Менялы - Артур Хейли Страница 14

– Ты бы повернулась ко мне. Тогда мы сможем поговорить.

В ответ она лишь напряглась и ещё больше съежилась.

Алекс заметил у неё на коже пигментные пятна.

И все же её нежная, хрупкая красота до сих пор не стерлась, хотя недалек тот день, когда от неё не останется и следа.

– Она давно в таком состоянии? – тихо спросил он сестру.

– Сегодня с самого утра, вчера – полдня, в прежние дни такое тоже бывало. В этой позе она чувствует себя более комфортно, – сказала девушка, как о чем-то само собой разумеющемся, – так что постарайтесь этого не замечать, просто посидите с ней и поговорите.

Алекс кивнул. Когда он устроился в единственном кресле, сестра на цыпочках вышла из комнаты, неслышно затворив за собой дверь.

– На прошлой неделе я смотрел балет, Селия, – начал Алекс. – «Коппелию». Я вспомнил, как тебе нравилась «Коппелия», это был один из твоих любимых балетов.

Тогда он ничего, ничего не соображал! Если бы он не был таким толстокожим, он бы понял, что Селия получила совершенно другое воспитание, не имевшее ничего общего с его собственным, – когда они встретились, она была совершенно не подготовлена к той социальной и семейной жизни, которую он воспринимал как нечто естественное. Селия была единственным ребенком в семье, родители её жили скромно и уединенно, училась она в церковных школах и не ведала бурных университетских развлечений. Замужество усугубило её природную нервозность, развило неуверенность в себе, она находилась в постоянном эмоциональном напряжении, пока наконец комплекс вины и груз неудач не привели к необратимым изменениям в психике. Оглядываясь назад, Алекс терзался угрызениями совести. Ему казалось, что тогда он так легко мог помочь Селии – дать совет, рассмешить, вселить уверенность. Но он пренебрегал этим, когда это-то и было важнее всего. Он был слишком безответствен, слишком занят, слишком честолюбив.

На самом деле Алекс смотрел «Коппелию» с Марго, с которой был знаком уже полтора года и которая охотно заполняла пустоту, давно образовавшуюся в его жизни. Иногда Алекс внушал себе, что Марго – или какая-то другая женщина – была ему необходима, иначе бы он – живая плоть и кровь – сам превратился бы в душевнобольного. А что, если это самообман, помогающий смягчить чувство вины?

– Ах да, Селия, недавно я видел Гарринпонов. Помнишь, Джона и Элизу? Они недавно вернулись из Скандинавии, ездили навестить родителей Элизы.

– Да, – вяло произнесла Селия.

Она оставалась все в той же позе, но было видно, что она слушает, и он продолжал говорить; в его мозгу непрерывно пульсировал вопрос: «Как это случилось? Почему?»

– Знаешь, вчера произошло печальное событие. Бен Росселли, наш президент, сообщил нам, что умирает. Он собрал нас и…

Алекс продолжал описывать сцену в конференц-зале и то, что за ней последовало, и вдруг умолк.

Селия дрожала всем телом. Внезапно она издала вопль, похожий на стон.

Неужели на неё так подействовало упоминание о банке? Или о Бене Росселли?

Бен скоро умрет. Сколько же лет пройдет, прежде чем умрет Селия? Алексу пришла мысль, что она может запросто его пережить, так вот и будет прозябать.

Она походила на животное!

Вся его жалость исчезла. Его охватил гнев, то самое яростное нетерпение, которое отравило их брак.

– Ради Бога, Селия, возьми себя в руки! Она по-прежнему тряслась и стонала. Он ненавидит ее! Она больше не человек и вместе с тем непреодолимая преграда, мешающая ему жить полноценной жизнью.

Встав, Алекс с силой нажал на кнопку звонка, призывая на помощь. Он шагнул к двери, с тем чтобы уйти.

И оглянулся. Перед ним была Селия, его жена, которую он когда-то так любил. Боже, во что она превратилась! Между ними разверзлась пропасть, и её уже не преодолеть. Он остановился и заплакал. Он плакал от жалости, горя, вины – гнев и ненависть бесследно исчезли.

Он вернулся к кушетке, опустился на колени и взмолился:

– Селия, прости меня! О Господи, прости меня! Он почувствовал на плече чью-то ласковую руку и услышал голос юной медсестры:

– Мистер Вандерворт, я думаю, вам лучше уйти.

* * *

– Воды или содовой, Алекс?

– Содовой.

Для человека его комплекции – Тим Маккартни был шести с половиной футов росту, с грудью и плечами футболиста – он двигался с удивительной легкостью. Директор клиники был молод – между тридцатью и сорока – однако по его голосу и манере держаться ему можно было дать значительно больше, тем более что зачесанные назад каштановые волосы были тронуты сединой. «Наверное, оттого, что ему часто приходилось присутствовать при подобных сценах», – подумал Алекс. Он с благодарностью отхлебнул виски.

Кабинет с деревянными панелями был мягко освещен, здесь – по сравнению с коридорами и палатами – цветовая гамма была более приглушенной. Одну стену полностью занимали книжные шкафы и стеллажи с журналами.

Алекс ещё не пришел в себя после свидания с Селией, однако сейчас трагизм только что пережитого казался уже нереальным.

– Прежде всего хочу вам сказать, что общий диагноз остается прежним – шизофрения кататонического типа. Помните, я объяснял вам когда-то.

– Да, всю эту терминологию я помню.

– Постараюсь вас ею больше не перегружать. Алекс встряхнул кусочки льда в стакане и сделал ещё глоток, от виски ему стало тепло.

– Расскажите мне о теперешнем состоянии Селии.

– Вам трудно будет в это поверить, но, несмотря на все внешние проявления болезни, ваша жена относительно счастлива.

– Да, – отозвался Алекс, – в это действительно трудно поверить.

Психиатр продолжал говорить спокойно и ровно:

– Счастье ведь штука весьма относительная. В определенной степени Селия чувствует себя в безопасности – она полностью избавлена как от всякой ответственности, так и от необходимости иметь взаимоотношения с окружающими. Она может замкнуться в себе настолько, насколько того требует её психика. Поза, в которой она последнее время сидит и которую вы наблюдали, – классическая поза зародыша. В таком положении Селия чувствует себя более комфортно, хотя это вредно с точки зрения физического здоровья, и по возможности мы стараемся выводить её из этого состояния.

– Комфортно она себя чувствует или нет, – сказал Алекс, – суть в другом, в том, что после четырех лет самого лучшего лечения и ухода состояние моей жены продолжает ухудшаться. – Он в упор взглянул на своего собеседника. – Так это или нет?

– К сожалению, так.

– Есть реальная надежда на выздоровление? Сможет ли Селия жить нормальной или почти нормальной жизнью?

– Медицина всегда допускает…

– Я же сказал: реальная надежда.

Доктор Маккартни вздохнул и покачал головой.