Самый маленький на свете зоопарк - Томас Гунциг Страница 15

Наутро, едва проснувшись, он сказал себе, что первый транш своего капитала, предназначенного девушке со знанием языков, истратит сегодня же. Он полежал еще немного, воображая все, что будет с ней делать, и обещая себе не торопиться. За свои деньги он хотел получить сполна. А ведь он, оказывается, классный мужик, у этой девушки наверняка еще не было такого мужика. Повезло ей, что она его встретила. Он быстренько оделся — джинсы, свитер, поношенные найковские кроссовки — и направился прямиком к банкомату. Снял деньги, проверил остаток на счету. Да уж, богачом его не назовешь. Чертова безработица. Будь у него побольше денег, он мог бы трахать девочек по вызову пачками. Было еще рано, и он пошел в «Пьеро-Круасан», чтобы «побесить немного девушку» (dixit Рохля). Усевшись за свой излюбленный столик, он листал валявшийся там журнал «Влан» и не глядел на нее. Какой он классный мужик. Как она, наверно, бесится. Он подумал: «вот дура-то». И еще подумал «через час я буду трахать девушку, а ты вкалывай здесь как дура». Хмурая Девушка нравилась ему все больше и больше.

Через час листания «Влана» он все еще не проронил ни слова и так ничего и не заказал. Девушка делала вид, будто так и надо. Время прошло быстро, он наткнулся на разоблачительную статью о проститутках-нелегалках: «Эти девушки с Востока и из Африки попадают в сети мафиозных структур, которые, под официальным прикрытием агентств по найму, предлагая работу официанток, разлучают их с семьями и выпускают на панель Европейского Сообщества. У них отбирают паспорта, чтобы окончательно поработить, зачастую избивают и насилуют, перевозят из одной столицы в другую, так что они даже не всегда знают, где находятся». К статье была фотография, целая шеренга девушек на фоне стены, в свете фар невидимого автомобиля. У Рохли зашевелилось в штанах. Он больше не хотел к проститутке со знанием языков, теперь он хотел нелегалку. «Избивают, насилуют», эти слова ему нравились. Он — классный мужик, он — король, и все на свете — его слуги.

Хоть Рохля и не был семи пядей во лбу, он понимал: снять нелегалку — это не то, что пойти в бордель, тут настоятельно необходима машина. Рохля нашарил в кармане бумажку из банкомата. Пятьсот евро на счету. Он немного подумал и вспомнил, что в начале улицы Сталь, недалеко от его дома, есть гараж, где можно купить подержанную. Он покинул «Пьеро-Круасан», даже не взглянув на Хмурую Девушку, и направился прямиком в гараж Толстяк с черными от грязи руками сказал ему, что за триста пятьдесят евро может предложить старый «Фиат-Панду». Пробег сто пятьдесят тысяч километров, технический контроль не прошел, там подвеска малость не в порядке и руль слушается неважно, зато аккумулятор совсем новенький. Рохля не стал привередничать, машину он покупал не для гонок, а для траха. Он заплатил наличными и уехал на своем приобретении. Развалюха рычала как мотоцикл, но на ходу была не так уж плоха, и вскоре он достаточно освоился, чтобы съездить на разведку. По туннелям малого кольца рванул напрямик к каналу и выехал наружу у башни Мартини. В статье из «Влана» говорилось, что этих девушек можно снять на бульваре Альбера II, в двух шагах от центра по приему беженцев и лиц без гражданства, но пока здесь никого не было, только мельтешили чиновники и служащие компании «Бельгаком». Придется ждать до вечера. Ничего страшного, спешить Рохле было некуда. Он запарковал машину и пошел в кинотеатр на площади Брукер. Посмотрел романтическую комедию, боевик, фильм-катастрофу и еще одну романтическую комедию. Съел шоколадное мороженое и выпил кока-колы. Когда он вышел на улицу, вечер уже наступил. Боевик поднял ему настроение, он чувствовал себя крутым. Он пересчитал деньги и поморщился. Осталось всего пятьдесят евро. Ничего, решил он, что-нибудь придумает, и пошел к машине. Накрапывал летний дождик, скрипели дворники на ветровом стекле, он включил «Радио-Контакт», из колонок понеслось «вуффф, вуффф, вуффф», стало совсем классно. На углу он увидел трех девушек, голоногих, в непромокаемых куртках. Все три были с рюкзачками и махали проезжающим машинам. Точь-в-точь как на фотографии в журнале. Подъезжая, он пытался их разглядеть, но из-за дождя, сумерек и света фар это было нелегко. Он притормозил наугад, одна из девушек распахнула дверцу, склонила мокрое лицо, «twenty five, ok?» [4]Она не знала языков, Рохле это не понравилось, но он все же кивнул: садись.

Рохля задумался, где бы остановиться, чтобы спокойно потрахаться. На улицах было оживленно, и его это напрягало. Он не хотел, чтобы ему помешали, и оказаться в участке не хотел. Поразмыслив, он сказал себе, что лес Суань — подходящее место, и вырулил на малое кольцо в сторону Буафора. Пока он думал, нелегалка трещала без умолку «what's your name, бла-бла-бла, you like russian girl, бла-бла-бла, two thousand for, бла-бла-бла» [5]. Он ничего не понимал и злился, какого черта она стрекочет и даже не поинтересовалась, говорит ли он по-английски? Он цыкнул на нее «а ну заглохни!» Нелегалка вряд ли поняла, но злой интонации испугалась и замолчала. Он поглядывал на нее искоса, что-то непохоже было, чтобы ее избивали или насиловали. Белокурая девчушка, до нитки промокшая под дождем, и только. Он почувствовал себя обманутым, и настроение еще больше испортилось. Они еще только подъезжали к авеню Луизы, когда девушка беспокойно заерзала. «Where are you going? Ten minutes бла-бла-бла» [6]. Он опять велел ей заглохнуть, сказал, что ехать еще четверть часа, и точка, не станет же он трахаться посреди города, где любой прохожий может их увидеть и околачивается полно полицейских. Девушка притихла. Он снова говорил с той же злой интонацией, это действовало. Покосившись на девушку, он увидел, что у нее дрожат губы, она продрогла до костей. Можно было включить отопление, но ему в кайф было видеть, как она дрожит. Он открыл окно со своей стороны, свежий ветер ворвался в салон, и у него зашевелилось в штанах. У светофора девушка открыла дверцу и попыталась выскочить из машины. Он поймал ее правой рукой за плечо. Нелегалка слабо пискнула, «офигительно пискнула, точь-в-точь зверушка в капкане» (dixit Рохля) и села на место. Рохля рванул к лесу, он чувствовал, как атмосфера давит сотнями килограммов, девушка боялась до безумия, она ничего больше не говорила и дрожала всем телом. Наконец он свернул на узкую аллею, где не было ни машин, ни домов, одни густые деревья с обеих сторон, и затормозил. Теперь только музыка «Радио-Контакт» создавала настрой. Он достал из бумажника деньги и протянул девушке, которая не смела даже взглянуть на него. Он король, все люди — его слуги. Он чувствовал себя хищной птицей немереной силы. Нелегалка сама все сделала, он ей не мешал. Потом, когда она закончила, он вышел из машины и открыл дверцу с ее стороны. Выволок ее наружу, поставил, прислонив к капоту. Она не смела на него взглянуть. Он взял ее рукой за шею, слегка сдавил, потянул за волосы. Голова у него шла кругом. Он — король. Он бросил девушку и сел в машину. Из колонок неслось «вуффф, вуффф, вуффф». Это был лучший вечер в его жизни.

Если бы и вправду наш гость решился задержаться на несколько дней под ледяным куполом Рохлиной черепной коробки, свидетелем больших потрясений он бы не стал. Новая власть водворилась надолго и всерьез, перебравшись в большие и крепкие дома основательной постройки. Ландшафт, еще недавно представлявший собой унылую равнину, теперь стал развитым мегаполисом, благоустроенным и чистым, населенным в подавляющем большинстве мерзостями, которым было глубоко плевать, что живут и процветают они за счет упадка и вымирания остальных обитателей, вытесненных на периферию. Однако, будь у гостя хоть сотая грамма научного чутья, он не преминул бы догадаться, что общество, построенное на столь зыбкой моральной почве, обречено и рано или поздно неизбежно рухнет. И вот тогда-то никому не поздоровится. Это будет конец света. Апокалипсис.