Паприка - Ясутака Цуцуи Страница 13

После того как Паприка проанализировала его сон, приступы не повторялись. Но одним сеансом синдром страха не побороть, и Носэ не давало покоя, что новый приступ может случиться в любую минуту – даже здесь и сейчас. Таблетки, которые дала ему Паприка, уже закончились.

Носэ решил не возвращаться в банкетный зал, сообщил на столе регистрации, что уходит, и получил пакет с памятным подарком. Затем присел на кожаный диван, откуда хорошо просматривался выход из зала. А пока ждал президента и Скэнобу, выкурил сигарету. В просторном фойе ему стало лучше. Вскоре вышел президент:

– А где Скэнобу?

– Я видел, как он попался на глаза директору «Аояма сэйки», и тот принялся перед ним за что-то оправдываться.

Президент сел в кресло напротив. Он сменил на этом посту основателя компании, был на пятнадцать лет старше Носэ, но выглядел прекрасно, очень моложаво.

– А что говорил этот, как его… управляющий делами «Тэйсан»?

– Господин Сэгава?

– Да-да. Сэгава.- Президент улыбнулся.- Он ведь здесь?

– Да, приехал.

Судя по улыбке, президент знал, что Сэгава – главный противник экомобиля.

И вот этот Сэгава, толстяк с короткой шеей, вышел из банкетного зала, беседуя со Скэнобу. Скэнобу взял памятный подарок, а Сэгава отказался. Носэ слышал, что Сэгава обычно уходит с банкетов последним.

Заметив Носэ, Скэнобу встревожился. Президент сидел к нему спиной и не видел такой реакции своего коммерческого директора. Сэгава, не заметив президента, подошел к Носэ, ухмыляясь, будто собирался съязвить.

– Что-то, дружище Носэ, тебя в последнее время не видно, где обычно,- «на ковре» у господина Корээда. Он говорит, соскучился по тебе.

Корээда был высокопоставленным чиновником Министерства торговли и промышленности. Президент обернулся, и Сэгава отпрянул:

– Господин президент, уже уходите?

Затем Сэгава направится в туалет. Проводив его взглядом, президент опять едва заметно улыбнулся.

– Извини, что заставил ждать,- усевшись в кресло, обратился Скэнобу к Носэ. На лысине у него выступил пот.- Вижу, ты на короткой ноге с этим Сэгавой?

Носэ ухмыльнулся, а сам подумал: «Будто ты только что с ним не разговаривал». Скэнобу переживал, что попался на глаза президенту, когда беседовал с торговым конкурентом. Такой он человек – все время беспокоится по разным пустякам. Президент тоже ухмыльнулся.

Решили выпить по бокалу и разойтись, а для этого перебраться в укромный бар на подземном этаже гостиницы. Бар оказался закрытым клубом, но у Скэнобу была членская карточка.

Расположившись в глубине, они какое-то время беседовали. В зале больше никого не было. Говорили о сбыте экологически безвредного автомобиля. Почуяв, откуда дует ветер, Скэнобу теперь стал рьяным сторонником детища Носэ.

Неожиданно Скэнобу заговорил о Намбе, который накануне опять взбрыкнул. Критикуя его безнадежный инфантилизм, Скэнобу метил в Носэ, который спускал подчиненному такое поведение с рук. Носэ дал Скэнобу высказаться и не стал ни защищать, ни оправдывать Намбу. Поддайся он на уловку коммерческого директора – наверняка сам угодил бы в ловушку. Поэтому Носэ просто сидел и улыбался, осознавая собственную силу: он умел неожиданно для собеседника перехватывать инициативу.

Президент тоже не собирался защищать Намбу и, слушая Скэнобу, временами поддакивал. Разумеется, Скэнобу завел этот разговор, прекрасно понимая, что Намба теряет доверие президента.

В тот день и сам Носэ умудрился повздорить с этим Намбой. Пришлось пойти на уступки, чтобы избежать крупной ссоры. Намба это понимал, но сам уступать не собирался. Носэ показалось, что Намба сознательно нарывался на конфликт,- иных причин для такого поведения не было. В конце концов Носэ стало противно от мелочности их спора, и он подумал, что слишком потакал Намбе. Тот же, судя по всему, просто испытывал терпение шефа.

Но все равно Носэ не считал нужным критиковать подчиненного в его отсутствие и не хотел уподобляться коллеге. Если задуматься, зачем начальнику, от которого зависит жизнь и смерть этого подчиненного, бранить его за глаза?

– Шеф, а что, если начальником секции развития назначить Кинъити? – совершенно неожиданно для Скэнобу предложил Носэ. Кинъити был племянником президента. В свое время окончил технологический факультет политеха и уже долго руководил общим отделом.

Лицо президента расплылось в неподдельной улыбке. Его племянник давно мечтал об этой должности, однако присутствие Намбы лишало его надежды.

Скэнобу на мгновение опешил от слов Носэ, но через секунду пронзил его взглядом, полным ненависти: «Что, набираешь очки?»

– О, кстати, Кинъити…- громко произнес он. Тут же почувствовал уловку и поправился: – Нет-нет, только не подумайте, что я о нем позабыл.

На самом деле он и в страшном сне не мог себе представить, что Носэ на это пойдет: он сам никогда не имел племянника президента в виду.

– Ну, у Намбы тоже немалые заслуги,- сдержанно сказал президент. Мнение двух директоров совпало, и президент, похоже, остался доволен.

"Ну, я тебе это как-нибудь припомню«,- намекнул кивком Скэнобу.

На обратном пути в такси Носэ размышлял о Намбе. Талантливый человек, но руководитель в конечном итоге никудышный. Интересно, он сам это понимает? Или . нет? Пожалуй, спит и видит себя в президентском кресле.

Носэ поймал себя на мысли, что абсолютно не собирается оберегать Намбу, какие бы результаты ни показал анализ его сна. Пожалуй, Намбу так или иначе сместили бы с должности, однако сам Носэ не задумываясь использовал своего подчиненного в карьерном гамбите. Фактически вопрос решен. При этом Носэ вовсе не считал себя виноватым. Намбе досталось поделом, и это не самая жесткая мера из тех, что ему доводилось применять.

«Намба гордый. Узнав о приказе, не станет злиться. А самовлюбленность не позволит ему пасть духом». Сделав для себя такой вывод, Носэ переключился на Скэнобу. «Тот понимает, что не он рекомендовал племянника президента на новую должность. Так, что дальше?» Вспомнив взгляд, которым его проводил Скэнобу, Носэ понял: тот уже строит козни. Достаточно знать Скэнобу, чтобы не сомневаться в этом.

Почему? Он только что понял, что не чувствует вины перед Намбой. Но отчего тогда эта внезапная тревога? Носэ боялся возможного приступа. Он часто размышлял о Скэнобу, но его никогда не волновало, что тот мог предпринять. Беседуя со Скэнобу, Носэ ни разу не испытывал беспокойства. И тем не менее – приступ!

Его прошиб пот, участился пульс. Носэ успокаивал, уговаривал, убеждал себя, что это всего лишь невроз страха, что спустя время все пройдет, но тщетно: было до смерти страшно, пронзившая его боль отметала все доводы. В душе – ни малейшей надежды. Того и гляди инсульт хватит. Только представить, что он умрет прямо здесь, в такси. Опостылевший пейзаж за окном, свет в окнах зданий. .. От мысли, что он видит это в последний раз, все сразу стало каким-то милым и дорогим. Вместе с тем Носэ разбирала злость: он умрет, а все продолжат свое невозмутимое бытие и после его смерти. Пока он столь явственно познавал нелепость и неразумность смерти, сдавило дыхание, и Носэ растерялся. Что делать? Нечем дышать. Ехать к Паприке слишком поздно. До дома же рукой подать.