Как бы волшебная сказка - Грэм Джойс Страница 13

По пути она подобрала в коридоре пару кроссовок, пуловер, футболку, детскую пижаму и мокрую палку, принесенную из сада одной из собак. Со всем добром в руке, она открыла дверь. На пороге топтался высокий, тощий, короткостриженый мужчина в очках в круглой тонкой оправе. Сутулясь, он спросил низким голосом:

– Питер дома?

– Поехал в Аутвудс погулять.

– Я Ричи.

– А, ну конечно, Ричи. Зайдешь?

Она бросила обувь в коробку у двери и провела его на кухню. Там свалила одежду на стиральную машину, предложила Ричи сесть к столу. Открыла дверь во двор, вышвырнула палку и быстро закрыла, чтобы какая-нибудь из собак не успела снова принести ее хозяйке. Затем отвела с глаз выбившийся завиток и включила электрический чайник.

Сложив руки на груди и опершись бедром о край машины, она ждала, когда закипит чайник. И смотрела на Ричи. Тот сел и неуютно ерзал под ее внимательным взглядом.

– Все это немного странно, – сказала она наконец. – Что Тара возвращается через двадцать лет…

– Через двадцать один год, – поправил Ричи.

– …а теперь и ты здесь.

Что-то ударило в стену снаружи, и Ричи вздрогнул:

– Черт! Что это?

– Это Джек, наш одичавший сын. Питер купил ему духовое ружье, несмотря на мои протесты, и теперь парень двадцать четыре часа в сутки подстерегает крыс. Домой не загонишь.

– Мальчишками мы с Питером часами лежали на крыше гаража с духовушкой, высматривая крыс.

– Кое-что не меняется со временем.

– Много чего.

– Не против чая? А то есть где-то свежий кофе, но ломает варить.

– Да нет, чай нормально.

Ричи смотрел, как она бросает в две щербатые кружки по пакетику чая и наливает кипяток из чайника. Она поставила кружки на стол и присела напротив. Протянула руку:

– Приятно познакомиться, Ричи.

Он молча пожал руку.

– Ты гитарный мастер, да?

– Красивое слово для гитарного настройщика.

– И красивая профессия к тому же.

– Была. Теперь уже нет.

Он поднес кружку к губам, и Женевьева заметила, как дрожат его пальцы.

– Почему?

– Не вдохновляет больше.

– Он огорчится, что не застал тебя. Ты говорил ему, что придешь?

– Нет. Решил как-то вдруг. Подумал: заскочу, пожалуй. Всегда было любопытно, как вы тут живете. С детства помню это место. Помню старого коваля. Сказочная фигура: седой старик с роскошными широченными бакенбардами. Видел тебя раз или два издали. Знал, что у него отличная семья и все такое. Отличная жена, отличные дети, ну и прочее. Радовался за него.

– Это просто нелепо, что вы не разговаривали все это время. Он рассказывал, что в детстве вы были лучшими друзьями.

– Точно. Неразлейвода.

– Не понимаю я этого.

– Это случилось еще до тебя.

– Я даже не знаю точно, что случилось. Пит не говорит об этом.

Дверь открылась, и вошла Зои, продолжая болтать по телефону. Казалось, она не замечает Ричи. Прижав микрофон к ключице, спросила:

– Можно, я выйду вечером?

– Куда пойдете? – поинтересовалась Женевьева.

Зои снова подняла телефон:

– Это где? – Выслушала ответ и сказала: – В «Белую лошадь».

– Это ж наркоманский притон, – подал реплику Ричи.

Зои сверкнула глазами на него и вновь повернулась к Женевьеве.

– Тебе нужно спросить у отца.

– Все должно быть в порядке, – буркнула Зои в трубку и вышла из кухни.

– Грязная дыра эта «Белая лошадь», – сказал Ричи. – Случалось играть там. Выходя, вытирайте ноги, вот такого рода местечко.

– Посмотрю, что скажет ее отец.

– Я бы свою дочь туда не пустил.

– У тебя есть дочь?

– Есть, – вздохнул Ричи. – Но мне не разрешают с ней видеться.

– Что случилось?

– Это долгая история.

– Знаешь, Ричи, – сказала Женевьева, – здесь у всех своя долгая история, но никто ее не рассказывает.

Ричи хмыкнул и полез в нагрудный карман за пачкой сигарет. Потом передумал и сунул ее обратно.

– У меня была дочь от одной дряни. Сущей ведьмы, иного слова не подберешь. Теперь она не дает мне видеться с дочкой, и для меня это ежедневная боль – не видеть ее.

– Сколько лет дочке?

– Около девяти.

– Тяжело тебе.

– У меня украли жизнь моей дочери.

Ричи рассказал Женевьеве некоторые подробности этой истории. Что он не видел дочь с тех пор, как той исполнилось пять лет. Как таскался по судам и что все они решают в пользу матерей. Он был полон горечи. Но поймал себя на том, что открывает душу Женевьеве, как многие до него.

Затем вошла Эмбер:

– Скажи Джози!

– Сказать Джози что? – спросила Женевьева.

– Что она сущее наказание!

Женевьева вышла разобраться в причине шума и обнаружила, что лак для ногтей разлит по всему ковру, а Ричи тем временем воспользовался ее отсутствием, чтобы выйти наружу и закурить. Вспомнив о мальчишке на крыше кузни, он достал белый платок и помахал им:

– Не стреляй, ради бога!

Ричи стоял во дворе, дымя сигаретой и глядя на Джека.

– Привет! – сказал он.

Джек кивнул в ответ и снова приник к ружью.

– Что, не выходят поиграть, пока я здесь стою, да? – спросил Ричи. – Так как тебя зовут?

– Джек.

– Какой у тебя калибр?

– Один семьдесят семь.

– Надо было просить отца купить два и два. Такая штука мозги крысе вышибет.

– Ты Ричи?

– Точно.

– Я так и думал.

– Отец упоминал обо мне?

– Да. Иногда.

Ричи продолжал курить, а Джек лежал на крыше, прильнув к прицелу, словно враг мог появиться в любой момент.

Ричи докурил и вернулся в кухню. Женевьевы там не было, и он прошел в гостиную, где она и Зои на четвереньках скребли ковер, пытаясь отчистить его от лака, Джози выла, а Эмбер, сложив руки, с мрачным видом сидела на диване. Его взгляд упал на гитару в углу.

– Кто играет на гитаре? – спросил он, стараясь перекрыть вой Джози.

– Зои учится, – ответила Женевьева.

Ричи поднял гитару, взвесил ее в руках и ударил по струнам. Потом протянул Зои: