Принцесса Ангина - Ролан Топор Страница 13

Еще до рассвета Джонатана разбудил легкий шум. Он прислушался, затаив дыхание: кто-то ходил вокруг машины. Он тихонько натянул брюки и выскользнул наружу.

Вначале он различил только контуры слона и вдалеке — сверкавшую речку. Потом присел на корточки. Привыкнув к темноте, он разглядел чью-то фигуру, направлявшуюся к кабине грузовика.

Юноша случайно наступил на ветку — та хрустнула, спугнув пришельца. Джонатан бросился в погоню. Ему мешала больная лодыжка, но он догнал убегающего, схватил его за одежду, и завязалась потасовка.

После движений, напоминавших коленца дикой пляски, Джонатану удалось подставить противнику подножку, и соперники повалились на землю.

В свете луны перед ним предстала дряхлая старуха с безобразным лицом, выпученными глазами, распахнутым, будто бездонный колодец, ртом, во тьме которого болтался язык. Старуха выпростала руку и расцарапала ногтями лицо Джонатана, который тут же отпрянул с горящей щекой.

Он обошел грузовик со всех сторон, освещая его зажигалкой. Две шины были проколоты. Он разбудил Канцлера и сообщил ему о саботаже.

— Это мадам Гужина! Колдунья вышла на наш след! И она наверняка не одна!

Джонатан сгреб старика за лацканы пиджака, который тот не снимал даже на время сна, и встряхнул его, как термометр:

— Говори, что в вашей истории правда, а что ложь, старый выпивоха! Кто такие Гужина и Кольбертов? Как на самом деле зовут Ангину? Почему ей желают зла?

Канцлер задыхался. Он сделал знак, что готов говорить, и Джонатан его отпустил.

— Гужина — колдунья, ставшая злой, после того как в детстве ей подмешали цианистого калия в бутылочку с молоком. Она до сих пор переживает, что ее не пригласили на крестины Принцессы. И она сглазила малышку. Слава богу, другие феи одарили Ангину разнообразными волшебными предметами. Некоторым цены нет: вкуснейшее масло «Анкор», которое надо намазывать на хлеб, «Бонаква» — раскрывает истинный вкус, «Миф»: свежесть белья — заслуга его, «Нивея» — молодость кожи, разглаживает морщины и устраняет шершавости на локтях, коленях и пятках, «Лореаль» — помада, которой вы достойны, фильтры для «Нескафе» — свежемолотого кофе…

— Вас действительно зовут де Витамин?

— Нет, в действительности мою фамилию надлежит писать прописными буквами.

— Где живет дядя Ангины?

— В городе Лизье, на главной площади, в доме с изразцами. Но точно не стану утверждать. Что вы так переживаете, Джонатан? Я готов представить вам все необходимые объяснения. Нам нечего скрывать. Вы выглядите измученным, взволнованным. Не хотите стаканчик кальвадоса от спекулянтов?

Джонатан рухнул на сиденье рядом с Канцлером.

— Давайте. Знаете, у меня такое ощущение, что я схожу с ума. Ваши речи кажутся мне настолько же невероятными, насколько обычны они для вас, и я совсем сбит с панталыку. Хотел бы я оказаться на вашем месте.

Герцог поднял с пола две алюминиевые кружки и наполнил их.

— Да, Познание — лишь первая ступень. Вторая — Забвение.

— Какова ваша профессия, Канцлер?

— Политик, как вы догадались, а также виновник, работник, иногда наемник. И всегда человек.

— А чем занимался отец Ангины?

— Ерундой. Однажды он вывалился из окна. Мы вместе дезертировали, но потом он пустился во все тяжкие. Он слишком долго сидел на двух стульях, слишком долго всем подмигивал, переминался с ноги на ногу, чесал в затылке, хмурил брови, короче, жил слишком напряженной жизнью. Мы частенько ему говаривали: «Будете часто дышать — испустите дух!», а он только плечами пожимал. Все были по-своему правы — и он, и мы. А еще он страдал манией снизу землю удобрять, да делал это так старательно, что до сих пор у Принцессы нет от него ни весточки. Все ее письма к нему остаются без ответа.

— Она ему пишет?

— Да, и закапывает запечатанные конверты под каждый олеандровый куст. Бесполезно. Хотя он не может их не заметить, я же знаю, что он обожает олеандры.

— Он был богат?

Де Витамин прополоскал кальвадосом рот. Затем его насмешливый взгляд остановился на Джонатане. Он аккуратно вытер губы и произнес:

— Вы ведь хотите узнать об этом подробнее, не так ли? Да, вот уж кто был богачом. Имел колоссальное состояние:

Как Сквозняк надул злосчастье,

Как свое устроил счастье,

Слух идет по всей земле,

Разглашенью не подле…

Джонатан допил остатки кальвадоса из кружки. Канцлер добавил:

— Тут рядом гараж. Как только рассветет, отнесем колеса в починку. Идите спать, а я пока покараулю.

— Как вы отобьетесь, если они вдруг вернутся?

— Я стану унижаться, и они меня пощадят.

— Вы знали Дым Дымыча?

— Не имел чести, — признался Джонатан, выпуская из носа сигаретный дым.

Он был на вас похож. Постоянно курил. Только трубку. По крайней мере две. Его узнавали издалека по столбу дыма. Если он слишком долго стоял на одном месте, дым становился таким густым, что наступала ночь и вставала луна, сбитая с толку сумерками. Что отнюдь не лучшим образом отражалось на сельскохозяйственных культурах, в особенности на горохе и подсолнечнике. Его нередко принимали за вулкан, и тогда на него лезли альпинисты, или за паровоз, и в него пытались сесть пассажиры. Близорукие утверждали, что он — дракон, а дальнозоркие, что дьявол. На самом деле ни то и ни другое. Он просто был Дым Дымычем. Из-за него случались страшные катастрофы, что верно, то верно. Если Дым Дымыч находился где-то поблизости, невозможно было ни отправиться в плавание, ни сделать фотоснимок, ни почитать газету. Пожарники так часто тренировались на нем тушить пожары, что окончательно его погасили. Полагаю, теперь он все время купается, а ему кидают головешки.

— Вполне вероятно.

Грузовик мчался с головокружительной скоростью. Двигатель урчал, как разомлевший тигр. Машина обгоняла все автомобили. Водители крутили указательным пальцем у виска и поливали Канцлера руганью. А он сохранял спокойствие. Лишь однажды он открыл рот и объявил, что заблудился и не имеет ни малейшего представления о пункте прибытия. Путешественники решили разузнать все как следует на ближайшей заправочной станции. Меж тем дорога расчистилась, никто кроме них не ехал по нескончаемой ленте. Они обогнули гору, перебрались через широкую как море реку, пронеслись через узкое ущелье и выехали на равнину. Никакой заправочной станции и в помине не было. Канцлер тихо молился. Вдали показались дома. Один из указателей гласил:

РИМ

снизить скорость

— Я понял, где мы, — воскликнул Канцлер, — в этом городе я знаю каждого встречного и поперечного.