что значит жить в чоуле. Вонючие подмышки Мумбаи — как еще называть эти постройки, переполненные мелкими обывателями? Здесь немногим приятнее, чем в трущобах Дхарави. Миссис Барве однажды сказала: дескать, в особняках из гранита и мрамора люди наслаждаются, в грязных и жалких хижинах — терпят, а мы — просто живем.

И даже пользуемся кое-какими преимуществами, добавил бы я. Того, что случилось с Неелимой, здесь невозможно вообразить, поскольку местные обитатели все друг про друга знают. У нас на всех одна крыша, и не только. Пусть мы не встречаемся на светских вечеринках, зато не можем не видеться по утрам, выстраиваясь перед общим санузлом. Многие находят своих любимых именно в такой вот очереди.

Уж мне-то не грозит увлечься девчонкой из чоула. Они такие толстые и уродливые, совсем не похожи на мою любимую актрису Прию Капур. Да еще глупые как на подбор. Ну, разве станет нормальный человек нянчиться с куклами, когда есть такие приличные игры, как бокс и кабадди? [23]Не то чтобы мне самому хватало времени на забавы. Я ведь целыми днями в литейной, возвращаюсь часам к шести, а плавить металл — работа не из легких. В цеху невыносимо жарко, глаза то и дело слепят ярко-оранжевые вспышки.

— Томас! — кричат мне.

Это мистер Рамакришна, администратор чоула. Очень важная персона. Когда перегорает лампочка или слабеет напор воды, мы бежим за ним. Умоляем его подождать, если нечем платить за комнату. Ему же в последнее время докучаем просьбами починить перила на втором этаже: стойки совсем расшатались и представляют угрозу для жизни.

Выхожу в коридор. Мистер Рамакришна знакомит меня с невысоким мужчиной средних лет, глядя на хмурое лицо которого можно подумать, что он уже неделю не был в туалете.

— Томас, это мистер Шантарам, отныне он живет в соседней комнате с женой и дочкой. Я тут говорил ему, какой ты ответственный мальчик, так что помоги, пожалуйста, новичкам освоиться. Ну, мистер Шантарам, я вас покидаю.

О нет! Еще одна семья без мальчиков! Сквозь полуоткрытую дверь я мельком вижу седую женщину; на кровати сидит девчонка старше меня с убранными назад длинными черными волосами. Перехватив мой любопытный взгляд, сосед поспешно захлопывает дверь.

— Чем вы занимаетесь, мистер Шантарам?

— Я ученый. Астроном. Ты все равно не поймешь. Сейчас у меня перерыв в научной работе — временно служу завотделом по продажам в магазине «Вимал». А здесь мы ненадолго, скоро переедем в благоустроенные апартаменты, и не куда-нибудь, а в Нариман-Пойнт.

Врет. Всякий, кто может жить в Нариман-Пойнт, нипочем не поселится в чоуле. Даже на очень короткое время.

Стены в наших комнатушках тонкие, как бумага. Если приложить ухо и сосредоточиться, а лучше приставить перевернутую кружку, легко разобрать, что происходит у соседей. Салим и я частенько шпионим за теми, кто живет слева. Их комната примыкает к нашей кухне. Мистер и миссис Бапат уже немолоды. Молва утверждает, будто бы муж иногда поколачивает благоверную. Если и так, по ночам они всякий раз идут на мировую: мы с другом то и дело хихикаем, слушая их пыхтение, сопение, охи и ахи.

Сегодня я приставляю нержавеющую кружку к стене, за которой поселился Шантарам, и прижимаюсь ухом. Глава семейства изрекает:

— Это гиблое место, настоящая черная дыра. Оставаться здесь — ниже моего достоинства, но ради вас двоих я готов мириться с унижением, пока не отыщу приличную работу. Имейте в виду: я не потерплю в этой комнате парней с улицы. Бог знает, из каких притонов их понабрали. К примеру, двое мальчишек за стенкой. Сразу видно, те еще проходимцы. Запомни, Гудия: замечу, что болтаешь с местными, выдеру кожаным ремнем, ясно тебе? — грохочет он, и я в испуге роняю кружку.

Несколько недель я почти не встречаю Шантарама и совсем не вижу его домашних. Дочка, наверное, каждый день ходит в колледж, однако вечерами, когда я возвращаюсь, она уже дома, и дверь заперта крепко-накрепко.

Что касается моего друга, ему вообще не до новых соседей. Парень совсем заработался, развозя коробки с ленчем. Салим поднимается в семь утра и надевает просторную белую рубашку и хлопковые штаны. На голове — неизменная белая кепка с эмблемой фирмы. Таких, как он, в Мумбаи около пяти тысяч. Примерно два часа кряду мой друг собирает коробки с обедами домашнего приготовления, обходя ради этого двадцать пять квартир. Потом отвозит еду на пригородный вокзал Гаткопар. Здесь упаковки сортируют по месту назначения, помечают особыми яркими точками, штрихами и крестиками на крышках и грузят на особые поезда, с которых ленч доставляется точно ко времени перерыва различным начальникам и «синим воротничкам» по всему городу. Салим и сам получает коробки, прибывшие другим поездом, которые развозит по району Гакткопара, предварительно расшифровав адреса, закодированные при помощи разноцветных значков. Тут нужно быть очень осторожным. Ошибки недопустимы: чтобы распрощаться с работой, достаточно вручить индуисту говядину, ветчину — мусульманину или чесночно-луковый ленч — приверженцу джайнизма.

Девять вечера. Салим листает журнал о новостях кино. Я, забравшись на кровать с ногами, подслушиваю, чем занимаются соседи.

— Подойди, Гудия, — произносит Шантарам. — Загляни-ка в окуляр. Я уже настроил свой телескоп. Видишь вон ту ярко-красную планету посередине? Это Марс.

— Салим, дуй за кружкой, — шепчу я. — Ты должен это слышать!

И друг прилипает ухом к стене вместе со мной.

В течение следующих тридцати минут мы узнаем удивительные вещи о небе. Нам рассказывают о созвездиях, галактиках и кометах. О Большой и Малой Медведицах. О Полярной звезде и каком-то Млечном Пути. О кольцах Сатурна и лунах Юпитера.

Слушаю Шантарама, а сердце переполняется непонятной тоской. Почему я расту без отца, который объяснял бы мне про планеты и звезды? Ночной небосклон, всегда казавшийся далекой черной кашей, вдруг обретает порядок и дивный смысл. Едва урок закончен, мы с приятелем кидаемся к окну и, вытянув шеи, пытаемся найти небесные вешки, о которых толковал Шантарам. Без помощи телескопа нашим глазам видятся лишь белые точки во мраке. Но мы визжим от восторга, разыскав семь звезд Большой Медведицы. И даже сознание того, что лунные пятна не просто пятна, а моря и кратеры, преисполняет нас радостью первооткрывателей. Мы словно познали все тайны Вселенной.