Идеальный вариант - Лариса Райт Страница 15

– А ты? Что будешь делать ты?

– Писать картины.

– Глупости! Так не бывает!

– Бывает!

– Если ты о родителях, то это лишь странное исключение из правил. Уж слишком разные люди.

– Но ведь они были счастливы, – говорила строптивая Ветка.

– Не знаем, не знаем, – отвечали вредные тетки.

А мнительная Светланка отправлялась к матери:

– Мамочка, вы ведь были счастливы с папой?

– Конечно. Очень.

– А как? Почему? Вы ведь были настолько разными. Как же вам удалось прожить столько лет вместе?

Она молчала какое-то время. Смотрела на его портрет, что стоял на книжной полке, закрывая собой все ее монографии. Смотрела долго. Нежно. Пронзительно. Так, что только слепой мог не заметить в этом взгляде бесконечной, глубокой любви. Так, как привыкли они смотреть друг на друга в течение всей жизни. Смотрела, а потом отвечала:

– Доченька, я не знаю.

Нина вошла в квартиру и, бросив чемодан у двери, опустилась на пол. Гнетущая тишина родного дома сковывала ледяным холодом. Пустота наводняла и пространство, и душу, и мысли. Из зеркала на противоположной стене смотрела старуха. «Всего пятьдесят пять, – подумала она, – а ни одной мечты, ни одного желания. Нет, одно все-таки есть: помыться после самолета. Но это пустое, мелкое, будничное. А настоящего, большого, значимого больше не хочет. Ничего не хочет». Нина рассматривала ввалившиеся глазницы с черными кругами под нижними веками. Конечно, дал о себе знать восьмичасовой перелет, но все же лицо хранило печать не только усталости, но и всей не слишком счастливой жизни. А ведь так хорошо, легко и безоблачно все начиналось.

Нина была любимой дочерью. Даже обожаемой. Мама просто любила, а папа по-настоящему обожал. Она была принцессой, королевишной, красавицей, куколкой и самой лучшей доченькой на свете. Несмотря на такое буквально подобострастное отношение, покладистый характер Нины ничуть не испортился. Она росла неизбалованным и миролюбивым ребенком, не конфликтовала со сверстниками, а если ее все-таки обижали, никогда не могла ответить тем же. Напротив, любая неприятность заставляла ее переживать, плакать и бежать за помощью. А бежать – она знала – было к кому. С того момента, как Нина себя помнила, папа стоял за ней мощной глыбой, готовой при первой необходимости выступить на передний план и закрыть собой «королевишну» от любых превратностей судьбы. И она этим пользовалась постоянно.

– Вот. – Пятилетняя девочка стояла перед отцом, размазывая по щекам слезы и выставляя вперед коленку с порванными колготами.

– Почему принцесса рыдает?

– Вот! – Приподняла ногу и шмыгнула носом.

– Больно, красавица?

– Не-е-ет.

– А отчего слезы?

– Мама сказала, что больше таких колгот не купит. Они дорогие и на мне горят. Потуши, папа, потуши!

– Не плачь, золото. Она имела в виду, что надо быть аккуратнее. У тебя что ни день, так рваная одежда, будто ты не в детский садик ходишь, а на войну. – Он чмокал Нину в покрасневший нос и трепал по щеке, сажал на колени, шептал в ухо, щекоча мочку темными усами: – Мама пускай не покупает. Я буду, договорились?

– Договорились! – Радостная дочь чмокала его в ответ. – А от мамы секрет?

– Секрет.

– Узнает – наругает.

– Ничего. Прорвемся, малыш!

Проблемы с колготами выросли до проблем в учебе, в отношениях с друзьями и с кавалерами. Но стоило выговориться отцу и услышать неизменное: «Прорвемся, малыш!», как все невзгоды мельчали и отступали, а жизнь вновь становилась легкой, беззаботной и прекрасной. Папа обсуждал с ней тенденции моды, кулинарные изыски и тему полового созревания. С ним она готовилась к поступлению в институт и к первому свиданию. От него узнала об открытиях Менделеева, самоубийстве Есенина и пользе презервативов. Папа был верным соратником и отличным помощником абсолютно во всем.

Нина платила отцу сторицей. Шагу не могла сделать, чтобы не спросить совета. По любому пустяку спешила сначала узнать его мнение, а потом принимать решение. И всегда поступала так, как подсказывал папа. Нет, он не настаивал на своем, никогда не пытался сломать дочь или специально усилить влияние. Это получилось само собой. Папа был безоговорочным авторитетом. Мама сердилась, говорила:

– Отпусти поводок. Она без тебя дышать не сможет.

– Сможет. – Папа смотрел на девушку влюбленными глазами. – Куда денется. Всему свое время.

Время пришло, когда ей исполнилось девятнадцать. Новое знакомство в компании друзей выросло в большое серьезное чувство. Молодой человек Вадим был из тех, о ком никто и никогда не сказал бы: «Душа компании». Он был молчалив, серьезен, несколько вальяжен и настолько не походил на тех веселых балагуров, с которыми Нина привыкла проводить время, что своей исключительностью пленил ее буквально за один вечер. Роман развивался стремительно. Конфетно-букетный период уже через пару недель перешел к активному обсуждению планов на совместное будущее. Впервые дочь не просто не слушала, но даже не интересовалась папиным мнением. Нет, после знакомства она, конечно, спросила родителей, понравился ли избранник. И глаза так горели тем особенным светом, которым сияют глаза безусловно влюбленной девушки, что они не осмелились произнести ничего такого, что могло бы расстроить драгоценную принцессу.

Тогда Нина убежала провожать кавалера до метро и не видела, как мама тихонько плакала на кухне, и не слышала, как папа, нежно поглаживая плечо жены, шептал:

– Прорвемся, малыш.

Прорываться, однако, пришлось самой. Сразу после свадьбы, которая случилась через несколько лет, муж, закончивший медицинский институт, получил распределение в Якутию. Наивная и окрыленная чувством девушка была охвачена романтическим волнением по поводу предстоящего переезда. Все казалось новым, неизведанным и от этого сказочно волшебным. И напрасно родители уговаривали не спешить, закончить институт (третий по счету: не складывалось у Нины с высшим образованием), она взяла очередной академический отпуск и упорхнула вслед за любимым.

Волшебство закончилось с первыми морозами, привычными для жителей Севера и совершенно невероятными для людей, столкнувшихся с такими холодами впервые. К тому же первую зиму переживать пришлось не одной, а с двухмесячной Лариской – девочкой капризной, беспокойной и очень болезненной. Папа-врач отдавал указания, как и чем лечить, и отправлялся на бесконечные дежурства в больницу, оставляя Нину в одиночестве воевать с постоянно сопливой дочерью. А мама варила травяные отвары, привязывала к кулечку с ребенком грелку, шесть раз в день промывала дочери нос, четыре раза меняла ушные компрессы, три раза вливала сироп от кашля и постоянно носила на руках.

К полугоду Лариска перенесла пару бронхитов, несколько отитов и два воспаления легких. Походила девочка на крохотного червячка, которого забывали кормить. И это при том, что Нина только и делала, что отваривала овощи, жала соки, выращивала гриб, из которого получался неплохой творог, и с утра до вечера пыталась впихнуть в несносную дочь хотя бы одну лишнюю ложку, хотя бы одну бесценную каплю молока.