Маленькие радости Элоизы - Кристиана Барош Страница 16

И тогда Камю, в свою очередь, стал щупать опухоли. Помял их как следует. Посмотрел на маму, посмотрел на Элоизу, спустил Элоизины штаны и — скорчил ТАКУЮ рожу… Странный он, этот доктор!

Маме и Элоизе потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в его кудахтанье. Но потом они поняли: он просто помирает со смеху.

— Элен, побойтесь Бога, — еле выговорил он, хохоча как ненормальный, — растет девочка, вот и все!

Мама схватилась за голову:

— Боже, какая же я идиотка! — А потом, себе в оправдание, добавила: — А не слишком рано это у нее, доктор?

Элоиза тут же нацепила самый тесный из своих свитерков, чтобы те, у кого грудей нет, увидели, какие они бывают. «Вот! Вот! У меня-то есть груди, — хвалилась она, — а у тебя что?» Заиметь сиськи раньше, чем у других они заведутся, это что-нибудь да значит! Все-таки возвышает над толпой…

Дедуля пробурчал:

— А не рано, нет?

— В точности, как у меня, — процедила сквозь зубы бабуля Камилла, — у меня тоже грудь стала расти в одиннадцать с половиной лет…

— Шутишь? — усмехнулся Дедуля. — Знаешь, что-то я не помню блаженных дней, когда у тебя были хоть какие округлости…

— Я, во всяком случае, — тут же отозвалась Камилла, — когда Полина стала взрослеть, ни секунды не думала, будто это рак: я-то ведь не такая безнадежная идиотка! Боже, что за наивность!

— Увы… — только и вздохнула в ответ мама. Крыть было нечем.

Дедуля слинял, он не любил воспоминаний о Полине.

Элоизе наплевать было на словесные битвы между матерью и Камиллой, они происходили изо дня в день, и тем более наплевать на Полину, как и на всех, про кого рассказывают небылицы, а взглянуть на нечто, хм… Вот у нее, Элоизы, есть груди, и они видны кому угодно! Попробуй скажи, что нет!

Она то и дело заглядывала во все зеркала и во все витрины с чувством огромного удовлетворения. «Я теперь женщина, — думала она, — я теперь женщина, как мама, я теперь женщина, и они все от меня еще обалдеют!»

Стоп! Кто? Кто обалдеет? Не будь дурочкой, Элоиза, уймись… Да и кого ты хочешь поразить?

В этот день, когда Элоиза вернулась из школы, глаза ее сияли надеждой. Она проскользнула в свою комнату, закрыла за собой дверь и вытащила из ранца то, что, смошенничав, выиграла в школьном дворе на переменке.

Это был камешек, не очень-то большой, но зато… «Какая фактура!» — сказал бы учитель рисования. Быть похожим на гальку, когда ты всего-навсего щебенка, дело не простое… Природа тоже умеет мошенничать, подумала Элоиза. Сегодня с самого утра ей приходят в голову странные мысли. Мама не вышла бы на улицу не расфуфырившись, бабуля Камилла — без шляпки, Дедуля подстригает усы всякий раз, как идет играть в белот [9]к Адмиралу… А папа… он бреется, если надо идти на работу, а по воскресеньям — никогда! «Ага, — говорит тогда мама, — мы имеем право ходить грязными и колоться щетиной, когда никто нас не видит, кроме своих!» Следовательно, что? Следовательно, все на свете притворяются и мошенничают. Ну и… Ну и разве это оправдание, вздыхает Элоиза.

Она-то это сделала впервые. Смошенничала то есть. Другие девчонки — запросто, они, чаще всего за ее спиной, зарятся на некоторые ее вещички — типа, там, ластиков или заколок для волос — и не стесняются в средствах, чтобы раздобыть их потом. Ба! Такова уж жизнь! Элоиза, во всяком случае, не принимает «игры», пока эти вещички не становятся ей как бы и не очень нужны. «Я как дерево, — напевает про себя Элоиза, — и с меня каждый год осыпаются листья. Да, такова жизнь».

Когда ей стукнуло восемь, она убедилась, что мир полон феноменальных явлений, которые необратимы и с которыми ничего нельзя поделать. Например, листопад. К нему надо просто привыкнуть, как и к тому, что перестаешь безумно любить то, в чем прежде души не чаяла. Вот, скажем, папу начинаешь любить меньше, чем раньше. Что до Бабули, тут и говорить не о чем. С тех пор как Камилла заперла книжки под предлогом того, что Элоиза портит глаза, читая то, что ей не по возрасту… Ух, противная!

Стоит Элоизе «потерять» что-нибудь, мама начинает восхищаться ею: «Подумать только, как щедра эта малютка, даже слишком щедра, готова отдать последнее!» Когда это случилось в первый раз, Элоиза так на нее и уставилась во все глаза: неужто мама и вправду не понимает, что происходит на самом деле? Нет. Не понимает. Она сочиняет образ, такую прекрасную картинку: «Ты замечательная девочка, Элоиза! Ты такая добрая!» Ох, мама и реальная жизнь — совсем разные вещи…

Элоиза опять вздыхает: лучше вернуться к гальке. К ее камешку. Пытаться понять принципы действия родителей — сплошная морока. Но по существу, умничанье стариков — просто как барабанный бой, одни только расхожие идеи, «ах-ах!». В их присутствии Элоиза чувствует себя втиснутой во множество, вот как в математике, множество совершенно одинаковых десятилетних девочек. Тоска от такого однообразия, да и неправда это все.

Камешек голубой. Совершенно голубой, таких не бывает в природе. Бабуля, возведя глаза к потолку, разумеется, припомнит плащ Марии: «О, Мария, Пресвятая Дево, Мати Христа Бога нашего, Царице Небесе и земли!» Дедуля пожмет плечами, потому что все равно увидит его серым, он дальтоник, Дедуля. Еще два года назад Элоиза громко спросила, какое отношение имеют к зрению Дедули братья Дальтоны из комикса ее кузена, а мама тогда сказала: «Нет смысла объяснять, все равно не поймешь…»

А вот шеститомный «Ларусс», [10]как обычно, ничего не утаил, как и насчет капусты, в которой находят младенцев. Элоиза никого, кстати, об этом и не спрашивала: ей с пяти лет было все абсолютно ясно. Если ты видишь у матери огромное пузо, мешающее поцеловать ее как следует, а потом это пузо пропадает одновременно с появлением на свет младшего братишки — что, разве уж так трудно догадаться, откуда берутся дети? Она тогда так и сказала, похлопав маму по опавшему животу: «Значит, ребеночек — пф-ф, да?» Подружки бабули Камиллы раскудахтались, как целый курятник.

— Старые девы, — усмехался Дедуля, — из тех, кто думает, будто детей находят в капусте и больше нигде! Представляешь, зайка, им никто никогда так ничего и не объяснил!

«Хм, будто мне кто-то что-нибудь объяснял, — подумала Элоиза, — сама до всего дошла, да не так уж это и трудно, достаточно открыть глаза пошире». Потом она убедилась, что была права, — после, когда научилась читать. Не надо принимать детей за дебилов!

Зато родителей Элоиза считает совершенно недоразвитыми, вот! Просто при-ми-тив-ны-ми — ничего себе словечко! По телеку, в восьмичасовых новостях — теперь, когда она уже в шестом классе и ей задают уроки на дом, она может смотреть телик! — так вот, в восьмичасовых новостях один совершенно шикарный дядька прямо как пощечину влепил другому не менее шикарному дядьке: «Ваши, — говорит, — доводы примитивны!» Все в том же словаре можно было найти не только определения, но и примеры, и Элоиза убедилась, что была права насчет родителей. Но все-таки забавно это понимать. Если твои родители — взрослые всего-навсего в зачаточном состоянии, примитивный набросок на скорую руку, разве не ухохочешься, думая об этом?