Читалка - Поль Фурнель Страница 14

Писатели многого ждали от этого диалога, ведь он давал им возможность за один вечер заинтересовать собой несколько миллионов телезрителей и потенциальных читателей. Вполне законные ожидания — в те годы телевидение действительно говорило о книгах, и авторам грех было этим не воспользоваться. Сегодня, когда телевидение рассказывает исключительно о телевидении, авторам приходится худо. Они выискивают себе читателей поштучно, обходят детские сады, школы и университеты, посещают коллоквиумы и занятия в «Альянс франсез», [22]не чураются никаких приглашений. Колени у них подгибаются от усталости, а расходы на бензин зашкаливают.

Один из моих авторов, прекрасно показавший механизмы действия «общества шоу», заставил меня включить в договор пункт на право отказа от участия в программе Пиво. Столь же решительно он отвергал любые поползновения взять у него интервью для газеты или журнала. Разумеется, Пиво ни разу не выказал ни малейшего желания его пригласить, чем лишил меня изысканного удовольствия ответить «нет» тому, кому все на свете говорят «да».

Я включаю читалку. Глаза режет ярким светом. Ну да, она настроена на дневное освещение. Я чуть убавляю яркость экрана и принимаюсь за чтение. Понемногу повесть меня захватывает. Текст очень хорош, и я быстро продвигаюсь вперед. Это история про кота из квартала Марэ — я чувствую, что в сюжет должна быть заложена какая-то бомба, но пока просто одну за другой глотаю страницы, посвященные истории про кота из квартала Марэ.

Из спальни доносится шум. Скрипит кровать. Значит, Адель проснулась. И вот она, пошатываясь со сна, входит в гостиную.

— Пить хочу. Не спится что-то…

В одной футболке на голое тело она исчезает на кухне, сверкнув ягодицами, затем, уже более бодрым шагом возвращается со стаканом воды, на сей раз демонстрируя темный треугольник на лобке. Как она похудела.

— Налить тебе? Жарко. На, отпей из моего. Подвинься. И включи свет. Кончай меня пугать своей читалкой под подбородком. Ты не призрак. Ты — издатель.

В издательстве тихо и пусто. Все ушли. Грегор, Мом и Кевин украдкой проскальзывают ко мне в кабинет.

— Заходите, заходите. На сей раз у меня есть пиво.

— Я лучше постою, — говорит Кевин. — Стоя я лучше соображаю. И пиво легче льется.

— Псст, — произносят пивные банки.

— Значит, так, мы вот тут подумали… — начинает Мом.

— Может, подождем Валентину?

— Валентина тю-тю.

— Тю-тю?

— Ага. Ей предложили работу на фестивале электронной рок-музыки в южном предместье. «Ведра мегаватт». В парке.

— Она ушла из издательства? Но она передала мне список вопросов, вот он, на столе. Мне казалось, ей здесь интересно. И потом, получается, она бросает Мод, своего автора… Это в принципе как, в ее духе?

— Ну, черные — они вообще такие, их ничего не интересует, кроме бабла и рока. Может, шмотки еще. А так — сегодня тут, а завтра там! Ритм, ритм!

— Изложи свою теорию письменно, страниц этак на сто пятьдесят, и сядем вместе. Ты на правильном пути.

— Да я шучу. Просто ей нужны деньги, и к тому же она хочет отыскать одного гитариста, на которого запала еще на «Старой телеге». [23]Он вроде откуда-то с Балкан. Довольно потасканный, кстати сказать.

— Даже так?..

И вот я, слегка растерянный, сижу напротив трех парней. Я отдаю себе отчет в том, что не рассматривал наш проект без Валентины. Он без нее приобретает совершенно другую форму. Если вообще не превращается в нечто бесформенное. Ведь мне казалась, что именно в ней я нашел ту самую новизну, ту самую свежую идею, в которой нуждался. Три парня — и она. Отличная, гармоничная команда. Два разных и уравновешивающих друг друга начала. Теперь, с тремя мальчишками, конструкция становится более примитивной. И мне непонятно, остался ли у них запал. По крайней мере, могла бы зайти попрощаться.

— Ну так вот, — продолжает Мом, почесывая затылок, — мы придумали название для нашей лавочки. Ты скажешь, Грегор?

— Сам скажи, это твоя идея.

— Короче, мы хотим его назвать «Лесная опушка». Так мы сохраним в нем вашу фамилию, хоть и в завуалированной форме. [24]

— И потом, грабители всегда поджидали проезжих на лесной опушке.

— Мы станем электронными издателями с большой дороги!

— По-моему, название удачное. Не скрою, мне приятно, что вы обо мне не забыли. Я, со своей стороны, подготовил все необходимые документы. Теперь мы можем зарегистрироваться, открыть счет и положить на него деньги. Мне нужны будут ваши подписи. И еще. Нам придется заново распределить обязанности, раз Валентина с нами больше не работает. И что на нее нашло? Может быть, позвоните ей, так, на всякий случай?

— Не, лучше оставить ее в покое. Она в своем праве.

— И мы вот еще что подумали. Все-таки мы уже староваты, — добавляет Грегор, — поэтому хотим привлечь к работе младшего брата Кевина. Ему уже четырнадцать, и он головастый пацан. Пора и ему делом заняться.

Грегор встает и вынимает из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо листок, успевший от соприкосновения с ягодицами принять вогнутую форму. Развернув листок, он разглаживает его на журнальном столике. Один уголок упорно топорщится, и Грегор прижимает его пивной банкой.

В конечном итоге мне даже нравится пить с ними пиво. Я не большой любитель и пью его редко, во всяком случае, в Париже, но, наверное, теперь придется привыкать — новое издательство без него никак. Похоже, к будущему Рождеству надо будет заказывать оптовую партию.

— Я тут набросал примерный бизнес-план. Поначалу будут большие убытки, зато потом денежки потекут рекой.

— Мне нравится ваша уверенность. Она обнадеживает.

— Самый главный расход — зарплаты, даже если платить по минимуму. Вопрос аренды помещения и технического оборудования не стоит — мы же будем работать в издательстве.

— Ну конечно! А еще можно натырить карандашей и бумаги.

— Бумаги?

Этот невинный вопрос вызывает во мне приступ хохота. Троица смотрит на меня в недоумении.

— Простите. Просто меня развеселило, что вам не нужна бумага, потому что сам я начал карьеру как раз с бумаги. Я был главным редактором издательства, а затем после довольно сложной операции стал его владельцем. Я был счастлив, но поскольку по образованию я все-таки филолог, то очень боялся, что меня облапошат. Первая сделка, которую я заключил в качестве главы издательства, была связана с покупкой бумаги. Бумаги требовалось много, потому что наша последняя книга била все рекорды продаж и мы заказывали допечатку за допечаткой. И вот меня приглашает на встречу один мужик — тот самый, что помог мне возглавить издательство и вложил в него капитал. Зубр в бизнесе. Его шофер отвез нас в супердорогой ресторан, куда он частенько заглядывал. Сели мы за стол, шампанское, закуски, то-се, и вдруг я его спрашиваю: какую тактику я должен избрать, чтобы выгодно купить несколько тонн бумаги. Он порылся у себя в портфеле, а потом прочел мне лекцию. «Если ваш партнер — выпускник Высшей школы экономических и коммерческих наук, а распознать такого нетрудно, они не умеют сдерживаться, — то начинайте с обсуждения товара. Уточняйте массу квадратного метра в граммах, плотность, цвет, формат бумаги, длину рулонов и так далее и только потом заговаривайте о цене. Если перед вами — выпускник Высшей коммерческой школы, напирайте на деньги — эта публика неравнодушна к деньгам, — то есть сначала узнавайте цену, а уж потом задавайте технические вопросы». Он немного помолчал, отпил глоток вина, поудобнее устроился на стуле и сказал: «Конечно, если он читал „Утраченные иллюзии“ или „Милого друга“, ситуация может в одну секунду измениться. Но, поскольку вы их тоже читали, и раньше него, — все должно пройти нормально». В эту минуту я стал издателем.