Задачи из учебника - Марина Елькина Страница 13

Галка молчала.

– Раздевайся. Давай лучше спокойно обо всем поговорим. Отложи свое свидание. Если оно тебе необходимо, перенеси.

– Я не хочу с тобой ни о чем разговаривать!

– Зря. Мне кажется, нам есть о чем поболтать. Мне нужен твой совет, а тебе нужен мой. Разве нет?

Галка задумалась.

– Хорошо. Но учти, я остаюсь только из-за того, что тебе нужна моя помощь!

– Договорились. – Алик весело рассмеялся. – Пошли в комнату, советчица. А то, пока будем препираться, родители вернутся, поговорить не успеем.

Второй день подряд Алик метался по своей комнате, как зверь по клетке, до изнеможения, до тупой боли в ногах. На несколько минут присаживался на край кровати, снова вскакивал и снова мерил шагами комнату.

К нему никто не входил. Может быть, чуть резковато, но он сообщил всем, что работает над диссертацией и просит не мешать. Галка, кажется, обиделась, она-то ожидала, что Алик будет держать ее в курсе своих любовных дел. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.

Мама, видимо, тоже о чем-то догадывалась или просто чувствовала, что с сыном творится что-то неладное. Она ни разу не потревожила Алика, но он знал, что она подолгу стоит у дверей комнаты и прислушивается к его шагам. Алика это немножко раздражало, но он был благодарен, что его хотя бы оставили в покое.

Господи! Как глупо, как банально все закончилось!

Воспоминание об этом приносило какую-то физическую боль, сгибало Алика пополам, лишало сил двигаться, а самое страшное – он не знал, как выйти из этого состояния, что решить, что предпринять.

…На классный час Алик вновь пришел с цветами. Белоснежные гвоздики стояли в высокой тонкой вазе на столе Татьяны, и Алик гордо любовался ими, отвечая на вопросы ребят.

Класс у Татьяны оказался непростой. У Валентины Васильевны было легче: Алик сам рассказывал о том, о чем хотел, о чем считал нужным. А эти восьмиклассники завалили его вопросами, и каждый второй вопрос – с подковыркой. Алик все сорок пять минут чувствовал себя вратарем, на которого одна за другой обрушивались атаки. Татьяна почти не вмешивалась в ход классного часа, но Алик несколько раз встречался с ней глазами и видел искреннее сочувствие, а не привычное холодное любопытство. Может быть, именно это, а может, приподнятость настроения и желание казаться победителем помогли Алику – он с честью вышел из всех щекотливых положений, в которые его яростно загоняли восьмиклассники.

– Устал? – с участливой улыбкой поинтересовалась Татьяна, когда наконец прозвенел спасительный звонок и толпа маленьких мучителей с визгом и шумом покинула класс.

– Ничего, – пожал Алик плечами, но тут же открыто улыбнулся: – Дали мне прикурить ваши ребята!

– Что-что, а это они умеют, – согласилась Татьяна.

– У вас сейчас еще урок? – поинтересовался Алик, намереваясь ждать сколько угодно.

– Нет. Можем идти домой. Подождешь, пока я соберусь? Нам же все равно по пути.

– Конечно, – торопливо согласился Алик.

– Ты не из вежливости? Может, у тебя дела?

– Нет! Что вы! Я совершенно свободен. Я подожду, собирайтесь, не торопитесь. Я пока стенгазету почитаю.

Стенгазета, висевшая в другом конце класса, оказалась очень забавной. Смешные рисунки, остроумные подписи.

– У вас талантливые ребята, – сообщил он Татьяне.

– Не жалуюсь. Хотя математиков из них не получится.

– Вас это беспокоит?

– Конечно. Хочется, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь сказал мне спасибо.

– Ну, спасибо скажут многие.

– Я неточно выразилась. Очень приятно сознавать, что вырастила какого-нибудь знаменитого ученого. Наверное, это голубая мечта любого учителя.

– А вы тщеславны, – с усмешкой заметил он.

– Что поделаешь, Алик, – улыбнулась она.

Когда она перестанет называть его Аликом? Пусть лучше по фамилии. И почему его имя звучит так по-детски, когда произносит именно она?

Алик поморщился. Ему всегда нравилось, что его имя отличается от тысяч других Александров, что его не называют ни Сашей, ни Саней. Но сейчас… Было бы лучше, если бы она называла его хоть так, хоть эдак, только не Аликом.

– Да, конечно, выучить знаменитость – это приятно, – спохватившись, ответил он. – Вот, может, я в ученые выбьюсь. Будете гордиться?

– Валентина Васильевна будет гордиться, – засмеялась Татьяна. – История – ее предмет.

– А если я стану великим математиком?

– Вряд ли. Ты до сих пор синус от косинуса отличить не можешь.

– Каюсь. – Алик шутливо склонил голову.

– Ну, а если серьезно, любые успехи учеников радуют. Это не беда, что математики из них пока не выходят.

– Значит, и мои скромные успехи вас радуют? – снова спросил Алик.

– Радуют. Хотя, сказать честно, только с недавнего времени.

– А до этого вы мою фамилию без содрогания слышать не могли?

– Это точно. Ну, идем домой?

Перемена давно закончилась. В соседнем классе шел шестой урок, оттуда доносился чей-то монотонный голос. В коридоре воцарилась тишина.

– Выходи, я закрою класс.

Татьяна щелкнула выключателем, а Алик не успел открыть дверь. В темноте он растерянно искал ручку.

– Давай помогу, – засмеялась Татьяна.

Он встретил и тихонько сжал ее маленькую ладонь. А потом, повинуясь какому-то слепому, мгновенному порыву, нашел ее мягкие теплые губы. На короткий миг Алику показалось, что ее губы дрогнули и раскрылись, отвечая на поцелуй, но уже в следующую секунду она распахнула дверь, и резкий голубоватый свет школьного коридора отрезвил его.

– Выходи, – повторила она и первая выскользнула из класса.

Они молча прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли из школы. Алик понимал, что он что-то должен сказать, как-то должен выйти из этого неловкого положения. Понимал, но ничего не мог придумать. Она ни разу не встретилась с ним взглядом.

– Иди домой, – сказала она.

– Я провожу… вас… – хрипловато выдавил Алик.

– Нет, – твердо и совершенно бесстрастно сказала она.

Алик немного опешил.

– Но нам же все равно по пути…

– Нет, – повторила она. – Нам не по пути. Я иду на автобус, мне нужно к родителям заехать.

– Тогда я завтра приду, – почти умоляюще произнес Алик.

– Нет. Завтра приходить не надо.

– Но почему?

Она смерила его насмешливым взглядом:

– Потому что я не хочу. Ясно?