Банк - Дэвид Блидин Страница 16

— Ваша правда.

Моя собеседница издала странный смешок, похожий на хрюканье, откинулась на спинку дивана, заправила прядь волос за ухо и вздохнула:

— Я тоже не всегда так срываюсь, к вашему сведению.

Женщина с Шарфом смотрела мимо меня — на экран маленького черно-белого телевизора, где шла серия «Герцогов Хаззарда», а может, на шеренги пыльных бутылок соуса чили вдоль стены.

— Раньше я любила болтовню. В смысле, болтунов. Называйте как хотите. Смущение есть признак чувствительности.

Я надеялся, что это мы удачно отклонились от темы, но разговор не клеился. После неловкого молчания я догадался сказать:

— Сегодня вы произвели на нас неизгладимое впечатление.

— Вы о чем?

— В одиночку справились с двойной порцией генерала Цо. Мы, — я кивнул на трио мужланов, поднявших бокалы в нашу с Женщиной честь, — не думали, что вам такое по плечу.

Она улыбнулась. Улыбка вышла формальной, за ней не чувствовалось теплоты.

— Слушайте, я понимаю, вы подошли извиниться с добрыми намерениями… — Она нервно засмеялась и стерла пятно от соуса с подбородка. — Не представляю, как я собиралась закончить это предложение. Видимо, просто хочу сказать, что очень, очень устала. Не знаю, чего вы от меня ждете, простая это вежливость или за ней скрывается нечто большее…

— Простая вежливость, — с готовностью подтвердил я. — Не беспокойтесь.

Я оглянулся на Пессимиста. Он жестом показал, что пора идти.

— Еще раз извините за ссору в «Старбаксе». Было очень приятно снова случайно вас встретить.

Я повернулся, собираясь вернуться к нашему столику, но Женщина меня окликнула:

— Подождите.

Покопавшись в сумке, она достала визитку и протянула ее мне, перегнувшись через стол:

— Если позволит наш с вами напряженный график, можно сходить куда-нибудь выпить кофе. Хочу убедиться, что вы не будете снова мешать меня с дерьмом, стоя в очереди.

Несмотря на язвительные подколки Пессимиста по дороге в офис и попытки Клайда выкрасть визитку из моего кармана, я возвращался триумфатором с бурлящим в жилах тестостероном. Трое идущих рядом со мной простых парней годились разве что для постройки деревянной изгороди на заднем дворе. Я, напротив, чувствовал себя настоящим мужчиной, неотразимым, дерзким, молотящим кулаками по груди альфа-самцом. До тех пор, пока не вернулся на свое место и не увидел стикер, приклеенный к сиденью стула.

Сейчас 12.45. Справлялся у Полностью Некомпетентной Секретарши, но она понятия не имеет, куда ты подевался. Так не пойдет. Зайди ко мне, как только вернешься.

Записка Сикофанта была написана буквально через минуту после нашего ухода — должно быть, заседание закончилось рано. Взглянув на часы, я понял, что пропадал без вести полтора часа.

Кастрировать нельзя помиловать. И я точно знаю место запятой.

У Пессимиста ушло две недели на высиживание и пестование плана свержения Блудного Сына, и катализатором процесса совершенно неожиданно стала Лулу Хейфеншлифен.

Не считая нашего Союза Четырех, фрау Хейфеншлифен является единственной сотрудницей Банка, которой я искренне симпатизирую. Лулу родом из-за океана — Польша или Нидерланды, не помню, и телосложением напоминает страуса: тонкая шея, скрытая вверху под непокорной светлой гривой, маленькое сморщенное личико с внушительным носом и корпулентный торс на тонких ножках. Всегда можно узнать, что Лулу идет по коридору: о ее появлении объявляет характерный пронзительный смех, обрывающийся оглушительным чиханьем. Когда она входит, краснощекая, в какой-нибудь блузке в горошек, с пластмассовым цветком, воткнутым в воронье гнездо на голове, атмосферу наполняет ощущение доброты и сердечности, словом, чего-то очень хорошего, что ассоциируется со свежеиспеченным печеньем с шоколадной стружкой, зелеными лужайками с солнечными пятнами и тому подобным.

Я считаю, это ощущение связано с простодушием Лулу. В выходные, пока Волокита-Генеральный клеит новую девицу в койку, а Сикофант впечатывается мордой в телеэкран, пытаясь разглядеть подробности скверной копии порнофильма на платном канале, я знаю, что Лулу Хейфеншлифен разъезжает на сверкающем алом мотоцикле, громко сигналя, волосы, окрашенные разноцветными «перьями», развеваются на ветру, а укрепленная впереди корзина наполнена свежей репой. Лулу, смеясь, чихает на основное правило больших городов, где якобы необходимо быть искушенным, извращенным и нетрадиционным, чтобы хорошо проводить время.

По должности Лулу — координатор мероприятий, отвечающий за организацию корпоративных сабантуев и прочих торжественных событий, но в связи с тем, что Самая Холодная Рыба в Пруду — известный скряга (ходят слухи, что он периодически исследует расходные отчеты, выявляя греховную расточительность), ее официальные обязанности сведены к минимуму: новогодняя вечеринка и торжественное подведение итогов летней практики аналитиков.

— Здравствуйте, мои поросятки, — проворковала Лулу, входя в офис, раскрасневшаяся, в приподнятом настроении и фетровых ботинках, хотя на улице нехолодно.

За вычетом эксцентричности, приветствие приятно напоминало объятия любимой тетушки. Даже Пессимист расплылся в улыбке, до отказа растянув лицевые мышцы. Лулу устроилась на свободном стуле, охлопала себя по юбке из тафты в оранжево-коричневую полоску и указала на мой стол.

— Будь хорошим мальчиком, дай мне носовой платок.

Я почтительно вручил ей бумажную салфетку, которую Лулу приняла, трепеща накладными ресницами. Дважды высморкавшись, она сунула платок куда-то в складки юбки и засияла нам блаженной улыбкой. Зрачки у нее блестели, как частицы эбенового дерева. Мы повернулись к ней на стульях, утомленные придворные ее величества Лулу. Прижав руку к груди, фрау Хейфеншлифен коротко и резко кашлянула, и ее сморщенное личико скривилось.

— Ах, межсезонье всегда на меня так действует… Полагаю, вы все в добром здравии?

— Да, с нами все в порядке, — кивнул Пессимист.

Это прозвучало не очень убедительно. Лулу нахмурилась, сокрушенно поцокав языком.

— Мальчики слишком много работают в своем маленьком отделе. Сплошная работа и никаких развлечений, найн?

Мы смотрели на нее в задумчивом молчании.

— Найн?

— Ладно, — сдался Пессимист, опустив голову. — Все очень плохо.

— Бедные мои поросятки, — вздохнула Лулу.

— А как у тебя дела? Жаба очень злобствует?

Лулу пожала плечами:

— Жаба все тот же жалкий, ничтожный тип. Он считает, что, если мы работаем в одном отделе, со мной можно развязничать! Но поверьте, котятки, — она смачно хлопнула в ладоши, — с Лулу такое не проходит.

— Вот мудак, — не выдержал Пессимист.