Последний предел - Даниэль Кельман Страница 14

— Но что, по-твоему, такого предосудительного в моей работе? В настоящий момент, к примеру, мы разрабатываем одну вещицу, где с помощью искусственного интеллекта действует экипаж космического корабля. Только постепенно, шаг за шагом игрок невольно понимает, что его команда не такая замечательная, как казалась вначале, что люди неверно выполняют его приказы, то ли из-за собственной безалаберности, то ли умышленно. Некоторое время человек думает, что где-то допустил ошибку или вообще винит во всем нас, разработчиков. Но потом, вот к этому-то моменту и сводится игра, рассеиваются последние сомнения: он окружен врагами и всеми обманут, с самого начала. И никаких шансов выиграть. — Пауль ухмыльнулся. — Так оно и есть. Выиграть действительно нельзя.

— Неужели такое покупают?

— Странно, правда? Причем создать игру сложнее, чем кажется. Нужно научить машину лгать, а она на это не рассчитана.

Юлиан скрестил на груди руки. Об игрушках говорить не хотелось.

— Почему ты пришел сюда?

— Мне позвонили. Какой-то незнакомец, говорил на ломаном немецком, вроде итальянец. Понятия не имею, откуда у них мой телефон. Во всяком случае, человек сказал, что они уже начинают волноваться, потому что вчера ты не появился, а сегодня утром они обнаружили твою одежду, очки, даже полотенце, только ботинки не нашли…

— Как не нашли?

— Очень просто. Никто не знал, что и думать…

— Почему не нашли ботинки?

— Откуда мне знать. Ну и вот, так как никто…

— А портье неужели не вспомнил меня?

— Вероятно, нет. И так как никто…

— Да как он посмел забыть, ведь этот тип еще меня предостерегал?! — воскликнул Юлиан. — Почему ни на кого нельзя положиться? И какой хам посмел своровать у утопленника ботинки?

Пауль немного помолчал.

— Так как никто не знал, куда ты запропастился и какое объяснение найти всему этому, и так как полицейский катер может выехать только после обеда, в конце концов, сегодня же воскресенье…

Юлиан открыл рот. Пауль поднял руку:

— Хватит о ботинках, ни слова больше! Вот меня и попросили проверить, не объявился ли ты здесь. Если нет, они заявят в полицию, как и положено в подобных случаях.

— Но ты, ясное дело, обо мне не волновался.

Пауль пожал плечами.

— А в коридоре разве я не походил на привидение?

— Кто знает, может, ты и есть привидение. Лучше скажи, куда собираешься податься: в Латинскую Америку? в пустыню? на острова?

— Конечно, на восток. На северо-восток. Судя по всему, там легче всего затеряться.

— Но тебе нужен паспорт.

— Это не проблема. Хочешь со мной?

Юлиан замолчал, удивившись тому, что сам только сейчас сказал. Пауль прищурился и изумленно на него посмотрел. Под пронизывающим взглядом брата у Юлиана закружилась голова.

— Этот вопрос не обсуждается. Ты утонул там, не я. Юлиан кивнул и почувствовал облегчение.

— Мне нужны деньги.

Пауль достал бумажник, вынул все, что было, и протянул брату:

— Хватит?

— Наверно.

Юлиан, не пересчитав, спрятал деньги.

— Только смотри в оба! Небось еще не забыл, как раньше, когда умудрялся что-то посеять, все божился, будто тебя обворовали два человека в черном? Высокие, прилично одетые и очень вежливые. Но тебе ни разу не поверили. А ты ничего так не боялся, как этих людей в черном.

— Ни о чем не беспокойся! — злобно сказал Юлиан, ничего такого не припоминая. И поднялся. Пауль устало взглянул на брата, словно разговор довел его до изнеможения.

— Ну, и что же? — спросил Юлиан. — Что ты им скажешь?

— Кому?

— Тем, кто тебя послал.

В глазах Пауля вспыхнула искорка недоверия.

— Ты же должен проверить, здесь ли я!

Пауль пожал плечами:

— Скажу, что видел привидение.

— Вот за это спасибо! — Он протянул руку, брат даже не пошевелился, и рука проделала обратный путь. Взгляд Юлиана скользнул по картинам, ковру, столу, шкафу, остановился на Пауле, который сидел с пустым выражением лица, наклонившись вперед и вцепившись в ручки кресла, и вдруг он подумал, что вообще ничего не знает, что знает брата не лучше, чем какого-нибудь шапочного знакомого. На мгновение Юлиан замешкался. Потом вышел.

Уголком глаза увидел пустое зеркало, хотя и старался в него не смотреть. Открыл дверь, вытащил ключ, снял с крючка куртку и надел, уже сбегая по лестнице. Ступени обрушивались в бездну, и, чтобы не потерять равновесия, приходилось хвататься за перила. Наконец он вылетел на улицу. Теперь снег валил по-настоящему. Большие хлопья кружились в воздухе, на земле лежал слой грязно-белой жижи. Юлиан поднял воротник, спрятал руки в карманы и опустил голову.

Он лавировал между людьми, пожарными кранами, колясками, собакой на поводке, ускорил шаг и потом, как-то само собой, побежал. Мимо знакомых домов, витрины супермаркета, книжного, где на лотках целых три дня пролежал «Ветеринг: личность, творчество и значение», — все это он видел в последний раз. Светофор переключился на зеленый, Юлиан махнул через дорогу, уклонился от распространителя рекламы, перепрыгнул через лужу и поднял голову. Перед ним выросла стеклянная стена, в которой отражались небо, дома и машины. Здесь он работал. Страховая компания.

Невероятно! Он даже не заметил, как выбрал эту дорогу. Он отвернулся и уже хотел побежать дальше. Но вдруг остановился. И, передумав, повернул назад.

В конце концов, сегодня воскресенье. Сюда не входили, внутри никого, ни одной живой души, здание стояло пустое. А там черный ход, никто и не пронюхает, если… Он нащупал в кармане связку ключей. Нет, нелепая затея! Покачал головой и твердо решил, что заходить нельзя ни в коем случае и он этого не сделает.

Тяжелая дверь, тихо скрипнув, медленно отворилась. В полумраке пахло пылью, гнилью и грязью. Он закрыл за собой дверь и направился к лифту; освещенная тусклым светом кабинка опустилась. От волнения Юлиан кусал нижнюю губу, пока не почувствовал слабый вкус крови. Потом нажал на кнопку одиннадцатого этажа, кабинка пришла в движение. Он прислонился к стене и сделал глубокий вдох.

Лифт остановился, он вышел. Посмотрел направо, налево и еще раз направо. Нащупал выключатель, и бледный электрический свет волной пронесся по коридору.

Открыл дверь кабинета. Все стояло на своем месте: стол, скоросшиватели на полке, стопка бланков, телефон, перевернутый портрет Ветеринга. Одна стена была целиком из стекла: с этой стороны хорошо просматривались плетения улиц внизу, над которыми висели в воздухе светящиеся точки фонарей, по всей видимости только что зажженных. Люди шли по тротуарам, низкие облака роняли хлопья; и чем дольше Юлиан вглядывался, тем больше убеждался в том, что они застыли на месте, а он уносился вверх. Он сел и, когда спинка кресла подалась назад, страшно перепугался; значит, он еще находился в теле, и это казалось почти невероятным. Он снял трубку телефона, задумался, снова положил. Стояла необычайная тишина, даже тихий стук, с которым хлопья ударялись о стекло, был слышен. Он снова схватился за трубку и по памяти набрал номер. Раздался звонок. Раз, еще раз. И еще. Потом что-то щелкнуло, и он услышал голос: