Четыре унции кофе - Иван Райли Страница 16

КЭРОЛ

Но уже на следующий день мне протянули видавший виды Samsung, и на другом конце меня ожидала та самая «деваха». Пришлось договариваться о встрече. Она спросила мой номер, затем в течение получаса прислала мне ссылку на портфолио. И, надо сказать честно, я опешил. Кто бы мог подумать. У девчонки и вправду был талант. Во-первых, судя по ее работам, она весьма недурно рисовала от руки, что достаточно редкое качество среди дизайнеров, учитывая достижения компьютерной графики. Во-вторых, техникой коллажа владела в совершенстве. Она делала «Уайт Рэббит» бар в Чикаго, салон «Триффало» в Миннесоте, оформляла 4 отделения «Уэллс Фарго» и десятки витрин в торговых комплексах трех штатов. Для девушки из провинции блестящий послужной список. Когда она припарковала свой жук перед входом (накануне установили бронзовые перила), я увидел широкоскулую, улыбчивую шатенку в приталенных джинсах клеш и пацифистским знаком перевернутой вагины на салатовой футболке. С собой у нее был профессиональный фотоаппарат с угрожающих размеров объективом. Она первой протянула руку. Я повел ее показывать наши владения, уловив легкий цветочный запах (RalphLauren?). Попутно обрисовал контуры того, что нужно было сделать, умышленно пытаясь предоставить ей побольше места для творчества. Давайте двигаться от банального, сказал я. Предположим, вы открываете ирландский паб. Самый идиотский вариант – это повесить флаг перед входом. Следующий этап – национальные цвета в интерьере. Далее – официанты в национальной одежде. Поднимаем планку – блюда, приготовленные не просто по-ирландски, а с какой-то местной изюминкой. Пятый уровень – как раз то, над чем нам придется потрудиться. Это может быть остов рыбацкой лодки – древний нос, очищенный и пролакированный, с вбитым в него массивным латунным кольцом. Или картина с панорамным видом на Дублин, каким он был 100 лет назад. Цветок, который по древне-ирландским преданиям сулит долголетие тем, кто к нему прикоснется. Ступа в углу – символ счастливой жизни. Или сделанный из овечьей шерсти амулет-паук на подоконнике, залог плодородия. А может, просто ветка в вазе, зерна гороха, ткань. Я не знаю. Просто озвучиваю все, что приходит в голову. Здесь есть подсобка, в которой можно разместить всю бутафорию. А теперь самое интересное. Мы открываем не один ресторан, а целых семь. В понедельник он будет словенским, вовторник испанским, в среду датским, в четверг венгерским, в пятницу шотландским, в субботу еврейским, а в воскресенье швейцарским. Каждый день недели будет посвящен одной национальной кухне. И каждый день недели в ресторане будет меняться антураж. В разумных, необременительных пределах. Можно, например, поменять одни картины на другие, светильники или занавески. Конечно, мебель мы трогать не будем, но какие-то съемные конструкции на стенах или потолке приветствуются. Если хотите добавить музыку – можем обсудить и это. Пока я говорил, она делала пометки в ежедневнике. Потом мы поднялись на второй этаж. Рабочие заканчивали стелить ковролин. Она спросила о напольных цветах, и я объяснил, что хотел бы подобрать растения и вазы, которые вписывались бы в общий колорит. А потому и здесь готов положиться на ее вкус и профессиональное чутье. Она улыбнулась, распознав откровенную лесть с долей иронии. Антураж обеих барных стоек в вашем полном распоряжении, заверил я. Она привела в готовность фотоаппарат и сделала пару десятков снимков в разных ракурсах. Не в пример мраморному полу, ковролин полностью поглощал эхо ее сандалей. Я остался ждать у лестницы. Она вращала аппарат в руках, приседала, снимала с колена. Покончив с этим, мы стали спускаться, причем я пошел первым, как бы страхуя, и протянул ей руку, но она отказалась и предпочла придерживаться за перила. Мебель лежала нераспакованной в трех десятках плоских картонных ящиков. Она сказала, что обязательно хочет взглянуть на хотя бы один комплект в сборе. От этого может многое зависеть. Я пообещал, что позвоню ей послезавтра, как только соберем и расставим столы. Не забыл упомянуть и о скатертях. Она попросила еще раз перечислить национальные кухни, сделала заметки в блокноте. Неброское кольцо с изумрудом на мизинце отпечатало выемку в бумаге, пока она писала слово «швейцарская». Я заманил ее в подсобку. Это было единственное помещение, где установленные, но еще накрытые заводской упаковкой плиты можно было использовать в качестве стола. Из папки, оставленной там за час до ее приезда, я достал стандартный одностраничный договор о неразглашении. Она и бровью не повела. Подписала, по-прежнему улыбаясь. Я спросил, нужно ли нам оформить какие-либо бумаги с ее стороны. Кэрол пообещала сбросить контракт на электронку, но по поводу сумм она пока сказать ничего не могла. И, если позволите, еще пару снимков нижнего зала. Разумеется. Я оставил ее одну. Мне нужно было закончить меню и заняться порционным подсчетом. Занятие, которое я ненавидел от всей души. Но без него никуда. Работу с таблицами по уварке/усушке продуктов не назовешь особо творческой. Однако между готовкой на четверых и приготовлением 100 порций есть разница. И от этого не отвертеться. Попутно я проверял наличие продуктов и цены на них в ближайших супермаркетах, на рынках и в сети поставщиков HoReCa. Холодильники, морозильник были готовы. Вытяжка функционировала. Я заполнил форму на допуск к работе от FDA. На следующей неделе мы должны были получить лицензию на продажу алкоголя в ресторане, принадлежащем компании «Дж&Трэвис». От всего этого голова шла кругом. Помимо бытовых проблем, вплотную подошло время заняться поиском персонала. Накануне вечером в комнате Трэвиса мы прикинули, сколько нам понадобится человек, чтобы открыться. На кухню нужно было хотя бы два повара (при условии, что и мы сами стоим у плиты) и двое-трое людей на нарезку. По одному бармену внизу и наверху. Парень на закупку продуктов с собственным вэном. Метрдотель и хотя бы один портье или как его там. Теперь официанты. Чтобы обслуживать оба зала, потребуется человек пять, не меньше. И всегда должно быть пару на подхвате по звонку. Я сказал, что было бы недурно отбирать ребят со знанием языков, но тут же понял, как нереальна эта идея. Найти официантов, говорящих по-грузински, датски или словенски теоретически можно, но практически – долго и дорого. По поводу униформы ни у меня ни у Трэвиса не было особых преференций, и мы решили положиться на дизайнерский талант Кэрол. Была еще одна загвоздка, которая обещала стать большим ржавым гвоздем для всей затеи. Мы стояли перед выбором: либо работать шесть дней с одним выходным, либо набирать дополнительный персонал для ротаций по семидневке. Если прикинуть на пальцах, с финансовой точки зрения выгоднее было первое. К тому же я вычитал на форумах профессионалов, что понедельник, как правило, один из самых малокассовых дней в ресторанном бизнесе. Если только ресторан не включен в комплекс, обеспечивающий постоянный приток клиентов. Словом, не про нас. Я размышлял, какой же национальной кухней пожертвовать. Чтобы никого не обидеть, скатал в шарики семь бумажек и перемешал их в первой попавшейся кастрюле. Позвал одного из рабочих. Парень вытащил словенскую. Я мысленно извинился перед всеми словенцами мира. Но в свое оправдание добавил, что словенская кухня этнически близка к словацкой и чешской, а уж ресторанов чешской кухни в Чикаго не менее четырех. Кто в этом усомнится, пусть справится в TripAdvisor. Оставалось выбрать название. Первым, что брякнул мой партнер, было «Джей энд Трэвис»– так же, как называлась компания. Понятное дело, я и слушать не стал, сделав скидку на его молодость и наивность. Вариант, все время крутившийся у меня на языке, был «Семь поваров». И то, что мы убрали седьмую кухню ничего не меняло. Даже добавляло пикантности непонимания. Трэвису такой вариант понравился. Мне не очень. Все было бы просто замечательно, если бы не второй этаж и пасторальный вид из его окон. Понимая, что время уже стучит нам по затылку и без названия не будет вывески, я все-таки решил выдержать паузу в надежде, что нужный вариант всплывет сам собой. Не лучшее решение для менеджера. Но что есть, то есть. Для подбора персонала можно было обратиться в кадровое агенство, если бы речь шла об открытии ресторана в центре Чикаго. Но нам скорее всего придется иметь дело с местной публикой (исключая поваров и метрдотеля), а значит, начинать следует с объявления в здешние газеты. Наверняка найдутся парни, желающие подработать перед поступлением в колледж или вместо него. Что касается поваров, то здесь на молниеносный успех я не рассчитывал. Опытный повар стоит денег. Он может быть капризен. Потребует внимания и дополнительных бенефитов. Нужен ли нам такой? Тем более что вся концепция ориентирована не на высокую кухню, а на здоровую сытную домашнюю еду. Но и с абсолютными новичками можно запариться. Хвала Полу, у него было терпение обучать неотесанного лингвиста. У меня такового нет. Нам явно нужны парни с опытом, еще не Рэмзи, но уже обстрелянные воробьи. Я составил текст объявления и повесил его на нескольких сайтах сразу. С метрдотелем оказалось еще сложнее. Помимо платного объявления, мне пришлось подписаться на сервис Indeed, дабы получить доступ к базе резюме. Я нашел всего 9 профилей – совсем не густо, если учесть, что половина вообще откажется переезжать. Еще двое-трое заломят цену. Остается почти ничего. Мы стояли перед выбором: либо отказаться от архетипа (высокий статный убеленный сединами мэтр в безукоризненном фраке и белых перчатках), либо искать такого кандидата повсюду. Буквально через час после того, как мы расстались, позвонила Кэрол. Я готов был проверить почту, чтобы подтвердить получение контракта, но она сразу сказала, что по другому поводу: я просто вспомнила, где слышала про такой ресторан. Упс, подумалось мне. Эта фраза насторожила. Я спросил: вы имеете ввиду каждый день недели другая кухня? Нет, сказала она, я про ресторан, в котором интерьер можно менять по желанию. Есть такой фильм, «Подозрительные лица», может, вы видели. И там один из героев в самом начале говорит инвесторам про такой ресторан. Я спросил: правда? И пообещал: обязательно посмотрю, спасибо, Кэрол, жду вас послезавтра, я позвоню. И не забудьте про контракт. Когда нас разъединили, я позвонил Трэвису, чтобы узнать, когда он будет, скручивать столы в одиночку мне было скучно, да и вес каждого пакета был не менее 50 килограммов. Я решил стоптать сэндвич. Попутно погуглил фильм, о котором упоминула Кэрол. Брайан Сингер снял его пару лет назад, странно, что мы разминулись. Вечером я скачал его и проглотил в один присест с огромным удовольствием. Эпизод, о котором говорила Сэнди, был следующим. Дин Китон (его играл Гэбриэл Бирн), сидя за столом в дорогом ресторане вместе со своим адвокатом и двумя потенциальными инвесторами, излагает за бизнес-ужином свою идею. Он говорит: «На самом деле я имею ввиду ресторан, меняющийся со вкусом, но сохраняющий внешнюю эстетику. Иными словами, атмосфера не будет нарисована на стенах». Конец цитаты. Уверен, он сказал бы больше и наверняка пояснил в красках и подробностях, что имеет ввиду. Но вся беда в том, что его бесцеремонно оборвал агент американской таможни в компании двух фэбээровцев, положив конец застолью вместе с новой концепцией ресторана. И больше ни режиссер, ни его персонажи к этому не вернулись. Я отметил хорошую память Кэрол, ее внимательность к деталям. Мысленно поблагодарил за прекрасный киновечер. С утра мы впряглись собирать столы для второго этажа. Нужно было что-то решать с бухгалтерией. Я просмотрел предложения по основным видам софта для учета финансов в заведениях общепита и пришел к мысли, что при нынешних успехах программирования нанимать живого бухгалтера не имеет смысла. В качестве страховки был еще и вариант дистанционного обслуживания сторонней фирмой. Я просто должен был бы сканировать входящие счета и ежедневные кассовые отчеты, отправлять их раз в неделю, а они бы уже разбирались с налогами и всем прочим. Плюс этой системы состоял в том, что фирма отвечала за любые недочеты и промахи. Но перед тем, как сделать выбор, было бы нелишним посоветоваться со стариком. Я подумал, как человек столько лет занимающийся бизнесом, он наверняка знает, что предпочтительнее для нас. Ближе к обеду стали подъезжать соискатели хлебных мест. Первым я отшил долговязого парня, густо покрытого татуировками. Его девица попытала счастья с вакансией официантки. С тем же «успехом». После них пришел Мэтью, шебушной и улыбчивый бородач двадцати пяти лет отроду. Он работал шефом в кафетерии, том самом, из которого Родж привозил нам сэндвичи, едва мы приступили к расчистке этих авгиевых конюшен. Готовить он умел. Но, по-моему, его перло не по-детски. Я сказал, что если мы примем положительное решение, ему нужно будет пройти тест на наркотики. Без проблем, улыбнулся он. А потом догадался, сделал умоляющую гримасу, смешав ее с остатками смеха, и произнес: да уменя просто характер такой, гиперактивный. Меня и мать ругала вечно, и в школе. Зато на кухне я огонь, вот увидите. По его просьбе мы поднялись на второй этаж, и он остался доволен. Две девушки-подруги попробовались на должность официантки. Одна закончила школу, вторая еще доучивалась. Обе с порога заявили, что они несовершеннолетние и работать в заведениях, где танцуют стриптиз, не имеют права по законам штата Иллинойс. Стриптиз? – переспросил я. А сам подумал: почему бы и нет? Воткнем шест посреди зала, возьмем тетю Полли булками трясти под аккомпанемент одноглазого Джо с аккордеоном. Девушки выглядели опрятными и та, что постарше, сообщила, что работала в прошлом году официанткой на каникулах в Юте. Почти три месяца. По моей просьбе они оставили номера телефонов. В дверях их едва не сшиб сухопарый мужик в бандане и джинсовой двойке. Ко мне он обратился на манер «привет, братиш». И добавил: я —кок. При этом он сплющил губы и стал многозначительно кивать. Я осведомился об опыте. Он, едва не обидевшись, стал перечислять суда, на которых ходил от Барроу до мыса Горн. Он ловил морских дьяволов на Кайманах, опустив за борт сачок, тут же потрошил и обжаривал в масле с дольками ананасов. В Сиднее у него был свой бар «Пятый угол», и он делал лучшего кролика-гриль на всем побережьи от Киамы до Бухты Нельсона. Женщины отдавались ему за один глоток фирменного коктейля «Тасмания». Наверняка он мог бы перечислять и дальше, но здесь Трэвис заглянул в подсобку сказать, что приехал газовщик, и я закруглил визит морского волка. Что ни говори, а иногда Трэвис может быть незаменим. Вторым поваром, которого я нанял на следующий день, был Квак, предки которого приехали из Кореи. Квак был поваром в пятом поколении. Он знал азиатские кухни, европейскую и американскую. Ему было около пятидесяти, и он долгое время проработал в Филадельфии перед тем, как оказаться в Чикаго. Сюда они переехали вместе с женой, когда умер его брат и оставил здесь дом. Дочь поступила в колледж в прошлом году. Я выслушал его, не перебивая. Мне сразу понравилась его открытость. Цифры не сильно его волновали, хотя было понятно, что он заслуживает большего. Но когда он взял в руки нож и разобрался с капустой и яблоком,я понял, как выглядит совершенство. До конца недели мы отобрали еще семерых официантов – трех парней и четырех девушек. Сразу с запасом для подмен. Все были совершеннолетние, поскольку им предстояло работать с алкоголем. Все ради проформы указали контакты для рекомендаций. Люди одного возраста, они уже производили впечатление одной команды, и у большинства имелся опыт работы. На роль портье дядя Родж привел внука своего старого товарища. Я никогда не был сторонником непотизма. Однако Эмис был общителен, услужлив, разговорчив, хорошо сложен при небольшом росте, и я понял, что в фирменном костюме он будет смотреться великолепно. В понедельник я спохватился, что, во-первых, позабыл о Кэрол, а во-вторых, не вычитал присланный ею контракт. Погода была противная. С ночи зарядил мелкий дождь. Под утро он усилился, и стало ясно, что пробиться сквозь это серое плотное полотно солнцу не удастся как минимум до завтрашнего дня. Мы договорились о встрече в пять. В половине шестого она позвонила, чтобы извиниться. У ее жука, судя по всему, полетел бензонасос, но она набрала подругу, и та будет с минуты на минуту. Вобщем, без чего-то шесть я заметил серый седан, подъехавший к ресторану. Из него выбежала Кэрол и зачастила по ступеням. Уже тогда я понял, что она вымокла до нитки. С нее в буквальном смысле текло и капало. Она улыбалась, говорила громче обычного. Показала мне пальцы, перепачканные солидолом, и спросила, можно ли ей помыть руки и заодно хоть немного привести себя в порядок. Я провел ее в уборную для персонала. По дороге дал свежее полотенце, еще в упаковке. Душа, к сожалению, нет, заметил я в шутку. Хотите халат? Она посмотрела на меня лукаво, с недоверием и надеждой: а есть? Я изобразил фальшивую печаль: увы. Вот если бы на втором этаже у нас были номера – тогда конечно. Но пока мы просто пытаемся открыть ресторан. Она притворно фыркнула и скрылась за дверью. Все, что я мог предложить ей – это пару скатертей, заранее зная, что мою идею она не одобрит. И тут я вспомнил про камин. В углу подсобки лежала пара связок поленьев в сетке, купленная по случаю на заправке. Я скомкал недочитанную «Чикаго Трибьюн». Обложил ее сначала щепами, затем поленьями побольше. По правде сказать, у нас была возможность подвести газ, однако я протестовал одним из первых. Все же у живого огня есть своя сила и обаяние. Из-за серого промозглого дня в зале даже с его кремовыми стенами было сумрачно. Огонь в камине оказался как нельзя кстати. Вначале он упрямился, но затем прижился, справившись с тонкими волокнами, и стал осваиваться на липовых чурках. Я взял один из стульев, застелил его бумажными полотенцами в несколько слоев и пододвинул поближе к камину. Когда она вернулась, я усадил ее, заметив вслух, что на ковролине ногам будет теплее. Мне стало ее жалко. Понимание дискомфорта, испытываемого человеком в мокрой одежде, передалось и мне почти физически. Я сделала пару набросков, сказала она, может, вам понравится… Стоп. На ее лице возникла растерянность: папка. Она бросила беспокойный взгляд в сторону входных дверей. Потом перевела его на меня, словно исповедуясь: дура, забыла в машине Кристины. Она шумно выдохнула, убирая назад волнистые, все еще полумокрые волосы. Я пробормотал что-то утешительное. Огонь золотил ее левую половину, мне показалось, что под действием тепла мокрая водолазка испускает еле заметный пар. Светлые бриджи пострадали меньше. Она замолчала, потупившись. Вы хотели взглянуть на столы, напомнил я. По щелчку выключателя в зале загорелся свет. Вышло достаточно ярко, поскольку люстр мы не купили, и горели лампы без абажуров, просто вкрученные в патроны. На один из столов, ближе к кухне, я успел накинуть белую скатерть как образец. Люстры должны были играть в одном ключе с гардинами, мебелью и цветами. Поэтому и здесь мы зависели от таланта юной особы, которая забыла эскизы, которые она положила в папку, которая осталась в машине подруги, которая подобрала ее после поломки, которая случилась, когда эта самая юная особа собиралась приехать и показать их мне – в доме, который построил Джек. Или Родж. Неважно. Кэрол прогулялась по залу, присматриваясь к столам. Остановившись у одного, пощупала обшивку. Потом подошла к стулу у окна, видимо, чтобы проверить, как ведут себя оттенки при дневном свете, пусть даже в пасмурную погоду. Я наблюдал за ней, облокотившись на барную стойку. Накануне, в субботу, нам доставили восемь ящиков алкоголя сугубо для выкладки. Я потратил почти неделю на то, чтобы разыскать оригинальные вина, и заказал пробную партию. Костяк ее собрали в WorldMarket. Когда Кэрол вернулась к огню, я погасил свет и протянул ей бокал настоящего церковного кагора. Вам нужно согреться, сказал я, уже понимая, чем это чревато. Она попробовала возразить, но я привел убийственный довод, перед логикой которого устоять невозможно: вы без машины. Она улыбнулась и пригубила. Себе я налил треть бокала. Готов был поспорить, что, позабыв папку, она также позабыла договориться, чтобы ее отвезли назад, а значит, сегодня мне предстояло стать ее шофером. Музыка, —сказал я, пытаясь поддержать хоть какой-то разговор до того, как мы перейдем к неотвратимому. —Площадки здесь нет, как видите. Рояль поставить негде. Зато партию рояля вполне может взять виолончель. На тот случай, если мы захотим пригласить скрипичный квартет: виолончель, альт и две скрипки. Гитарный дуэт тоже вполне реален. Она слушала с интересом. Нога была закинута на ногу. Беспокойное пламя играло в ее зрачках. Если быть честным, я лукавил. При большом желании, здесь можно было пристроить рояль, но он неминуемо съел бы место на полтора стола. А это уже недополученная прибыль. Зато пианино с хорошим звуком мы могли позволить себе запросто. Я подошел к бару и вернулся к ней с бутылкой. Подлил в опустевший бокал. Когда она отпила, я опустил голову и почувствовал сладость вина на ее губах. Мы отделались от посуды. Потом я помог избавиться ей от мокрой одежды, все это время целуя, почти неотрывно. Сухая одежда картинно падает к ногам, а вот мокрую или влажную, особенно приталенную, приходится отдирать с кожей. Бог мой, мы едва ее не порвали. Оба были голодны и нетерпеливы. У меня не было секса со времен Хлои. Стоит ли удивляться тому, что все произошло впопыхах. Слишком быстро, неумело, без особой романтики, почти по-животному. Она сама двигалась с такой яростью, как будто хотела пожрать меня целиком. Я пытался не отставать. Она расцарапала мне спину, а я, словно в отместку, прикусив на самом пике, чуть не разорвал ей мочку, зацепив зубами серьгу. В самом конце, отстрелявшись и выдохнувшись, мы валялись на ковролине, шумно работая легкими, как загнанные марафонцы. Потом я завис над ней и медленно расцеловал ее лицо, словно компенсируя недостаток нежности. Мы лежали, дожидаясь, пока догорят дрова. Когда стемнело, оделись, и я отвез ее домой. На крыльце она нашла папку. Но открывать ее мы не стали. Было темно и поздно.