Девственницы - Банни А. Гуджон Страница 13

Тот чувствовала, как намокли брюки. Куртка тоже промокла. Отец расстегнул ей куртку, снял ее и бросил на траву. Он расстелил клетчатое одеяло и, взяв ее на руки, накинул одеяло ей на плечи. Она не могла ни открыть глаза, ни перестать вертеть одной рукой вокруг головы, как флагом. Он прижал ее к груди. Рот ее открывался и закрывался, и вдруг шум прорвался в воздух.

— Я НЕ ИГРАЮ… Я НЕ ИГРАЮ… Я НЕ ИГРАЮ… — повторяла она снова и снова.

Он погладил ее по голове и понес по лужайке к дому номер семнадцать в тупике Стэнли.

Симус шел за ними следом, держа перед собой за рукава ее розовую куртку, как будто она была знаменем или партнершей в танце. Отец Тот остановился у входа в их палисадник, оперся на столб, имитирующий викторианский газовый фонарь, и осторожно покачал дочь на груди. Потом обернулся и посмотрел на мальчика, держащего в руках ее курточку. Он улыбнулся и достал из кармана монетку в пятьдесят пенсов.

— Вот тебе, сынок, за то, что ты меня позвал, — сказал он. — За то, что сбегал за мной.

Симус осторожно перебросил куртку через живую изгородь, взял монету и сунул в карман.

Найджел подбежал к нему сзади и сильно хлопнул по спине.

— Молодец, придурок! — сказал он. — Молодец! — Он повернулся к отцу Тот: — Она поправится, мистер Томпсон?

Тот улыбнулась через плечо отца, а мистер Томпсон кивнул. Симус побежал на лужайку — отдать брату монету. В голове было полно птичек, которые пели «Симус! Симус!» — с бирючинной живой изгороди.

Когда «Блюзовые ноты» выступают в пятницу вечером в «Орле», с нами сидит дядя Эрни. Мама разрешает нам перед сном поиграть в Пушистиков или в спирограф, но мы в них не играем.

Дядя Эрни похож на Трампуса из вестерна «Виргинец». Он не ездит верхом и не носит широкополую шляпу, но ходит как ковбой, и он храбрее всех, кого я знаю. Даже храбрее папы.

Эрни говорит, что Джон Уэйн не играет в Пушистиков. Поэтому он ведет нас на вершину холма за лесом, куда все папы выбрасывают скошенную траву и срезанные ветки. Там высоко, как на крыше нашего сарая, только выше. Трава колючая, как проволока. Иногда, если сильный ветер, я ничего не слышу. Если открыть рот, туда попадает ветер, и мне кажется, будто у меня в груди мчится поезд. Как будто я проглотила Бога.

Дядя Эрни играет в какашечные дротики, но только если мы обещаем никому не рассказывать. Мы с Дороти сидим разинув рты, а он швыряется в нас кроличьими какашками. Та, кто поймает ртом больше, выигрывает. Дороти выплевывает свои, а я набиваю то, что ко мне попало, языком за щеки. Если я выигрываю, дядя Эрни смеется.

Я люблю, когда он смеется. Так смеются люди в телевизоре, но он-то сидит совсем рядом со мной.

Когда две девочки писали приглашение на чай за пластиковым столом на кухне у Райтов, весь мир гудел и беспокойно колыхался вокруг. Стиральная машина, нагруженная простынями, громыхала и при каждом повороте барабана подскакивала на линолеуме. Роджер, собака Райтов, ворчал и стонал в своем собачьем сне в корзинке под столом; с проволочных плечиков над котлом парового отопления свисал рабочий комбинезон отца Стейси. Капли воды падали на чугунную крышку котла и с шипением испарялись; над дверью черного хода поднималась струйка дыма. В освещенной духовке допекался шоколадный торт; мать Стейси надеялась, что он будет готов задолго до семи вечера, когда в связи с забастовкой отключают электричество. Грохот стиральной машины, с визгом прыгающей по полу кухни, и тиканье таймера на дверце духовки сопровождались барабанной дробью дождя в окно кухни и скрипом карандашей по бумаге.

На полу у котла стояли лучшие ботинки отца Стейси, набитые газетами. Он утром ходил под дождем на профсоюзное собрание, и теперь их надо было высушить. Рядом с ботинками громоздилась коробка с желтыми листовками; они призывали к солидарности с забастовкой шахтеров.

Тот, лучшая подруга Стейси, сидела ближе к стиральной машине. Каждые несколько минут она отпихивала скрипучую машину с верхней загрузкой назад, к раковине, а потом снова принималась за работу. Высунув кончик языка от усердия, она заштриховывала коричневым карандашом пони, которую Стейси нарисовала черным фломастером. Она притоптывала ногой по полу вместе с таймером. На ней были зеленые туфли на платформе, взятые у старшей сестры.

Стейси посмотрела на туфли Тот. Джанин никогда ничего ей не давала поносить.

— Дороти разрешает тебе носить ее вещи? — спросила она.

Тот покачала головой.

— Она убьет тебя, если узнает.

— Не узнает, — ответила Тот. — Я ужасно осторожная.

— Откуда ты знаешь?

Не прекращая рисовать, Тот достала из кармана два целлофановых пакета.

— Я надеваю их на туфли, и на них не попадает ни грязь, ни трава. — Тот откинулась на спинку стула и разгладила лист бумаги, лежащий перед ней на столешнице. — Что мне написать? «Поддержим шахтеров»?

— Нет, — ответила Стейси. — Ничего. Я старше, поэтому я и заполняю середину. — Она взяла резиновую заглавную букву «П» из жестянки, стоявшей перед ней, и сунула в пластмассовое блюдечко с губкой, пропитанной чернилами. Когда литера окрасилась, она приложила ее к бумаге.

Тот соскользнула со стула и исчезла под столом.

— Моя сестра больше ничего не замечает. У нее теперь есть приятель. Он состоит в старшей дружине скаутов. — Голосок ее звучал приглушенно и как будто издалека. — А у тебя есть приятель, Стейси?

— Мне еще не разрешают. Мне всего десять лет. Но если бы у меня даже и был приятель, я бы тебе не сказала. — Она вытерла чернильницу о бумажное полотенце.

Тот вылезла из-под стола.

— Дороти больше не играет со мной, — сказала она, задирая угол клеенчатой скатерти. — Говорит, что я слишком… незрелая.

Стейси подула на бумагу.

— Что такое «незрелая»? — спросила Тот.

— По-моему, это значит, что ты еще маленькая и ничего не понимаешь.

— Мне нравится с тобой играть. Ты мне все рассказываешь.

— Мы не играем, — возразила Стейси. — Я уже большая, чтобы играть с восьмилетками вроде тебя.

— Ты всего на два Рождества, два дня рождения и двое летних каникул старше меня. Ну и… — Тот зажала уголок скатерти в зубах, — чмзйммся?

— Что?

Тот перестала жевать уголок скатерти.

— Чем же мы тогда сейчас занимаемся?

— Мы не играем. Мы поддерживаем шахтеров. — Стейси поднесла свою половинку приглашения к свету.

— А что там написано? Прочти мне.

— Здесь написано: «Стейси Райт и Тот Томпсон приглашают своих мам и пап сегодня выпить чаю в доме Стейси. Будет аварийное освещение и джин-рамми. RSVP». [7]