Берега. Роман о семействе Дюморье - Дафна дю Морье Страница 13

Годфри Уоллес,

пансион «Париж»,

бульвар Мадлен

Луиза перечитала письмо пять-шесть раз; разрумянившись, сложила его наконец и засунула за корсаж. Пока длилась суета, связанная с отъездом матери в Гамбург, у нее не было времени ответить, но, едва мать уехала, Луиза отправилась в квартиру Кларков в квартале Отей, чтобы посоветоваться с Эллен.

Подруга ее, как всегда, сидела в первой гостиной, склонившись над своей арфой: плечи от этого ссутулились еще сильнее, и, хотя она и была еще совсем молода, во внешности ее было что-то от ведьмы: длинный нос, заостренный подбородок, неопрятные кудри обрамляют впалые щеки – верное дело, нечисть. Руки, однако, у нее были невероятно проворные, и, войдя в комнату, Луиза сразу заслушалась, пораженная, как всегда, печальной проникновенностью каждой звучащей ноты. Какие все-таки у Эллен волшебные пальцы, подумала она, как странно, что, дергая струны, она может вызволять из них такие нежные мелодии и сама забываться в звуке. Пока она играла, характер ее смягчался, и когда Эллен подняла на Луизу взгляд, в ее суровых карих глазах засквозила теплота, тонкие губы распустились в улыбке – то была уже не мрачная ведьма, колдующая над своим зельем при неверном свете очага, а молодая женщина, которая была бы очень привлекательна, улыбайся она почаще, была бы грациозна, если бы расправила спину, женщина, которая, несмотря на напускную язвительность, протянула руки навстречу подруге и поприветствовала ее горячим поцелуем.

– Мама спит, – сообщила она, бросив взгляд на кушетку перед камином. – Можем тихо поговорить прямо здесь, она не проснется. Она всегда засыпает после стакана портера, если я минут пять поиграю. У нее до сих пор только и разговоров что о венчании. У нас теперь так редко бывают гости, мы мало выезжаем; словом, любое подобное событие способно ее взволновать.

Луиза сочувственно пожала подруге руку. Она отчетливо помнила, как выглядела мадам Кларк на приеме на улице Сент-Оноре: разодетая нелепее обычного в крикливый зеленый атлас, окруженная толпой престарелых ловеласов – бывший посланник, генерал французской армии, седовласый маркиз с моноклем, опиравшийся на палку. Их громкий хохот привлек внимание других гостей, пожилой маркиз внезапно заметил это и сильно покраснел, а мадам Кларк, не обращая внимания на то, какое впечатление производит, все продолжала рассказывать – визг ливым голосом, с жутким выговором – «une petite his toire, mon cher marquis, d’une première nuit de noce» [11].

Вышло крайне неловко, все вокруг сконфуженно переглядывались.

– Я хочу рассказать тебе, что случилось на свадьбе, Эллен, – начала Луиза, немного поколебавшись, после чего, робея, пересказала, как познакомилась с Годфри Уоллесом; по мере рассказа решимость ее крепла, и в конце она с легким смущением вытащила из-за корсажа его письмо. – Видишь, – сказала она, – судя по всему, он хочет видеть меня снова, а я, право же, не знаю, как ему отказать, он выражает свои мысли так, что я…

– Известно тебе, каковы его жизненные обстоятельства? – оборвала Эллен. – В конце концов, это и есть самое важное. Вряд ли секретарь посольства зарабатывает больше трех-четырех сотен в год.

– Просто не представляю, как это выяснить, не попав в неловкое положение, – призналась Луиза.

– Но тебе необходимо об этом знать, если ты намерена продолжать знакомство, – отрезала Эллен. – Не исключено, что у него есть еще и собственный доход. Ты говоришь, он сын сэра Томаса Уоллеса из Эршира? У них наверняка есть там какие-то владения. Не смущает ли тебя перспектива переселиться в Шотландию?

– Эллен, милая, да мне ничего такого и в голову не приходило! Мы всего лишь раз виделись с мистером Уоллесом.

– Ну, если вы виделись всего один раз, выражения он в письме употребляет весьма недвусмысленные. Говорят, одно венчание всегда ведет к следующему, а вы познакомились на свадьбе у Палмелла. Если он близкий друг герцога – он ведь дал тебе это понять, да? – это само по себе служит определенной гарантией. Тем не менее я бы на твоем месте проявляла крайнюю осмотрительность. То, что он сын баронета, еще отнюдь не означает, что он богат.

– Должна признаться, меня не очень волнуют его жизненные обстоятельства. Я не стремлюсь выйти за богатого, и ты, милая Эллен, это прекрасно знаешь. Я исхожу из того, что многого ждать от жизни не приходится. Но он был со мной просто обворожителен и чрезвычайно учтив. Вынуждена сознаться, что с удовольствием повидалась бы с ним еще.

– Я уверена, что ты сумеешь это устроить. Я бы, безусловно, действовала очень осторожно; но я, как известно, сдержанна по натуре, а подозрительность – мой жизненный принцип. Будь по-моему, каждый мужчина при знакомстве предъявлял бы мне готовое досье: «Происхождение такое-то, виды на будущее такие-то, можете образовывать меня, если пожелаете». В этом случае дамам высокого происхождения, таким как мы, Луиза, не пришлось бы терпеть общество всяких выскочек и общаться с простолюдинами, просочившимися в приличное общество.

– Было бы, конечно, неплохо, но увы… Мы живем в век дурного воспитания, Эллен. Мама моя часто рассказывает о том, какова была Франция до революции, и проводит сравнения с нынешним положением дел. Теперь везде такая пошлость, все совсем не так, как было в ее мо лодости. А главная беда в том, что приличного общества попросту не существует. Нынешние титулованные особы получили титулы при Империи, а до того были лавочниками. Чего от них ждать, кроме пошлости и дурных манер?

– Было крайне приятно посмотреть на герцога Памелла, – согласилась Эллен. – Полагаю, их род существует в Португалии уже не одно столетие. Ça se voit [12]. Он так отличается от всякой аристократической мелюзги, съехавшейся на венчание. Ты права, во Франции не осталось подлинной аристократии.

– Думаю, именно поэтому меня так очаровал мистер Уоллес. Мне всегда казалось, что в шотландцах есть «нечто» – трудно выразить это словами. У них такое про шлое, такая история, все в ней так… мм… романтично. Волынки, килты. Мы однажды слышали волынки в Лондоне. Я это запомнила на всю жизнь. И с тех пор просто обожаю Шотландию. Как обидно, Эллен, что Стюарты более не занимают английский престол. Нынешняя ваша королевская семья лишена утонченности.

– Это для меня новость, – холодно проронила Эллен.

– Ну как же, о них ходят такие слухи… эти ужасные братья [13]пьянствуют, дебоширят, а уж о морали и говорить не приходится.

– О людях высокого происхождения всегда распускают сплетни, Луиза. Лично я не могу сказать о Брауншвейгах ничего зазорного.