Запуск разрешаю! - Станислав Новицкий Страница 13

Нам хотя бы обещали довезти.

После короткого разговора с комполка определилась моя новая военная специальность — лесоруб, кочегар, истопник. Командир печек, в общем.

На дрова так на дрова, я молча смирился с назначением. Хотя при других обстоятельствах непременно потребовал бы определить по специальности — дальняя и космическая связь.

Теперь же, с учетом моего шаткого положения на телевидении, служить надо было доблестно и примерно. Без скандалов и происшествий. Не важно, кем и где. Связистом, кашеваром или истопником — все равно.

Ладно. Забыли.

Для заготовки дров в мое подчинение выделили несколько бойцов. Таких же «партизан», как я. Закрепили автомобиль ГАЗ-66 с крытым фургоном и водителем. На складе выдали три пилы двуручных «Дружба-2», колуны и топоры. Задача была несложной: с утра объезжать окрестные леса, пилить и рубить сухостой, грузить чурки в машину. После обеда — колоть дрова и топить буржуйки в дырявых армейских палатках.

Каждое утро в лагере начиналось с построения и развода. Столько-то человек на кухню, на дрова, на траншеи. Десять бойцов — к комполка на дачу… Не отдыхать, естественно. Остальные — в кунги, работать с аппаратурой. В спецмашинах с высокими мачтами-антеннами занимались шифровкой и дешифровкой. Учились печатать на телеграфных аппаратах в темноте и с закрытыми глазами. Многие специалисты тайком от кадровых офицеров перестукивались с радиолюбителями из Европы.

А вот протянуть километр провода от штабной палатки до КПП, установить там телефонные аппараты как-то не получалось. Слишком примитивное занятие для настоящих профессионалов.

— Лейтенант Рассказов, когда? — заканчивал по утрам развод неизменным вопросом командир батальона майор Ширяев. Это был высокий, худой, веснушчатый «паренек» лет сорока. В отличие от многих офицеров майор хорошо сохранился. Замечено, что военные либо стремительно набирают вес, обзаведясь брюхом, одышкой, красным лицом и пухлыми щеками, либо надолго консервируются, сохраняя хорошую форму, осанку и выправку. Таким был Ширяев. Он обладал еще сильным, звонким голосом. На высоких нотах давал громкие и четкие команды. Ему не хватало малого — добиться их выполнения.

— Рассказов, когда, наконец, будет связь с КПП? — раздраженно потребовал ответа Ширяев, задержав лейтенанта у штабной палатки.

— Вы меня знаете, товарищ майор. Без работы я дурак, — привычно оправдывался Рассказов. В отличие от майора он был невысокого роста, не по годам вялым и тучным. — Но тянуть нечем. ПРППМа нет.

— Как нет? — возмутился майор Ширяев. — Куда дели шестнадцать бухт?

— На стратегический объект, товарищ майор.

— Какой такой объект?

— На объект первостепенной важности.

— Не морочь голову. Сперли?

— Не совсем.

— Спрятали, а пропить не успели?

— Обеспечили дачу товарища полковника городским телефоном, — терпеливо объяснял лейтенант Рассказов. — В целях оперативного управления, конечно. Вы же сами приказали…

— Когда?

— Три дня назад. Когда был нетрезв.

— Кто?

— Я, товарищ майор.

Майор слегка покраснел, фыркнул, но не отступил.

— И что, ушли все шестнадцать?

— Так точно, — не краснея подтвердил Рассказов.

— Я ведь могу и проверить.

Лейтенант пожал плечами. Мол, дело хозяйское.

— А где полевка?

— Ну, вспомнили. Давно обменяли.

— На что?

— На тушенку.

— Ее куда?

— Комиссия была из штаба, товарищ майор, — расплывчато объяснял Рассказов. — Вы же помните… Ну, когда закуска кончилась. Вы тогда еще приказали выдать каждому по ящику в дорогу…

— Так. Все, прекращаем разговоры. Еще раз ставлю задачу — немедленно обеспечить связь штаба с контрольно-пропускным пунктом. Любыми средствами.

— Где ж…

— Молчать.

— Есть молчать, товарищ майор.

— Это приказ командира полка.

— Понял, товарищ майор.

— Он лично проверит.

— Слушаюсь. Разрешите выполнять?

Через минуту лейтенант Рассказов отчитывал старшину Гиоргадзе.

— Когда, вашу мать, обеспечите связь с КПП?

— Нет провода, товарищ лейтнант, — оправдывался откуда- то из палатки Гиоргадзе.

Как всякий грузин, Гиоргадзе любил солнце и тепло. Поздней осенью солнце до наших мест практически не докатывалось. Поэтому старшина Гиоргадзе целыми днями грелся где- нибудь за буржуйкой, отказывая в этой человеческой слабости рядовым.

— Нет провода, — товарищ лейтнант, э. И взять негде.

— А меня не колышет. Найдите у танкистов.

— Всю ночь искали, — заспанный Гиоргадзе, наконец, показался на глаза Рассказову. — Нет ничего, э.

— Не ко-лы-шет! Приказ — найти и сделать!

— Понял, товарищ лейтнант. Какой разговор, э?

— Лично проверю.

— Эй, будет сделано, товарищ лейтнант.

Еще через минуту дикий крик старшины Гиоргадзе разогнал ворон, дремавших на голых ветках:

— Аловов! Иванов! Хайрулин! Э, чурки гребаные! Спите, да, басурманы? А ну, э. Руки в ноги и бегом к танкистам за проводом. Ставлю задачу, эй, украсть три бухты кабеля, да. И два телефона. Не справитесь, буду лупить морды, э.

— Вчера бил. Позавчера бил, — огрызается Хайрулин.

— Эй, это не считается, да.

Аловов, Иванов и Хайрулин третью ночь подряд безрезультатно ходят в соседнюю часть к танкистам. У тех планируются крупные учения. Говорят, привезли кучу материалов, нагнали техники. Вдруг удастся что-нибудь скомуниздить, как культурно выразился товарищ лейтенант Рассказов. Но хитрые танкисты сами быстренько заныкали мелкое неприбранное имущество. А вчера пополудни, говорят, околачивались возле наших кунгов. Присматривались, гады, к антеннам из нержавейки…

Утром, на построении, рядовой Хайрулин философски заметил: «Товарищ лейтенант, страна у нас большая, а воровать уже нечего».

— Прекратить упаднические настроения! — скомандовал Рассказов. — Русский солдат всегда найдет, что и где плохо лежит.

— Так то русский, — слабо возражал Хайрулин.

Все эти разговоры нас как-то не особенно касались. У нашего отделения своя четкая и ясная задача: обеспечить палатки теплом.

— Товарищ лейтенант, — перед очередной вылазкой за дровами подошел ко мне один из бойцов, — есть идея.

— Выкладывайте. Чего томить. Свежие идеи в батальоне такая редкость…

— Давайте махнем в город.