Шарлотта Исабель Хансен - Туре Ренберг Страница 15

— Привет, — выдавил он, — привет, это я… да, Ярле, или… — он сглотнул, — твой отец.

Она быстро глянула на него и показала пару больших голубых глаз.

— Нет, — сказала она в нос, разоблачив тонкоголосый диалект Восточной Норвегии, — ты папа.

— А? — Он нахмурил брови.

— Это Трунн отец.

— Трунн? — Ярле вспомнил это мы из письма Анетты. — Трунн — это, что ли?..

— Это мой отец, — сказала девчушка внятно и отчетливо, будто она это предложение заучила. — Он работает в автосалоне. Он очень умный. А ты папа. Так мама сказала. Что ты папа. Что я должна звать тебя папой.

— О’кей, — сказал Ярле и предпринял мужественную попытку улыбнуться, — папа так папа.

На несколько секунд он потерял сознание, стоя там, в зале прибытия аэропорта. Было не просто трудно осознать и усвоить, что он вдруг должен начать отзываться на это древнейшее обращение, как какая-нибудь собака, — это было прямо-таки небесспорно, прямо-таки неприятно. Что за слово такое: он был не в силах осознать, что им будут называть его, в его звучании было все, что он оставил в прошлом, и оно ударило по нему, как бумеранг из железа.

— Папа, а папа?

«Мне что теперь, хвостом завилять, что ли? — подумал он. — Что, похоже, что у меня есть хвост? У меня мохнатая шерсть и радостно лакающий язык?»

Ярле попробовал отделаться от ощущения собакости и кивнул дочери.

— Да, — сказал он, — папа здесь.

— А у тебя телевизор есть?

Другие пассажиры с рейса Шарлотты Исабель выходили из внутренних помещений аэропорта и проходили мимо. Она все так же стояла, сложив руки на животе и вцепившись в оранжевую лошадку.

— Телевизор? — Ярле прокашлялся. — Ты имеешь в виду, есть ли у меня телевизор? — Он опешил. — Дома — у меня?

Девочка закивала, истово, несколько раз подряд.

— Ну да, есть у меня телевизор, — ответил он неуверенно.

— Нужно посмотреть похороны, — сказала его дочь, — и нужно забрать мой багаж. Так мама сказала. Что нужно не забыть забрать багаж. А можно поехать к тебе домой и посмотреть похороны? Принцессы Дианы? — Шарлотта Исабель сложила ручки, и лицо ее приняло озабоченное выражение. — Пли-из? Можно? А где твоя машина?

Сразу так много вопросов. Ярле попробовал сосредоточиться и выяснить, о чем же она, собственно, думает. О багаже? О Диане? О машине? Пли-из? Это всегда так с детьми, они не могут не думать несколько мыслей сразу?

— Моя машина? — Ярле снова сглотнул. — Нет… она… Это ты «вольво» имеешь в виду? Она в мастерской, — поторопился он сказать. — Мне жаль, но она в мастерской, вот, так что придется поехать на автобусе. А багаж, да! Конечно! Надо забрать багаж!

Машина?

«У меня же нет никакой машины, — подумал Ярле, — у меня же даже прав нет, но она совершенно очевидно ожидает, что у меня будут и права, и машина, — такие теперь детки пошли? Раз у человека есть дети, так он должен обладать кучей всевозможных вещей? Когда я был маленьким, было не так. Или не было?»

Она шла рядом с ним к ленте выдачи багажа, а он рассматривал ее. Аккуратное маленькое тельце, мелкие шажки — настоящая девочка. Видел ли он таких маленьких девочек с тех пор, как сам ходил в начальную школу?

— А, вот вы где, — услышал он рядом чей-то голос и увидел старую даму из автобуса. — Так, значит, это ваша дочка? — Она наклонилась к Шарлотте Исабель, широко улыбнулась и погладила ее по щечке. — И ты летела совсем одна, что, от самого Осло? Вот какая взрослая девочка! А понравилось тебе летать? Мурашки в животе бегали?

Шарлотта Исабель кивнула:

— Да, немножко, когда самолет взлетал, тогда. Так здорово было. А когда садился, было больно ушам, но тогда тетя в самолете сказала, что надо зевать, и стало лучше, а еще мне дали пазл с самолетиком.

Ярле сразу же почувствовал облегчение, когда старая дама с ней заговорила с уверенной интонацией, с опытностью в руках и во взгляде, и он увидел, как Шарлотта Исабель сразу же расслабилась, как она почувствовала, что в ней признали ребенка, а не заставляют нервничать, как иногда заставляет какой-нибудь неумелый тип вроде него самого.

— Ну а как тебя зовут?

— Шарлотта Исабель, — сказала его дочь, — но мама с папой зовут меня просто Шарлоттой или Лоттой. А тебя как зовут?

— Ирмелин, — сказала старая дама и повернулась к девочке-подростку, которая снимала с ленты чемодан, — а это моя внучка Карианна, она тоже прилетела из самого Осло.

Ярле стоял в каком-нибудь метре от них и смотрел, как они разговаривают друг с другом, без всякого стеснения. Старшая явно чувствовала себя прекрасно в обществе двух девочек перед багажной лентой, и девочки чувствовали себя как дома. «Странно, — подумал он. — Будто они из одного племени, из какой-то кастовой системы, или будто они подчиняются какому-то общему закону».

— Это мой рюкзак, — услышал он голос Шарлотты (ей вроде бы хотелось, чтобы ее так называли — или Лотты?), и он инстинктивно отреагировал на то, что воспринял как конкретное задание, которое он был в состоянии выполнить: снять рюкзак с багажной ленты.

— Вот этот, — сказал он, решительно подхватил рюкзак и легко закинул его за плечи. — Этот? А больше ничего?

Шарлотта покачала головой:

— Нет, это все. В нем подарки на мое деньрожденье, а у тебя есть для меня подарки?

У Ярле забегали глаза.

— А что мы будем делать на мое деньрожденье, вообще-то? Это же в четверг. Гостей позовем?

Глаза у Ярле все еще бегали.

— Да, — сказал он громко и решительно, — само собой… конечно! Конечно у меня есть для тебя подарок! Конечно позовем гостей!

— Ур-ра-а! — Девочка захлопала в ладоши. — А кто придет?

Ярле откашлялся и издал короткий натужный смешок.

— Нну, это, значит… это сюрприз. Ну ладно, — сказал он поскорей и обратился к пожилой женщине Ирмелин, будто она тоже была его родственницей: — Нда, знаете ли, дети, да… Ну, мы тогда пошли, пока?

Шарлотта улыбнулась и, продемонстрировав трогательную пустоту между двумя верхними зубами, подняла правую руку и сказала:

— А это моя поня. Я ее люблю.

В автобусе по дороге от Флесланна у Ярле горели уши, голова была тяжелой. Шарлотта Исабель привносила в этот тихий субботний день детский шум.

Он не мог вспомнить, чтобы ему когда-либо задавали столько всеохватных, перескакивающих с одного на другое вопросов, он не мог вспомнить, чтобы его мозгу раньше приходилось решать такие сложные задачи на концентрацию внимания. «А мы в Бергене сейчас? А почему на дороге так много поворотов? А почему у старой тетеньки была лиловая шляпка? А телевизор — у тебя большой?

А ты знаешь эту старую тетеньку? А кто это та девочка в наушниках, которая сидит рядом с тетенькой? А у тебя только один телевизор? А ты знаешь, что мою поню зовут Ида? А ты знаешь, что у меня есть лучшая подруга, она со мной ходит в один класс, ее зовут Сюсанна, и у нее есть брат, у которого есть мотоцикл, и мама, а у нее рак? Мама говорит, что вы были очень маленькими, когда друг друга полюбили, — это правда? А у тебя есть собака? А у тебя есть кошка? А у тебя есть микроволновка? А у тебя есть тамагочи?»